Светлана Лубенец - Любовь в сети и наяву Страница 13

– Извини, что не в комнату, – сказала она, когда они оба уселись за стол друг напротив друга. – Я только что проснулась, постель еще не убирала…

– Конечно, я понимаю… – отозвался Алексеев и затих. В кухне повисла напряженная тишина. Чтобы она так не давила на уши, Нина спросила:

– Чаю хочешь?

– Нет, – быстро и как-то резко ответил Митя. – Но ты можешь поесть… Раз только проснулась, наверно, еще не завтракала… Ты ешь… Я подожду…

– Ага… конечно… прямо тут перед тобой и стану себе бутики намазывать… Ты… ты лучше скажи, зачем пришел?

– Я-то? – глупо переспросил Алексеев, и Нина вдруг поняла, что он здорово волнуется. Его волнение тут же передалось девочке, и она, еле ворочая ставшим шершавым языком, взмолилась:

– Да говори ты быстрей, зачем пришел? Сил уже никаких нет…

Митя послушно кивнул и тоже как-то трудно проговорил:

– Я… собственно, пришел извиниться…

– За что? – осторожно спросила Нина.

– Ну… я выдал твою тайну… Понимаешь, не мог больше притворяться… Но я, если помнишь, говорил тебе, что никогда не играл на сцене, даже стишков не читал… наотрез отказывался… Не только в детском саду, но даже и в школе у доски стихи не читал, которые наизусть задавали… Меня в третьем классе отец однажды даже ремнем отлупил за три двойки подряд по чтению, а я просто никак не мог перед классом прочитать выученные дома стихи. Все думали, что я упрямлюсь или делаю кому-то назло… а я просто не мог… ну, не могу я перед публикой… понимаешь?!

– Понимаю, – бесцветно повторила за ним Нина, хотя ей очень хотелось закричать. Сидеть тут перед ним, таким красивым, аккуратным, в своих желтых пижамных штанах было все же очень стыдно. А еще стыдней было слушать его извинения. На что они ей?

– Надеюсь, ты не из-за этого заболела? – опять спросил он. – Ну… не на нервной почве?

Нина заболела, потому что простудилась, когда бродила по заснеженному городу в пятнадцатиградусный мороз в тонкой отцовой курточке, без шапки и в туфельках, но эту «почву» вполне можно было считать и нервной. Ей было очень нервно, очень плохо, когда она поняла, что Митя Алексеев окончательно влип в Диану Верховцеву, но не говорить же ему об этом. Тут Нине вдруг пришло в голову, что Митя сидит у нее в кухне в то самое время, когда должен быть в школе на уроке истории. Она встрепенулась и, вместо того чтобы ответить на его вопрос, спросила о том, что только что пришло в голову:

– А почему ты не в школе?

– Да потому что на меня все смотрят, как на врага! Я такого еще вообще не встречал, чтобы весь класс так интересовали чьи-то отношения… Кому какое дело? Но ваш Селиванов объявил мне войну за то, что я довел тебя до болезни. Вот я и пришел узнать, я ли тебя довел… Мне, конечно, плевать на Селиванова, но совсем не хочется ни с кем ссориться… У меня, знаешь ли, был полон рот проблем в той школе. Не успел сюда прийти, опять все пошло наперекосяк… Вот не надо мне было соглашаться на твои игры! Вполне можно было сказать в классе, что я вовсе не тот Митя Алексеев, которого все знают как твоего виртуального друга. Мало ли Дмитриев Алексеевых в городе! Очень распространенные имя и фамилия…

– Конечно, – согласилась Нина, – но что уж теперь…

– Да уж… теперь что… – повторил одноклассник и опять вернулся к интересующему его вопросу: – Но ты так и не ответила… Ведь не из-за меня ты заболела, правда?

Нина посмотрела на свою желтую штанину, которая весьма некрасиво задралась, но поправлять ее не стала. Пусть так! Чем хуже, тем лучше! Да, вот она такая: в пижаме, в халате, с красной рыбой на голове! В подметки не годится Диане! Хотя… еще неизвестно, в каких рыбах ходит дома Верховцева… Главное же – это вовсе не рыба… А что, может, взять да и сказать ему наконец правду! Ишь, пришел, чтобы с него грех сняли! А она не станет снимать!

– Знаешь… – начала Нина, – …я просто простудилась… но… Словом, если бы не ты, то… и не простудилась бы… – И не давая ему вставить слово, девочка начала говорить быстро и горячо. Ей необходимо было выплеснуть все то, что копилось в ее душе с тех самых пор, как Митя первый раз пришел к ним в класс: – Понимаешь, так странно вышло… Я придумала себе героя, потому что в реальной жизни не встретила достойного… И вдруг ты… Совсем такой, как я мечтала… даже лучше… Я не просто продолжала придуманную игру… Не просто так тебя в нее впутала… Я не могла в тебя не влюбиться… и… и… влюбилась… да… Но мне ничего от тебя не надо, поверь! И жалости не надо! И сочувствия не надо! И вины на тебе никакой нет! Я не назло тебе заболела… Просто так глупо все получилось… Мне вовсе не нравится кашлять… Эти лекарства… Я ничего этого не хотела… да и пройдет все… Не первый же раз в жизни болею. Так что ты можешь успокоиться. Я и Валерке позвоню, чтобы он оставил тебя в покое… Он просто парень моей лучшей подруги, вот и посчитал себя обязанным за меня вступиться. Он же не знал, что у нас с тобой не настоящие отношения, а просто договоренность… Да и Диану он не любит… Прости… она же тебе нравится… Да она почти всем нравится… Она и правда неплохая девчонка… В общем, ты меня прости за все… А у тебя все будет хорошо…

Последние слова Нина еле выдыхала, потому что уже корила себя за откровенность. Не надо было всего этого говорить… Ох, не надо было… Надо было просто снять с него вину, за чем он, собственно, и пришел. Сказала бы, что заболела не из-за него, да и все. Вот ведь…

Во время сбивчивой речи одноклассницы Алексеев неотрывно глядел в стол. Когда она замолчала, резко поднял глаза и так долго и пристально вглядывался в Нину, что девочка окончательно смутилась.

– Мне больше нечего сказать… – проговорила она, ежась под его взглядом. – Ты можешь идти… Все в порядке…

Митя, не двигаясь с места, помолчал немного, потер себе подбородок и наконец сказал:

– Я… что-то такое подозревал, но не мог поверить до конца, что можно вот так влюбиться в свою же придумку… Я же не такой, какого тебе хотелось видеть… Я пытался тебе это показать в Интернете… Мне совсем не нравятся песни, которые тебе слал виртуальный Дмитрий Алексеев… Я люблю другое кино… ну, конечно, не совсем такие убогие боевики, которые загрузил на страницу… эти я – специально… но все равно – другое… Мне неинтересны ваши сериалы… А стихи я вообще плохо понимаю… Я бы ни одного из тех, что у тебя на стене, никогда не стал бы слать… Мне даже неприятно, что все думают, будто это я тебе их на стену навешал… Я бы никогда… Я другой, Нина! И ты скоро в этом убедишься окончательно, и у тебя все пройдет!!

– Да-да, я все поняла, – торопливо закивала она головой. – Так ведь и так уже весь класс знает, что я сама себе все посылала… Чего же тебе еще?

– Нет… Никто ничего толком не понял… Никому даже в голову такое не может прийти… Все просто решили, что я собрался от тебя свалить, а потому несу всякую чушь себе в оправдание…

– А Диана?

– Что Диана?

– Ей же ты рассказал…

– Диане? Нет… Зачем?

– Но она же мне позвонила и сказала именно о том, что ты ей во всем признался, что мне надо писать фэнтези…

– Я не знаю, что она имела в виду, но про страницу я ей ничего не говорил. Сказал просто, что наши с тобой отношения несколько не такие, какими ты их всем представляешь.

– Все понятно… Ты же должен был как-то все объяснить девушке, в которую влюблен… – зачем-то сказала Нина. И что у нее за язык такой?! Как говорится, без костей…

– Влюблен? В Диану? – Нине показалось, что Алексеев слишком явно сделал вид, будто удивился. И зачем скрывать свои чувства? Или он боится, что дойдет до Маришки?

– В этом нет ничего предосудительного… – поспешила заметить ему Нина.

– Конечно, нет! Она прикольная девчонка! Но я не влюблен в нее, нет!

Кирьяновой оставалось только неопределенно пожать плечами.

– Честное слово! – опять сказал Алексеев. – Просто она необычная какая-то… Вроде бы ничего особенного в ней нет, не красавица, а притягивает к себе… Сам не знаю, чем…

Нина подумала о том, что Верховцева, кроме того необъяснимого магнетизма, который в ней, безусловно, присутствует, наверняка притянула Митю еще и тем, что знает о нем какую-то тайну. Наверно, он хочет узнать, откуда Диане это стало известно. А может быть, не хочет, чтобы об этом знали другие. Он же не станет ей, Нине, все рассказывать. Кто она такая-то? Никто! Подумаешь, сказала, что влюбилась… Наверно, он в таких влюбленных, как в сору, роется… И она поспешила повторить ему то, что уже говорила:

– Мне ничего от тебя не надо… И объяснений тоже… Можешь идти…

Алексеев, вместо того чтобы сделать то, что она ему предложила, опять окинул ее всю непонятным пристальным взглядом, потом вдруг улыбнулся и сказал:

– А ты ничего… с этой рыбой во лбу! Тебе идет! И зачем ты все время глаза челкой закрываешь? Они у тебя такие… чистые… – После этих слов парень вдруг смутился и добавил, уже опять глядя в стол: – Ты прости, что я ничего не сказал в ответ на твое признание… Оно мне приятно, конечно же… Но я не могу тебе ответить тем же… Пока не могу… Я тебя мало знаю… Я не умею так, как ты, влюбляться в образ… Я вообще, мне кажется, еще ни в кого не влюблялся… Так, нравились, конечно, девчонки, но не более… Не знаю, как это… Может, мне просто не дано?