Галина Гордиенко - Хозяйка ночи Страница 12

Гуле казалось: сегодня лучше остаться дома. Именно сегодня. Что-то такое витало в воздухе… Жить стало опаснее, Гуля всей кожей чувствовала это.

Все же она вышла из квартиры, едва зазвонил домофон. И двумя этажами ниже подвернула ногу, наступив на кожуру от банана.

Откуда взялась та кожура на ступеньках, когда в подъезде ежедневно убирали? Как Гуля ее не заметила?

В первые секунды Гуля решила, что нога сломана, до того она сильно болела – не наступить. И домой не вернуться – подняться на свой этаж труднее, вниз спуститься легче. А там поможет Котов…

Миша в школу сегодня так и не попал. Он и вспомнил-то о ней лишь поздно вечером. Когда оказался дома и впервые за день поел как следует.

Нет, конечно, Миша что-то перекусывал и днем. В больнице, кажется, его отвели в столовую и там накормили. Вот только Миша толком не помнил, что ел. И ел ли вообще. Может, так и просидел в прострации за столом над тарелкой с больничным супом.

День выдался жутким, Миша в жизни в такие переделки не попадал. Даже сейчас казалось, что большую часть случившегося он просто выдумал. Начиная с самого утра, когда вышел из дома и понял, что добраться до Гули сегодня будет нелегко.

Вначале Миша по привычке повернул в сторону школы, и все шло нормально. Но как только понял, что идет не туда, ему нужно на другую улицу, мир будто сошел с ума.

Едва Миша развернулся, навстречу подул ветер – сильный, плотный, мешающий идти и даже дышать. И тротуар под ногами, только что надежный, посыпанный ранним утром песчано-соляной смесью, вдруг вывернулся из-под ног скользкой ледяной змеей. Миша упал на спину, больно приложившись затылком об асфальт, и порадовался, что надел сегодня шапку-ушанку, мама уговорила. Иначе наверняка разбил бы голову.

С деревьев у дороги темной рваной тучей сорвались вороны. Они пролетели над Мишей так низко, что был слышен шелест их крыльев и противный влажный запах грязных перьев. Миша еле успел прикрыть лицо руками, спасая глаза.

С трудом поднявшись, он едва не упал снова, под ноги бросилась крупная черная кошка. Мерзкая тварь грозно шипела на него, демонстрируя острейшие мелкие клыки.

На память пришло вчерашнее письмо, и Миша зло воскликнул:

– А вот не верю! Нет никакой Хозяйки ночи, и все вы мне только чудитесь. Воображение у меня, блин, богатое!

Он шарахнулся в сторону от ближайшего тополя, и очень вовремя. Дерево задрожало и сбросило на тротуар крупное ледяное крошево.

Миша сжал кулаки: пусть он сходит с ума, но запугать себя не позволит. Даже несуществующей свите Хозяйки ночи, этим мерзким теням, которым место в аду, а не здесь и сейчас.

«Правда, вороны, кошка и тополь вовсе не тени, – хмуро поправил себя Миша. – И все же, все же…»

Миша расправил плечи и в полный голос сказал:

– Фигушки вам, а не Гулька с Анькой! Теперь назло не отступлюсь. Война, так война!

Дальше события раскручивались так стремительно, так страшно, словно в дурном сне.

Жаль, они не приснились на самом деле!

…Вот он, Мишка, позвонил Гуле и стоит у подъезда. Ждет и немного злится: девчонка собирается слишком долго. Они могут снова опоздать на первый урок, и снова – на математику. Вряд ли Ивану Георгиевичу это понравится.

Вот, наконец, открывается дверь, и он едва успевает поддержать Гулю. Девчонка с трудом ступает на ногу, и от боли ее смуглая мордашка выглядит странно серой. Бекмуратова уверяет, что в школу дойдет – мол, просто слегка подвернула ногу, но это пустяки. Будет ступать на нее осторожно-осторожно…

Вот Миша вызывает такси. Ему понятно, что невезучую девчонку нужно везти в травмпункт. Там сделают снимок, а в случае необходимости ногу перебинтуют или наложат гипс. Главное, Гульке скажут, что именно случилось и можно ли ей ходить.

Машина пришла старая-старая, родом еще из СССР, Миша на таких и не ездил. Большинство таксопарков давно уже использовали «Рено», правда, частники подрабатывали на чем придется.

На крышу притормозившего «Москвича» с шумом упал крупный ворон. Мише показалось, птица косилась на них чуть ли не осмысленно, круглые черные глазки зловеще поблескивали.

Ворон скрипуче каркнул. Миша в сердцах швырнул в него горсть снега и зло свистнул вслед грузно поднявшейся птице.

Он усадил Гулю в машину рядом с шофером. Дал адрес ближайшей больницы (все-таки классный у него сотовый) и с тяжелым сердцем полез на заднее сиденье, разбитая машина ему не нравилась.

Миша велел Бекмуратовой пристегнуться, но ремень оказался сломан, защелка не сработала. Пожилой водитель пожал плечами. И бодро посоветовал просто накинуть ремень на себя: мол, ездит он аккуратно, но вдруг по дороге гаишники встретятся?

Вот они уже на проспекте Победы, пошел мокрый снег. Миша через мутное стекло пытался следить за дорогой. Он никогда не был в третьей городской больнице, но твердо знал – травмпункт там есть, кто-то из мальчишек рассказывал.

Вот перед самым перекрестком такси на большой скорости обгоняет огромный черный джип. На скользкой дороге его заносит, и Мише чудится – над головой хрипло каркает ворон, будто смеется.

Миша закрывает глаза. Он не хочет видеть аварии, но «видит» ее все равно.

…Вот тяжелый джип носом задевает такси, страшный скрежет сливается с победным карканьем невидимой птицы. Помятое такси выбрасывает с дороги на тротуар, потом на газон, и оно с грохотом переворачивается несколько раз.

Мишу больно швыряет по салону. Машину он чувствует всем телом: переднее кресло, потолок, задние кресла, потолок, пол, правая дверца, кажется, пол, теперь – левая, снег, значит, он уже на улице…

Рядом ожесточенно матерится пожилой водитель, испуганно вскрикивает и тут же замолкает Гуля…

Вот Миша бросается к лежащей на газоне девочке, ее выбросило через разбитое переднее стекло. Гуля без сознания, лицо ее в крови, и на снегу кровь, она такого же цвета, как Гулина куртка.

У Миши кружится голова. Почему-то кажется, он это уже видел.

Миша словно сквозь вату слышит, как ругается шофер такси, как невнятно пытается оправдаться водитель черного джипа. Рядом встревоженно гудят люди. Кто-то вызывает милицию и «Скорую помощь», она приезжает удивительно быстро.

Мишу осматривает врач, шофер такси отбивается от кого-то в белом халате. Кричит, что на нем ни царапины, и грозится кого-то «засудить»…

Вот они едут на «Скорой помощи», над Гулей суетится врач. Мише шепотом поясняют – он в рубашке родился, отделался синяками и легким испугом, всего лишь. Да и девчонка вроде бы удачно упала, кости целы. Головой, правда, сильно ударилась, но может, все ограничится сотрясением мозга.

– А кровь? – хрипит Миша, не узнавая своего голоса. – Столько крови на снегу…

– Несколько ссадин – не страшно, – небрежно успокаивает его женщина в белом халате. – Просто порезы на голове и лице сильно кровоточат.

– Порезы?!

– Даже шрамов не останется. Разве что на лбу, у самых волос, там кожа прилично рассечена, швы придется накладывать…

Миша вспоминает про Гулину ногу и пытается объяснить врачам, что девчонку везли на такси в травмпункт, так что Гуле и снимок ноги нужно сделать. Вот, правда, правой или левой, Миша не помнил.

– Лучше бы вы в школу похромали, – в сердцах сказал ему врач «Скорой помощи». – Целее бы были!

Вот Миша сидит где-то в больничном коридоре, его только что покормили в столовой. Перед этим его осматривали, на всякий случай сделали рентген, проверяя, целы ли ребра.

Мише повезло, он в полном порядке. Правда, ему вкололи какие-то уколы и заставили проглотить таблетки – мол, «посттравматический шок».

Потом его пытались на «Скорой помощи» отправить домой, но Миша категорически отказался. Сказал – подождет, ему нужно знать, что с Гулей. Врачи настаивать не стали, но велели позвонить родителям.

Миша выбрал папу. И заставил врачей подтвердить по телефону, что он здоров. Подождет, пока осмотрят Гулю, и сразу же домой.

Папа не мама, обошлось без истерики. Только и сказал, что через полчаса сам за ним заедет – никакой «Скорой помощи».

Вот, молоденькая медсестра говорит Мише, что он может зайти в палату, девочка зовет.

Успокаивает: у Гули обычное сотрясение мозга, ничего серьезного. Но придется на недельку задержаться в больнице, так положено. И швы девочке уже наложили, очень аккуратные швы, у самых волос.

Вот Гулина рука в его, Мишкиной. Тонкие смуглые пальцы кажутся слабыми и хрупкими, Бекмуратову жалко до слез, до боли в груди.

Девчонку подташнивает, но она улыбается. И шепчет:

– Видишь, я права. Хозяйка ночи существует, а Анка все-таки прокляла меня. Представляешь, по ошибке!

Не выкладывала она, Гуля, никаких писем на сайте и не рисовала карикатур. Почему сумасшедшая Анка все свалила на нее, кто знает…

Вот Миша пытается расспросить девчонку. И Гуля вяло рассказывает о глупой шутке, почему-то взбесившей Курбанову. Об обледеневшей волшебной палочке и Анкиной встрече в парке с дамой в черных одеждах.