Юлия Кузнецова - Скелет за шкафом Страница 14

– Ну и что? – не поняла я.

Ботаник замолчал, словно обдумывая, говорить мне еще что-то или нет.

– А то, что мастер повысил голос и крикнул: «Где банка, которую мне лично подарила мадам Эль Гато?»

– Мадам Эль Гато? Иностранка?

– Нет. Мастер сказал, что она превосходно излагала свои мысли на русском языке. И снабдил меня описанием этой девушки.

Ботаник опять замолчал, сковыривая панировочную корочку с котлеты.

– Ты издеваешься, Серега?

– Да нет же! Я боюсь произнести это вслух.

Он набрал в грудь воздуха и выпалил:

– Мадам Эль Гато и мсье The Cat! Это наши с Анжелой детские прозвища, которые мы придумали друг для друга, когда дядя Генрих заставлял нас разговаривать на разных языках одновременно.

– То есть...

– Мастер описал мне ее! Высокая, темноволосая, худая, смотрит презрительно!

– Но послушай...

– И, самое главное, наконец! Я проверил по записям в журнале мастера. Мадам Эль Гато приезжала с ключом ночью 13 сентября. В ночь, когда украли рукопись и устроили поджог.

Он съел рыбную котлету, очищенную от корочки, слопал весь горошек, а потом подумал и съел панировку. Вид у него был такой, словно он готов и салфетки съесть, лишь бы не произносить больше ни слова. Ни одного слова, указывающего на виновность его кузины.

– Погоди-ка, – пробормотала я, – но в ту ночь стало плохо ее отцу... Она сопровождала его в Бакулевку. Потом вернулась домой. Она сказала – около часа. А рыжий охранник заметил горящий стул в час ночи. То есть, если она действительно была рядом с отцом...

– Давай съездим и проверим, – предложил Ботаник, – я знаю, где Бакулевский центр. Как-то мне пришлось навещать там дядю. Мы спросим, во сколько Анжела покинула палату.

– Думаешь, медперсонал помнит?

– Не факт, но возможно.

Я обдумала его слова. Он прав, надо съездить. Вот только меня лично сейчас ждет один человек.

– Давай ты сам съездишь? Мне нужно домой.

– Свидание?

– Ага.

– Правда? – обрадовался Ботаник, – признаться, вчера я был несколько ошарашен твоим поведением. Ты так странно на меня смотрела! Поцеловала с какой-то неясной целью... У меня даже возникло ужасное подозрение, что ты в меня... как там принято на молодежном сленге? Втюхалась?

– «Ужасное подозрение»? – обиженно переспросила я.

– Конечно. Нет-нет, ты, безусловно, принадлежишь к редкому типу настоящих красавиц. Но я после Нонны стараюсь держаться подальше от серьезных отношений. А еще мне было бы жаль терять нашу дружбу, меняя ее на...

– Ладно, ладно, – усмехнулась я, – вообще-то, свидание у меня с Никой. По скайпу. Ее сегодня переводят в какое-то особое отделение для обследования.

– О...

– Ну, ничего-ничего, приятель! Буду знать, что ты меня боишься! А пирожные, между прочим, тут и правда вкусные. Спасибо.

Я включила ноут и устроилась поудобнее, когда мама прокричала из соседней комнаты:

– Солнышко! У тебя куртка вибрирует!

Звонила Рита. Голос у нее был мрачный-премрачный.

– Я хотела сказать тебе «спасибо», Гайка. За футболки. Это что-то фантастическое, – провыла она в трубку, – благодарю тебя за вклад в эмо-культуру.

– На здоровье, Рита. Но почему у тебя такой голос?

– Прости... Просто я очень-очень несчастна... Мы расстались с Максом.

– Да? Надеюсь, не из-за меня, – пробормотала я, хотя это и звучало глупо.

Ведь Макс на меня разозлился, но при чем тут их отношения? К счастью, Рита была слишком занята своим горем, чтобы обратить внимание на мои слова.

– Нет... Из-за пленки... Он не хочет, чтобы я выкладывала ее на youtube... А там наш клип! Понимаешь, первый клип нашей группы! Которая теперь сократилась до одного человека. У-уу...

– А почему не хочет?

– Да какая уж теперь разница. Ладно, Гайка... В моей смерти прошу...

– Рита! Не смей!

– А что мне делать?

– Сочини новую песню... Как в той песне? «Ищи замерзшие цветы среди заснеженной листвы».

– А это мысль, – помолчав, сказала она, – хм... ладно. Спасибо еще раз.

Она повесила трубку, а я снова подсела к ноуту, подключила скайп, и вдруг...

Вдруг я услышала в голове звонок. Как настоящий. Дзынь!

Это сошлись две фразы. Обе Ритины.

«Мы снимали...»

«Не хочет выкладывать клип».

– Вот! – завопила я, – вот что они снимали! Они в ту ночь сняли клип! В первом гуманитарном. Вот почему Рита и не скрывала того, что она была там в ту ночь! А Макс не хочет, чтобы она обнародовала клип, потому что тогда они станут свидетелями, и Лилия их достанет.

– Да ты просто супермозг, хани, – сказала Ника по скайпу.

– Ох, прости, не заметила, что соединение выполнилось. Послушай, так твои футболки все-таки пригодились! Погоди, но это значит... Что у Риты есть пленка с записью с места преступления!

– Надо забрать ее.

– Так она и отдаст. Очень надеюсь, что она ее не уничтожит. Она или Макс. Надо написать ей эсэмэс.

– Давай потом напишешь? А то меня заберут через несколько минут.

– А зачем им забирать тебя из палаты, если обследование будет только завтра?

– Меня переводят в комнату с мониторами. Хотят убедиться в том, что я действительно ем. Не хочу об этом говорить.

– А о чем хочешь?

– О расследовании. Мы кое-что упустили, хани.

– Упустили?!

– Я читала сегодня детектив, тут, в больнице, их туча на каждом диванчике. Так вот там было сказано, что любое investigation должно начинаться с осмотра crime scene.

– Crime scene? Место преступления?

– И допроса свидетелей. Вспомни, мы в Звенигороде первым делом в «Гроссвальд» поехали.

– Допрос свидетелей я провести не смогу. Единственный свидетель – рыжий охранник, который надо мной все время издевается. Анна Семеновна сказала, что он ничего и не видел, только заметил горящий стул, когда тот грохнулся на землю.

– А crime scene?

– Анна Семеновна сказала, что на кафедре нечего смотреть...

– Подозрительно, – покачала головой Ника, – она по какой-то причине не захотела пускать тебя внутрь. Что-то здесь не так!

– Но на кафедру никого не пускают. Она заперта. Анжела сказала, все заседания проводятся в комнатушке на философском факультете, он этажом выше.

– Придумай что-то. Закажи в «Золотом ключике» набор отмычек.

Я улыбнулась. Но Ника оставалась серьезной.

– Проникни ночью! Взломай замок, хани!

– Тебе легко там говорить. Сидишь на кровати, а мне советуешь: взломай! Начиталась детективов...

– Да. Мне тут очень легко, – с горечью сказала она, отвернулась от экрана и отключилась.

– Ника!

Может, пойти набрать номер ее мамы, снова передать извинения? Да нет, не стоит. Разволнуется, что я расстроила Нику.

К тому же Ника сама виновата. Как я могу взломать кафедру? И проникнуть в первый гуманитарный? Там же охрана.

Ладно, Ника. Полежишь денек на обследовании и поймешь, как плохо без общения и новостей... Сама, первая, мне напишешь!

«Не уничтожай клип, – напечатала я Рите эсэмэску, – это огромный вклад в эмо-культуру».

Глава 9,

в которой Прозрачный дает очередной совет

Все воскресенье я занималась уроками и уборкой в комнате (из-за расследования я здорово запустила и то, и другое), а утром в понедельник я проснулась и поняла, что Ника права. Надо взломать дверь. Но не кафедры.

Я набрала номер Ботаника.

– А, Шерлок Холмс в кедах! – бодро отозвался он.

На заднем фоне был слышен музыкальный проигрыш, который обычно предваряет программы на канале «Культура», но потом все стихло – воспитанный Ботаник выключил телик.

– Меня так же называет Анна Семеновна.

– Приятно сходиться в мыслях с таким замечательным ученым. Как раз хотел позвонить тебе, одну программу досматривал...

– На канале «Культура»?

– Да ты и правда Шерлок! Вчера я съездил в Бакулевский центр. Очаровательная медсестра помогла мне найти запись о Генрихе Михайловском, он действительно поступил к ним 13 сентября, как и сказала Анжела, вечером. Дочь его привезла, но медсестра подвергла сомнению тот факт, что дочь пробыла с ним до двенадцати ночи. Такие поздние посещения у них разрешены только для тяжелобольных. Дядю Генриха собирались выписывать через несколько дней. Правда, тут она запнулась. Я спросил, когда его выписали. Она сказала, что он ушел под расписку, но когда... Когда – медсестра мне сказать не успела. Ее вызвали в палату. Я ждал-ждал, а потом уехал. На работе надо было подменить одного юношу.

– Так значит, Анжела соврала. Она не была с отцом до двенадцати ночи! А поехала в ваш «Золотой ключик» делать дубликат ключа! А потом отправилась в первый гуманитарный за рукописью.

– Насчет рукописи мы не можем знать наверняка. Она действительно не была в больнице и действительно сделала дубликат ключа. А вот по поводу университета... Ее же никто не видел.

– Где же тогда, по-твоему, она была?

– Мало ли какие тайны могут быть у человека... И еще, если она действительно вломилась на кафедру, ей должны были потребоваться два ключа, не находишь? Один – от кафедры, другой – от дверей первого гуманитарного корпуса. Так что... продолжай расследование, Шерлок в кедах.