Юлия Алейникова - Дама с горгульей

Юлия Алейникова

Дама с горгульей

© Алейникова Ю., 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

Все гудело в доме, как в растревоженном улье. Елена Сергеевна Начинкина с сияющими глазами и раскрасневшимися щечками порхала по дому, сея повсюду хаос и разжигая и без того тлеющее в прислуге раздражение. Сегодня вечером у хозяйки дома намечался большой прием. Феерический, грандиозный, как и все прочие ее начинания. Елена Сергеевна пылала и искрилась от переполнявшего ее предвкушения. Все должно быть идеально, безупречно, восхитительно! Восторженные восклицания то и дело слетали с ее уст, изящные тонкие руки взлетали, словно крылышки колибри, указывая и направляя.

За нею, этим воздушным, восторженным созданием, облаченным в невесомый бледно-розовый пеньюар, украшенный пеной кружев, следовала, будто тень, сухая, плоская фигура, скучно-серая, угловатая, со скрипучим, бесцветным голосом, словно олицетворяя собой антитезу хозяйки дома. Это была ее карающая длань, домоправительница Чеслава Зиновьевна Червякова, которую подчиненные за «приятность» характера и манеру держаться «ласково» прозвали Чесоткой.

Сегодня был знаменательный для семейства олигарха Начинкина день – день рождения самого Вольдемара Сигизмундовича, совмещенный Еленой Сергеевной с новосельем. Конечно, ей не очень-то нравилось объединять два праздника в один, но олигарх Начинкин не выносил толпы посторонних в доме, а праздника ужасно хотелось. Поэтому пришлось напрягать фантазию, выкладываться из последних сил, дабы сделать его незабываемым. И поскольку лист календаря едва закрыл собой надпись «Хэллоуин», Еленой Сергеевной было принято смелое решение превратить торжество в бал-маскарад.

Хозяйка дома была натурой яркой, артистической, утонченной, одаренной изысканной фантазией, страстной и пылкой. Она была бывшей балериной. В молодые годы Елена Сергеевна блистала под сводами Мариинки, тогда еще прозывавшейся театром оперы и балета им. Кирова. Выступала хоть и не в главных партиях, но все же в сольных и, возможно, достигла бы большего, но тут ее заметил и за собой увлек Вольдемар Сигизмундович Начинкин. Юная балерина, будучи натурой цельной, не смогла разрываться между репетициями, спектаклями, уроками классического танца и глубоким, ярким, как пламя Прометея, чувством к супругу, светскими раутами, поездками в Париж, отдыхом на Мальдивах и бурным шопингом, поэтому спустя два года со дня бракосочетания покинула сцену, полностью посвятив себя семье. Об этой жертве она нередко в дальнейшем напоминала Вольдемару Сигизмундовичу в особенно острые моменты их семейной жизни.

В это хлопотливое позднее утро глава семейства отсиживался у себя в кабинете, совершенно безучастный к готовящемуся торжеству. В офис его сегодня не пустили. Елена Сергеевна, зная нелюбовь мужа к подобным торжествам, опасалась, что он вовсе не появится на празднике, а потому предпринимала меры. И в западном крыле дома, где располагался хозяйский кабинет, сейчас царили тишина и покой, все двери туда были плотно прикрыты. Но это был единственный уголок мира и спокойствия в огромном доме.

Госпожа Начинкина смерчем пролетела парадную анфиладу, раздала тысячу противоречивых указаний прислуге и, оставив свою серую тень, своего цербера бдеть недремлющим оком за приготовлениями к маскараду, легко вспорхнула по лестнице на второй этаж. Тут ее хорошенькое, еще не потерявшее естественной прелести личико вытянулось и утратило беззаботное сияние, украшавшее его все утро. Потому что она увидела, что посредине верхней площадки, как изваяние пушкинского Командора, стоит ее свекровь.

Галина Станиславовна Начинкина не любила невестку. В том плане, что не испытывала к ней любви. Но и ненависти к Елене Сергеевне родительница олигарха также не питала. Просто не могла воспринимать ее всерьез. Вот уже четверть века ее сын был женат на этой легкомысленной особе, а Галине Станиславовне, вопреки всякой логике, до сих пор казалось, что у сына мимолетное увлечение. Вот первую свою невестку она не любила по-настоящему, крепко. Так крепко, что до сих пор с трудом держала лицо в ее присутствии. А балерина… Ну как можно всерьез воспринимать женщину размером с чихуа-хуа и с фигурой двенадцатилетней девочки, которая целыми днями машет ногами в своей комнате, по каждому пустяку закатывает истерики, носит нелепые попугайские наряды и устраивает в мужнин день рождения маскарад в стиле графа Дракулы?

Да, да, представьте себе, глупышка составила список возможных масок, среди которых фигурировали такие персонажи, как Генрих Восьмой, Екатерина Медичи, Малюта Скуратов, Дарья Салтыкова, Нерон и Калигула, фея Моргана и прочие в том же духе! Сама собиралась предстать на этом шабаше в образе единственного светлого ангела среди сборища темных сил, а несчастного Вольдемара Сигизмундовича, своего супруга, обрядить не кем иным, как именно графом Дракулой.

Естественно, Галина Станиславовна от участия в таком безобразии отказалась. Ей, как заслуженному российскому педагогу с сорокапятилетним стажем, даже смотреть на подобное не пристало.

Но посмотреть, если честно, хотелось. И Галина Станиславовна, движимая любопытством, решила спуститься вниз, чтобы взглянуть на придумки невестки, неуемной в своем стремлении придать новому особняку Начинкиных соответствующий, по ее мнению, вид. Как будто и так недостаточно! Ведь эта любительница дешевой театральщины при строительстве скопировала знаменитый киевский Дом с химерами архитектора Городецкого, нынешнюю резиденцию украинского президента. Облицованный серым камнем фасад особняка щедро украшали горгульи, химеры, слоны, носороги, жабы, змеи, уродливые карлы, тритоны и прочая фауна. Утешало лишь то, что киевский собрат их нового фамильного монстра считался признанным памятником архитектуры стиля модерн.

Так вот, движимая любопытством Галина Станиславовна самым прозаическим образом столкнулась на лестнице с невесткой. Признавать свои слабости Галина Станиславовна не любила, тем более она, педагог с сорокапятилетним стажем, не привыкла публично терять лицо, а потому тут же недовольно поджала губы и с высокомерным осуждением воззрилась на милое создание в розовом пеньюаре, с завидной легкостью на одном дыхании одолевшее парадную мраморную лестницу.

– Ой! Галина Станиславовна! Вы вниз? – засюсюкала растерявшаяся Елена Сергеевна.

Образ свекрови вызывал в ней если не страх, то определенный трепет. Бывшая балерина считала ее бесчувственной сушеной воблой, а в сердцах, в узком кругу подруг, называла родительницу мужа не иначе как «наша училка». Вообще-то причин для жалоб на Галину Станиславовну у нее было немного, но как приятно, сладко всхлипнув, пожаловаться на тиранию свекрови и встретить ответный хор полных сочувствия и понимания голосов.

– Да. Хотела узнать у тебя, в котором часу ожидаются гости, и предупредить Чеславу, что я ужинаю у себя, – чопорно ответила «королева-мать».

– Она уже в курсе, я ее предупредила. Галиночка Станиславовна, может, все-таки поужинаете с нами? Можете без костюма. Все же у Волика день рождения! – защебетала Елена Сергеевна, в душе надеявшаяся на твердый отказ.

– Елена, я уважаемый человек, педагог с почти пятидесятилетним стажем, среди моих бывших учеников есть профессора и академики. Так неужели ты думаешь, я стану участвовать в твоем балагане? – строго сдвинув седые, выщипанные в ниточку брови, спросила Галина Станиславовна. – Лучше ответь мне, Агриппина приедет?

– Ну, разумеется.

– Как появится, скажи ей, пусть зайдет ко мне. И непременно до праздника.

Агриппина Начинкина стояла в хвосте длинной пробки, вытянувшейся разноцветной гусеницей вдоль всей набережной. Была пятница, часы показывали начало пятого, за окном моросил мелкий серый дождик, впереди ее ожидал мучительный вечер в кругу малознакомых людей, при полной невозможности покинуть вечеринку до самого ее финала. А учитывая размах обычных маменькиных праздников, долгожданный финал наступит часов в пять утра. Агриппина положила подбородок на руль и почувствовала себя невинно осужденной, всходящей на эшафот. Впрочем, те, наверное, меньше страдали, поскольку сами выбирали собственную участь. Ее же судьбу предопределило рождение.

Конечно, многие из нынешних знакомых девушки посчитали бы ее жалобы пустым капризом избалованной особы. Но что они знают об изнанке ее жизни? Ничего! Богатые родители и дом – полная чаша еще никому не гарантировали счастья. Ей вообще часто казалось, что аист, разносивший младенцев в ночь ее рождения, чего-то там напутал и принес Агриппину не по адресу. А иначе как можно объяснить ее духовное сиротство в кругу семьи?