Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман Страница 3

– Она не родила ещё, Валентина Ивановна, – тихим голосом проронила старшая медсестра, – хотя воды отшли ещё в понелельник ночью.

– Как отошли?! – Вскочила главврач со стула и, сметая всё на своём пути ринулась из комнаты.

Лида Молнар тихо лежала на боку в своей палате и читала книжку. Спать ей не хотелось. Все мысли были о будущем ребёнке. Она ловила себя на мысли, что не понимает о чём прочитала и начинала заново перечитывать страницу. В эту минуту в палату ворвались женщины в белых халатах. Невидимый Антон сопровождал их под потлком.

– Ты, что же это, голубушка, – даже не поздоровавшись налетела на неё Валентина Ивановна, – рожать собираешься?

Она присела на кровать Лидии и откинула одеяло. Потом положила руку на большой живот и вдруг припала к нему ухом.

– В родильную.

Началась суматоха. Антон проник в коридор. Смотреть, как будет происходить рождение ребёнка ему не хотелось, но он решил долждаться благополучного финала, а то что этот финал будет благополучным он не сомневался. Из-за двери доносились обрывки разговоров: «… дыши глубже…тужься…не кричит…да, хлопни ты его как надо, поперёк лопаток…». Антон не выдержал и проник в родовую. Новорожденного держали вниз головой за крохотные ножки и крепко хлопали по спине. Вдруг послышалось слабое протяжное кряхтение – новорожденный подал голос.

– Ну, Лидка, сын у тебя, смотри…

– В рубашке родился…, – сказал кто-то из медсестёр.

Лидия Молнор повернула свинцовую голову, улыбнулась и потеряла сознание. Потом начались обычные процедуры: обрезание пуповины, обмывание, взвешивание, пеленание новорожденного, ну словом всё, что положено делать в таких ситуациях.

Антон снова оказался в коридоре и стал смотреть через окно во внутренний двор. Надо было возвращаться к Ивану. Антона продолжала тревожить мысль, почему появился Востриков. Ждал он Погребняка, а появился какой-то Востриков. Погребняк – это ликвидатор. Антон навёл справки через своих агентов в ЦЦ и знал, что будет в этой операции участвовать Погребняк. С ним они пересекались множество раз на других операциях, а Востриков появился впервые. Антон даже и не слышал никогда и ничего о нём. При мысле о Погребняке какая-то мысль встревожила Антона. Конечно, мужик, что только что пересёк внутренний двор и вошёл через чёрный ход, был похож на Погребняка. Антон метнулся вдоль коридора, котрый к этому моменту был уже абсолютно пуст. С противоположного конца медленно ступая, как будто боясь скрипнуть половицей или сапогом, шёл Демьян Онуфреевич Погребняк по кличке Демон. Было ему уже далеко за пятьдесят, но был он мужик ладный и крепкий. Антон не знал его намерений, но чётко понимал, что в этом положении он никак не может ему помешать в его действиях. Антон кинулся к регистратуре с максимально возможной скоростью света и вкрутился в собственное тело.

Иван и Михеич мирно о чём-то беседовали. Антон открыл глаза и тихо, но внятно проговорил: «Послеродовое … второй этаж … быстро». Иван оборвал разговор на полуслове, вскочил, как ошпаренный, на какую-то долю секунды вдруг замер, потом схватил костыль Михеича и, прыгая через три ступеньки, бросился вверх по лестнице.

– Куда? Не положено … с костылём…! – заорал Михеич. От его крика снова проснулась медсестра в регистратуре и не понимая захлопала глазами.

Иван ворвался на второй этаж, слегка перевёл дух и двинулся вдоль коридора, ища послеродовое отделение. Дверь в послеродовое была чуть приоткрыта и Иван без лишнего шума заглянул туда. У противоположной стены спиной к нему стоял согнувшись какой-то мужик и внимательно вглядывался в надпись картонной бирки, которая была привязана к спинке кровати новорожденного. Иван сделал неслышный шаг вперёд и, не отдавая себе отчёта, наотмаш со всей силушки треснул склонившегося мужика костылём. Удар пришёлся между шеей и плечом. Мужик даже не успел ничего понять, теряя сознание. Иван подхватил его под мышки и пятясь выволок в коридор. Потом подтащил его к окну и тихо положил у батареи. Он собирался уже уходить, но какая-то мысль пришла ему в голову. Иван быстро нагнулся, достал из кармана брюк наручники и пристегнул Погребняка (это конечно же был он) к батарее. Затем спустился на первый этаж. Увидя Михеича, он сообразил, что забыл костыль в послеродовом.

– Что? – спосил Антон, поднимаясь ему навстречу.

– Без сочнания, лежит пристёгнутый к батарее.

– Круто, но к батарее это слишком.

И они снова стали подниматься на второй этаж.

– Костыль! – Крикнул вслед Михеич.

– Кстати, а где костыль? – спросил не останавливаясь Антон.

– Кажется, в послеродовой забыл.

В коридоре по-прежнему никого не было. Погребняк мирно лежал у батареи. Антон снял наручники, поводил руками у головы лежавшего, Иван взял забытый костыль и они снова пошли к лестничному спуску. У ординаторской Антон остановился, заглянул внутрь и не громко кому-то сказал: «Женщины, там у вас какие-то мужики в сапогах шляются».

– Ну, мать вашу…! – Михеич придирчиво стал осматривать возвращённый костыль. Медсестра, уже стоя, продолжала таращить глаза.

– Ты с Погребняком поосторожней, – сказал уже на улице Антон, – хорошо, если он нас не заметил. Собственное расследование он всё равно будет проводить – я его знаю. А в отчёте генетикам надо писать всё, как было, ничего не утаивая. Впочем, сам, наверное, знаешь. Ведь не первый же раз в операции? Кстати, так зачем ты прибыл в такую рань? Пацан ведь только родился, какие советы и наставления? Ты ведь из «СНА» или…?

– Сёмка.

– Что?

– Семён Молнар родился. Ты запомнил время рождения?

– Да, десять часов, десять минут, двадцать первого июля тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года, – чётко произнёс Антон, – а почему Семён?

– В этом-то вся суть. Мать, ну Лида Молнар, всегда мечтала, что назовёт сына в честь своего отца Францем, а нужен Семён.

– Почему именно Семён? – Недоумевал Антон.

– Предписание в задании от генетиков. Вот я этим и занимаюсь ещё с 1938 года.

– Ничего себе! Ничего не понимаю.

– Комбинация какая-то, я вообще даже и не пытаюсь понять логику наших генетиков. Началось всё в Грозном. Но в отчётах, то, что я тебе рассказываю, ты не пиши.

– Само собой.

– В класс, где училась Катя, старшая сестра Лиды Молнар, пришёл мальчишка Семён Игнаточкин.

– Извини, Молнар – это девичья или по мужу?

– По мужу. Депортированный немец. Девичью фамилию я не знаю. Знаю, что отец у них кажется венгр по национальности. Ещё в первую мировую войну в плен попал. Так и остался.

– Ну ладно, и что?

– Задача была подружить этого Семёна и Катерину. Ну, – это задачка для начинающих. После школы Семён поступил в Одесскую мореходку – всю жизнь о море мечтал. Кстати, куда мы идём?

– Поживёшь пока у меня, я комнату снимаю в Ладейке, с хозяйкой договорюсь. Диван старенький, но вполне приличный. Надо кое-что обсудить. Ты вообще кто по этой жизни?

– По второму образованию естественник. Физику с математикой в одесской школе преподавал.

– А по