Дарья Донцова - Амулет Добра Страница 19

– А как справиться с искушением? – спросила Мафи. – Не поддаться им?

– Сложный вопрос, – кивнула Феня. – Представь, что есть некто, очень-очень-очень важный для тебя.

– Мама? – спросила Мафечка.

– Или папа, бабушка, дедушка, – добавила Марсия.

– Кто-то еще важнее, любящий тебя бесконечно, – уточнила Фенечка. – Ты боишься его опечалить, сделать что-то, что ему не понравится, расстроить. У тебя в душе живет страх, но он нужен, страх совершить плохой поступок. Всякий раз, когда ты собираешься что-то сделать, подумай, не заплачет ли от огорчения, узнав о твоем поступке, тот, кто тебя больше всех любит.

– Он меня накажет? – спросила Куки.

– Нет, – вздохнул Черчиль, – он тебя очень сильно любит и не поставит в угол, просто очень-очень-очень опечалится. Мысль, что ты принесешь страдания тому, кто тебя бесконечно любит, остановит от плохого поступка.

– Не понимаю, – расстроилась Мафи. – А он кто?

– Потом подробно поговорим на эту тему, – начала Феня и осеклась. – Смотрите! Там цветок Дордоны! Найти его – невероятная удача! Его корень придает отвагу. Надо мне его выкопать и съесть.

Феня ринулась в кусты, растущие справа от дороги.

– Пойду помогу Фене, – воскликнул Черчиль и, вслед за самой умной мопсихой, поспешил в заросли.

Не успел он скрыться, как Куки воскликнула:

– Ой! Сундук! Смотрите, стоит на дороге! И откуда только взялся? Пять секунд назад ничего не было! Давайте его откроем.

– Вспомни ромашку, – предостерегла Мафи.

– У Фени лекарства есть, – отмахнулась Куки и схватилась за крышку.

– Не трогай, – крикнула Капа, – поранишься.

Но Куки легко подняла крышку и показала свои лапки.

– Я сама знаю, как поступать. А вот ты и не права! Ничего не случилось! Ну-ка, что там. Оооо! Драгоценности. Капа! Здесь твои бусы.

– Не может быть, – печально возразила Капитолина, – мое самое любимое колье теперь у черепахи Зои.

– Нет! – запрыгала Куки. – Вот же оно.

Мафи уставилась на сестру, которая держала синее ожерелье.

– О-о-о, – простонала Капитолина, – глазам своим не верю. Ну-ка!

Капа схватила украшение, поцеловала его, надела на шею, потом наклонилась над не пойми откуда возникшим на дороге сундуком и начала в нем рыться, выкрикивая:

– Браслеты! Бусы! Кольца!!! Шапочка со стразами! Носочки с бисером! Оооо! Тут еще мыло!

Капитолина продемонстрировала всем красивую пузатую бутылочку и начала отворачивать пробку.

– Стой, – опомнилась Мафи, – это искушение, не нюхай! Сними скорей все украшения!

Поздно! Капитолина поднесла открытую бутыль к носу, сделала глубокий вдох, застонала от восторга и замерла.

Мафи кинулась к ней и попыталась выдрать из лапы старшей сестры хрустальный флакон, но тот словно прирос к ней.

– Что с Капой? – обомлела Марсия. – Не шевелится, не моргает.

– Это было искушение, – всхлипнула Мафи. – Волшебный Километр понял, что Капитоша обожает побрякушки, косметику, и воспользовался этим. А я не сообразила сразу, как поступить! Матильда, почему ты мне не помогла?

– В чем? – удивилась белка.

– Ты старше меня, умнее, – заплакала Мафи, – тебе следовало стащить с Капитолины проклятые синие бусы!

– Извини, не поняла, что они плохие, – залепетала Матильда, – красиво выглядят. Куки виновата, она сундук открыла, про ожерелье сказала, вот Капа и кинулась к своим любимым побрякушкам.

– Я ни при чем, – заныла Куки. – Почему вечно я неправильно себя веду? Все мне замечания делают!

– Нет! Это твоя вина, – наседала Матильда. – Зачем колье вынула? Мы с Марсией здесь ни при чем. И Мафи тоже, от твоего противного любопытства беда случилась.

– Нет, это случилось из-за Капиной любви к украшениям, – заплакала Куки. – Отстаньте!

– Куки, ты меня гонишь? – надулась Марсия. – Велишь отстать? Ладно, до свидания.

Прежде чем Мафи успела ахнуть, Марсия развернулась и понеслась назад по дороге с такой скоростью, словно к ее спине был привязан реактивный двигатель. Куки заревела в голос, у нее вмиг промокла шерстка на шее, груди, животе, лапах… Слезы лились из глаз маленькой мопсихи потоком.

– Меня никто не любит, – причитала она, – все только замечания делают. А почему? Потому что я вам правду говорю!

Мафи испугалась, закрыла голову лапами, опустила уши и затряслась. Ну почему именно сейчас, когда на дороге появился сундук, Феня и Черчиль убежали за каким-то странным цветком?! Она, Мафи, еще не взрослая, ей не справиться с букетом проблем. Непонятно, как поступить? Нестись за Марсией и тащить ее назад? Утешать Куки? Безвыходное положение! «Из любой ситуации можно найти выход», – прозвучал в голове дворняжки голос Антонины. Мафи стряхнула оцепенение. Где чихуахуа? Куда она подевалась? Сейчас на тропе находятся рыдающая Куки, совершенно растерявшаяся Матильда и сама Мафи. Антонина словно растворилась в воздухе. Похоже, помощи ждать не от кого. Надо действовать самой!

Глава 22

Километр Волшебства

Мафи встряхнулась.

– Матильда!

– Да? – прошептала белка.

– Займись Куки, я побегу искать Феню и Черчиля, – скороговоркой выпалила Мафи. – Знаешь, куда подевалась Тонечка?

– Нет, – еле слышно сказала Матильда, – мне плохо, голова болит.

– Прекрати, – рассердилась Мафуся, – Куки хуже, чем тебе! Успокой ее.

– Как? – пролепетала Матильда. – Давай лучше я на поиски друзей брошусь!

Но Мафи уже кинулась в кусты, крича во все горло:

– Фенюша! Черчиль! Ау! Антонина! Вы где?

Бежать пришлось недолго. Метров через сто Мафи увидела на траве очаровательную колыбельку, которую прикрывал висевший сверху розовый полог, расшитый золотыми звездами. Мафуня кинулась к колыбели, бесстрашно отдернула полог и обомлела. Под очаровательным мягким одеяльцем в пижамке с изображением мишек, прижимая к себе плюшевого белого зайчика, с самым счастливым выражением на мордочке лежала Антонина. Мафи, пытаясь справиться с изумлением, начала трясти чихуахуа. Тоня спокойная, рассудительная, она обладает большими познаниями в разных науках, никогда не выходит из себя. Мафи казалось, что она идеальная собака, пример для подражания, и уж кому-кому, а ей легко пройти по Дороге Искушений. У чихуахуа нет никаких грешков, она не обжора, как Зефирка, не обижается, как Марсия, не трясется от страха вроде Фени, никогда не кинется к украшениям, не будет рубить всем правду в глаза и не боится вернуться в мир людей, чтобы хранить их. Мафи вздрогнула: вновь стать Пошлавон ужасно! Она такого никогда не захочет. Но Антонина-то ничего не опасается. И что оказалось, Антонина в глубине души мечтает снова стать маленьким щенком, спать под розовым пологом, играть с плюшевым зайкой…

Это просто невозможно, но это так!

– Похоже, я совсем не знаю Антонину, – бормотала Мафи, дергая чихуахуа за передние лапки, – никогда не беседовала с ней по душам. Тоня, очнись!

«Младенец» не открыл глаз. Мафи испугалась и наклонилась к мордочке названой сестры Черчиля. Уши уловили слабое дыхание.

– Фу! – облегченно вздохнула Мафи. – Она жива.

Некоторое время Мафи пыталась разбудить Тонечку, потом, поняв бессмысленность своих попыток, решила поискать Феню и обнаружила ее сидящей на камне со старинной книгой в лапах. Феня казалась окаменевшей. Рядом на траве полулежал Черчиль, перед ним был раскрыт толстый том. Мопс тоже не шевелился.

– Вы же уходили за цветком Дордоны! – воскликнула Мафи. – Зачем взяли книги? Вы же умные, а не сообразили, что Километр Волшебства подсунет вам…

Мафуся наклонилась над Черчилем и увидела название, напечатанное на обложке фолианта. «Сказки братьев Гримм». Все понятно. Черчилю подбросили издание, которое таинственным образом исчезло из библиотеки семьи, где он работает Хранителем. Мопс очень хотел прочитать сказки, он не сумел справиться с искушением. Мафи ощутила, как у нее на спине дыбом поднимается шерсть. Если уж все понимающий Черчиль попался на удочку Километра Волшебства, то ей, не особо умной Мафи, никогда не пройти до конца по Дороге Искушений. Надо разворачиваться, пока не поздно, и драпать отсюда со всех лап. В шею полумопса неожиданно вцепились чьи-то невидимые пальцы, Мафи попятилась, налетела спиной на колыбельку Антонины и вздрогнула. Стоп. Она не имеет права удирать. Гадкие мысли ей навевает противная Дорога Искушений.

– Я об этом подумаю! – громко сказала Мафуся. – Я об этом непременно поразмышляю, но завтра, завтра подумаю о бегстве, не сегодня.

Невидимые пальцы, стиснувшие ее шею, разжались. Мафи перевела дух и начала будить Черчиля, она толкала его, щипала, пинала, потом закричала:

– Черчиль, ты глупец! Прочитал сто библиотек и ничего не понял!

Мафуся надеялась, что, услышав совершенно несправедливые слова, Черчиль возмутится до глубины души и очнется, чтобы отругать ее. Но хранитель архива и библиотеки продолжал лежать, он не шевелился, казался замороженным, точь-в-точь таким, как Антонина. Но он был жив, Мафи слышала его слабое дыхание.