Алексей Макеев - Я убью свое прошлое Страница 19

«Вот и хорошо». Илья пробрался по узким проходам между заборами и пересек поселок по самой короткой прямой, перебежал открытое место и вышел на шоссе почти за километр от поворота. Прошел немного вперед, поднял руку. И уже через четверть часа ехал в тепле прокуренной кабины грузовой «Газели» к городу.

Хорошо, что они прожили здесь недолго и за полтора года с соседями толком познакомиться не успели. Всем входящим-выходящим из подъезда на Илью было наплевать. Почти час он проторчал у дома, походил вокруг и убедился, что слежки нет. Потом влетел по ступенькам на второй этаж, с ходу оборвал узкую бумажную полоску с двери и вошел в квартиру. Холод и пустота, словно на вокзале оказался, тоска берет, и накатывает ощущение неприкаянности и безразличия одиночества в толпе.

В квартире побывали толпы чужих людей, это уже не дом и даже не общага, жилье похоже на номер в дешевой гостинице, который забыли убрать. В коридоре у ванной на полу темное пятно, еще одно в комнате, на ковре рядом с Мишкиной кроватью. Системник исчез, дверца шкафа выломана, скромно стоит у стены. Пахнет кислятиной и сыростью, на полу грязь, через разбитое окно в комнату залетают снежинки.

Илья вернулся в коридор, обшарил карманы своей «рабочей», как ее называла Ольга, куртки. Мобильник нашелся в нарукавном кармане, но аккумулятор давно сдох. Поиски зарядника заняли еще минут десять, Илья прислушивался к каждому звуку в подъезде, к шуму на улице, к голосам и крикам за окном. Нашел, наконец, зарядник, воткнул разъем в розетку и включил телефон. Минута, другая – телефон ожил, выкинул множество сообщений о пропущенных звонках, штук десять, не меньше, но Илья их проигнорировал, остервенело перелистывал картинки. Фото с прошлого Нового года, потом они всей толпой в гостях у отца, где все по очереди обнимаются с Хельмой, дальше еще какое-то семейное мероприятие, и вот они, свежие кадры. Темно, летит снег, Натаха улыбается в объектив, дальше снова смотрит с улыбкой, но уже вполоборота. А здесь она опустила голову и получилась неважно, зато красавец с незажженной сигаретой в зубах вышел отменно. И лет ему вроде меньше, чем показалось тогда, на крыльце, и вчера, у поленницы соседки. Тридцать с небольшим, но до сорока точно. Рожа равнодушная, даже сонная, но взгляд неприятный, смотрит, как ученый на подопытного кролика, словно прикидывает, способна ли жертва оказать сопротивление. И на что она вообще готова, чтобы сохранить свою жизнь. Илья привалился к стене у окна, глянул вниз. Вроде все спокойно, ничего подозрительного не происходит. Но кто сказал, что преследователи, если и засекли его здесь, будут толпами ломиться в квартиру? Может, вон за теми гаражами его взвод ОМОНа поджидает и в окне дома напротив снайпер с оптикой засел?

Уматывать надо, и побыстрее, – умом он прекрасно понимал, что стал сейчас легкой добычей, но не мог отвести взгляд от экрана мобильника, мысли крутились в голове, как воронка смерча над морем. Видел однажды и на всю жизнь запомнил, как несутся к берегу подхваченные вихрем тонны морской воды, как пляшет над волнами узкий кривой «хвост» черно-сизой воронки, как бьют в ее горловину молнии. За каким чертом этот дядя терся рядом? Слушал, смотрел – что? Они не обсуждали ничего, что не касалось бы их прошлого, в нем не было ничего и никого из дня сегодняшнего, ничего, что могло бы связать двух людей снова. Каждый два десятка лет назад сделал свой выбор, у нее была своя жизнь, у него – своя, и единственное, что объединяло их, – этот человек, на снимке стоявший справа от Натальи. В его присутствии была и загадка, и ответ на нее, его жизнь и Наташкина гибель – дело рук тех, кто ждал его в этой квартире, кто сейчас караулит отцовский дом. Если принять все это за аксиому, то придется признать, что и чертов Ахмат в Ольгиной машине – это часть схемы. Память услужливо подкинула картинку: распахнутая дверь «Матиза», длинные Ольгины ноги в высоких сапогах, горбоносая харя за ее плечом, жадная пятерня…

Какой схемы? Или начали с Наташки, а он был следующим? Но зачем такие сложности, когда все вопросы могла решить пуля и «случайно» вылетевшая на встречку груженая машина или тот же нарик с «розочкой» в руке? Только подготовленный нарик, тренированный, обученный убивать. Исход встречи с таким экземпляром сомнителен даже для Ильи, что уж говорить об Ольге. «Я все помню», – всплыли в памяти ее слова.

«Не сомневаюсь». Илья бросил телефон и зарядник в рюкзак, вышел в коридор и постоял у входной двери. Вроде тихо, если он все сделает быстро, то сможет уйти незамеченным. Шапку на глаза, рюкзак за спину и бегом вниз по лестнице к гаражам, дальше попетлять задворками и выйти у больницы. Точно в лапы комитета по торжественной встрече. Ждут, обязательно ждут, даже если Ольги в больнице уже нет. Но обойти эту ловушку можно, есть способ. Илья выскользнул из квартиры, прикрыл дверь и кое-как пристроил на место бумажный обрывок с синими печатями. Запрыгал вниз по ступеням лестницы и едва не сбил плетущуюся вверх бабку. Старуха тащила за собой тележку на колесиках, пыхтела и отдувалась, сморщенное лицо под теплым бежевым беретом покраснело от натуги. В другое время Илья бы занес вверх бабку вместе с ее кошелкой, но сейчас вжался спиной в стену, опустил голову и приготовился прошмыгнуть мимо. Но бабка протерла пальцами запотевшие в тепле очки, да так и застыла с поднятыми руками. Илья помнил ее – бабуля проживала аккурат над ними, неприятностей не доставляла, и шума от нее было не больше, чем от мыши. Только иногда включала телевизор на полную громкость – слух у бабки был неважный, зато память, как только что выяснилось, отменная.

«Узнала», – Илья опустил голову еще ниже и нащупывал ногой следующую ступеньку. Маскировка не помогла, негодный из него конспиратор, раз даже подслеповатая старуха соседа опознала. А та уже зудела радостно, цепляла Илью пальцами за рукав куртки:

– Здравствуйте, я думала, вы уже не придете. У вас в квартире милиция была, потом ко мне приходили, спрашивали, но я сказала, что ничего не знаю. Попросили, если увижу, им позвонить.

«Беги, звони», – Илье удалось просочиться мимо бдительной бабки, он одним прыжком преодолел последние ступеньки и оказался на межэтажной площадке рядом с почтовыми ящиками. Рванул дальше, не оглядываясь и не думая, что может ждать за дверью подъезда.

– А кошечка ваша у меня теперь живет! – донеслось в спину, потом грохнула входная дверь, потом на лицо упали снежинки. Выстрелов не последовало, навстречу никто не бежал, ни одна машина на дороге не тронулась с места. «Хоть Фиске повезло», – на бегу Илья осмотрелся по сторонам и рванул по намеченному маршруту – к гаражам, где в сумерках сам черт ногу сломит.

Глава 3

Он миновал череду старых кирпичных строений, вылетел на развилку и закрутил головой – справа высятся трубы котельной, слева дорога уходит под горку к заброшенным баракам, за ними на фоне темно-серого неба высятся башни нового микрорайона. Илья постоял, как витязь на распутье, подумал, взвесил все и двинул в сторону деревянных руин. И просидел там, выбрав более-менее чистый и не загаженный бомжами и прочими завсегдатаями задворок города уголок, до густых сумерек, вышел из вонючего барака с проваленной крышей, когда в окнах высоток зажглись огни. Добрался до крайней башни, пересек по тропинке двор и оказался на перекрестке. Направо дорога уводила за город, налево начинались заборы бескрайней промзоны. За ними грохотала техника, светили прожектора, их лучи падали на проезжую часть и тротуар. Илья прошел немного вперед, остановился на краю света и тени, привалился спиной к стволу старого тополя. Часы показывали четверть восьмого вечера, ждать осталось недолго, человек появится минут через пять-шесть, если не планирует опоздать на работу. Если вообще он дежурит сегодня или не взял отгул. Или еще что-нибудь в этом духе. Но сейчас можно только ждать, не задумываясь о многочисленных препятствиях, что могут возникнуть у Сани на пути.

Появился он через десять минут, бежал, оскальзываясь на обледеневшей дорожке, и на ходу застегивал «молнию» пуховика. Подлетел к бровке тротуара, едва не свалился на проезжую часть под колеса машин, но кое-как удержал равновесие. Пока ждал зеленого сигнала, пересчитал мелочь, выудил из карманов перчатки и шагнул вместе с прохожими на зебру под разрешающий сигнал, но добежать успел только до середины улицы. Вздрогнул от хлопка по плечу, обернулся рывком и снова поскользнулся, сбился с ровной рыси.

– Опаздываешь, – Илья дернул Саню за рукав и потащил к противоположному краю дороги. Хирург не сопротивлялся, бежал рядом и на ходу пытался выяснить, в чем, собственно, дело. Илья не отвечал, выждал, когда поток прохожих поредеет, сбавил шаг и проговорил негромко:

– Сань, такое дело. Помощь твоя нужна. Ольга в больнице, у нее кровопотеря тридцать процентов и заражение крови.

– Ничего себе, – по голосу и выражению лица приятеля Илья не понял, в курсе тот последних событий в жизни разрушенной ныне семьи Кондратьевых или искусно изображает сочувствие. Но обратиться больше было действительно не к кому. Если Саня сейчас откажет, останется хирургическое отделение только штурмом взять. Или реанимацию, если Ольга еще там.