Ирина Пивоварова - Старичок в клетчатых брюках Страница 2

Эта картина Павлику понравилась.

«Что ж! – сказал себе Павлик. – Квартира у нас отличная, двор тоже. Можно начинать новую жизнь!»

Глава 5

Павлик решает вести дневник

Да, так сказал себе Павлик. Так именно и подумал: «Можно начинать новую жизнь!»

Это часто бывает с людьми, когда они переезжают на новую квартиру или уезжают в другой город. Им кажется в таких случаях, что жизнь начнётся совсем новая, не такая, какая раньше была.

А вы не замечали, с чего люди часто начинают новую жизнь, или как им кажется – новую?

Они заводят дневник. Хотят записывать все события, все интересные случаи, которые произойдут с ними в этой новой, совсем не похожей на прежнюю, жизни.

Вот и наш герой Павлик Помидоров решил сделать то же самое.

Глава 6

Начало дневника

Итак, Павлик ещё разок с удовольствием оглядел свою комнату, взял тридцать копеек, вышел на улицу и решительно направился к книжному киоску.

– Скажите, пожалуйста, – вежливо обратился он к продавщице, – у вас продаются толстые тетрадки?

– А тебе зачем? – спросила продавщица и, как показалось Павлику, хитро и пристально на него посмотрела.

«Догадалась!» – подумал Павлик, страшно сконфузился и забормотал:

– Мне… да мне так, наблюдения за погодой записывать!

– Наблюдения за погодой? – добродушно улыбнулась продавщица. – Молодец, мальчик, хорошее дело придумал. На, держи! И вот тебе ещё стерженёк, пиши на здоровье.

Павлик взял толстую тетрадку в красном клеёнчатом переплёте и синий стерженёк и пошёл, радостно подпрыгивая, домой.

Дома он первым делом закрыл дверь на задвижку, потом сел за стол, раскрыл тетрадь и аккуратно вывел на первой разлинованной в клеточку странице большими печатными буквами слово: «Дневник».

Откинул голову, полюбовался. И, высунув от усердия язык, написал под большими буквами маленькие: «Совиршенно секретно».

Подумал. Исправил ошибку, поставил восклицательный знак и скобки… Вышло:

Павлик остался доволен, перевернул страничку и стал писать маленькими неровными буквами.

7 июня.

Ура! Мы переехали! Хорошо свою комнату иметь! Я теперь запрусь и придумаю! Да! А то раньше только начнёшь думать, а мама пол подметать велит. Я такое придумаю – Люська ахнет! Я ей докажу! А то она говорит, счастливая, мол, Нинка Петрова: у неё троюродный брат утопающего спас. Ну и что? И я бы спас! Я бы не побоялся, честное слово! И Люська Косицына, говорит, счастливая. У неё брат капитан футбольной команды. Ну, футбол, я считаю, это пустяки. Я хочу что-нибудь опасное совершить, с риском для жизни. Посмотрим, что она тогда скажет! А то говорит: Вите Кукушкину из книжки «Семеро на границе» всего десять было, а он в горах вооружённого бандита поймал и на заставу привёл, а тебе уже одиннадцать. Я тоже что-нибудь замечательное совершу! Мне бы только придумать! Я давно о настоящем опасном деле мечтаю! И вообще надоело, что меня Помидором зовут! Никакой я не Помидор!

А этот мальчик в подъезде мне очень понравился. Вот бы с ним подружиться, он бы не стал Помидором дразниться, это уж точно. Я хотел спросить, как его зовут, но постеснялся. Он даже не обратил на меня внимания. И неудивительно. Он на целую голову выше меня, плечи у него широкие, и он худой и ловкий. А я толстый и нескладный. У меня такой вид, что я сам себе противен. По-моему, я на осьминога похож. Да! Нос картошкой, глазки малюсенькие, брови какие-то белые, а щёки красные. Понятно, почему меня в том дворе Помидором дразнили.

А вообще, это очень обидно, когда дразнят. Я из-за этого в том дворе ни с кем не дружил, а так хочется иметь настоящего друга.

Я, правда, дружу с моей двоюродной сестрой Люськой, но она меня не понимает. Она говорит…

Глава 7

Появление Люськи

Тут, дорогие читатели, как раз на этом месте, Павлик неожиданно прервал дневник, который с таким увлечением начал писать.

«В чём дело? – спросите вы. – Отчего он с испугом захлопнул тетрадь, как ужаленный вскочил со стула, огляделся по сторонам, бросился к шкафу и, встав на колени, запихнул под него тетрадь?»

Мы ответим вам: «В двери громко зазвонил звонок».

– Кто там? – еле переводя дыхание от быстрых действий, спросил Павлик.

– Открывай, это я! – услышал он нетерпеливый голос двоюродной сестры Люськи. – Чего ты там возишься-то? Звоню-звоню, прямо надоело!

– Сейчас, – сказал Павлик, отодвинул щеколду, и в прихожую, как буря, как ураган, ворвалась Люська.

– Здо́рово! – с порога закричала она. – Ничего-о квартирочка! Симпатичная! Сколько метров-то? А балкон есть? А антресоли? Поря-я-ядочек! Коридор что надо! Даже больше, чем у нас! А кухня где? А комнаты? Чего стоишь! Давай показывай! На новую квартиру переехал и развоображался!

– Перестань, – сказал Павлик. – Что ты раскричалась? Квартира как квартира, ничего особенного. Идём, я свою комнату покажу.

Они вошли в комнату Павлика, и Люська просто остолбенела от восторга.

– Ух ты! У тебя теперь свой стол письменный! А картинку эту кто рисовал? Вот эту, с цветочками? Ми… тюш… кин… Гляди-ка, Митюшкин! Здорово рисует, мне бы так! А тётя Марина где? На работе?

– На работе, – сказал Павлик.

– А чего мы делать будем?.. Да, совсем забыла, я же тебе подарок на новоселье принесла!

Люська раскрыла грязноватый кулак и протянула Павлику покарябанную и потёртую металлическую пуговицу.

– Старинная! Даже вроде золотая! Гляди, как блестит! Я её на улице нашла, в луже валялась. Как раз для твоей коллекции!

– Спасибо, Люсь, – вежливо поблагодарил Павлик. – Но только она вовсе не старинная. Для коллекции не подойдёт.

– Неужели не подойдёт? Жалко! – огорчилась Люська. – Ну ничего, я тогда её тёте Марине подарю, пусть пришьёт куда-нибудь… Так. Квартиру мы новую осмотрели… Что теперь делать будем? Может, в пуговицы поиграем?

– Давай! – обрадовался Павлик.

В пуговицы он всегда играл с удовольствием.

Дело в том, что у Павлика был целый мешочек настоящих старинных пуговиц. Да-да, тот самый, что лежал теперь на подоконнике!

Старинные пуговицы достались Павлику от дедушки, дедушке от прадедушки, который собирал их, когда был ещё гимназистом.

Пуговицы были тяжёлые, круглые, с двуглавыми орлами и с коронами… Павлик их обожал. Ему никогда не надоедало любоваться ими, пересыпать, пересчитывать, раскладывать кучками, рассматривать в увеличительное стекло и даже пробовать на зуб.

Пуговицы были гордостью Павлика. Каждый день он тёр их тряпочкой и чистил мелом, чтобы блестели. Ему нравилось представлять, будто нашёл он их на необитаемом острове, в сырой, мрачной пещере, где вниз головой висят летучие мыши, где с потолка и стен с тихим стуком капает вода, где темно и страшно, где длинные сталактиты протягивают колючие белые руки, а посередине, в углублении, таится ржавый от времени ящик, доверху наполненный драгоценными пуговицами, награбленными пиратами.

Глава 8

«Привет, Петухи!»

Итак, Павлик взял с подоконника заветный мешочек и высыпал пуговицы на стол. Они засияли матовым блеском.

В комнату вошёл кот Тимофей, поглядел зелёными глазами на склонившихся над письменным столом ребят, лениво направился к ним, разлёгся на ситцевом мешочке и принялся наблюдать, как Люська и Павлик азартно раскладывали старинные пуговицы кучками.

– Пусть эта твоя будет, а эта моя! – говорила Люська. – Слушай, Павлик, а ты чего больше всего на свете любишь? Я знаешь чего? Торт со взбитыми сливками! А ты?

– А я сливочные помадки с цуката-ми, – сказал Павлик, но тут же понял, что этого говорить не следовало.

– Ну во-о-т, так и зна-а-ла! – презрительно протянула Люська. – Он сливочные помадки, видите ли, любит! Какой же ты брат после этого? Вот у Вальки Серге-евой брат, это я понимаю! – больше всего на «мёртвой петле» любит кататься! Сорок раз подряд прокатиться может!

– Я тоже могу, – помрачнел Павлик.

– Ой, держите меня, может! А кого после первого тошнить стало?

– Я не виноват, что меня тошнить стало. Я ведь не струсил! Ты что, мне не веришь?

– Ладно уж, чего там… – Люська потянулась и почесала худую загорелую ключицу. – А здорово всё же в пуговицы играть! Слушай, Павлик, если бы это не пуговицы, а золотые монеты были, ты бы что купил? Я бы, лично, велосипед и тыщу зелёных стеклянных шариков!

– А я бы лошадь, – сказал Павлик, стараясь хоть на этот раз не ударить лицом в грязь.

– Здорово! И я бы лошадь! – обрадовалась Люська и задела клетчатым рукавом пуговицы, и они звонко посыпались на пол. – Я бы на лошади, как Елена Петушкова скакала – гоп, гоп, гоп! Знаешь, какая я храбрая!

– Не хвались, я тоже храбрый…

– Да какой ты храбрый! Только на диване валяться умеешь! Вот у Тоськи Тарелкиной брат – это я понимаю! – храбрый! На него в тёмном переулке два хулигана напали, он одному – раз! Другому – раз! Всех раскидал!