Анна Устинова - Загадка американского родственника Страница 2

– У тебя всегда до мелочей, – сказал Марат Ахметов.

Класс засмеялся. Все помнили случай с химичкой Алевтиной, когда невинная шутка Пашкова обернулась пожаром в химическом кабинете. Хорошо еще, что никто не докопался до причины.

– Зря хохочете, – ответил Пашков. – Любой эксперимент может закончиться неудачей. Но теперь все точно сработает, как задумано.

– Чего у тебя там задумано-то? – уже прыгал на месте от нетерпения Женька.

Чувствуя, что приковал всеобщее внимание, Пашков с достоинством произнес:

– А задумано так. Роман, значит, к нам идет на урок, а дверь вроде бы как забита. Ну, он там, конечно, царапается, скребется – шкаф ни с места. Тут наш Роман, естественно, свирепеет, сами знаете, он с полоборота заводится, и к директору. Ну а пока он бегает и директора к нам ведет, мы шкафчик на место отодвигаем и садимся такими паиньками. Мол, странно, звонок прозвенел, а учителя до сих пор нету.

Чем дальше развивал идею Пашков, тем большее вдохновение охватывало восьмой «В». Только Тема, который славился с малых лет осторожностью, с сомнением проговорил:

– Может, не будем?

– Ну, ты и трус! – фыркнула Катя.

– Да я просто так, – немедленно сдался Темыч. – Надо так надо.

– Естественно, надо! – крикнул Пашков. – Вы слушайте дальше. Роман, значит, является с директором. Мы сидим. Все тихо. У директора шары на лоб. Роман возмущенно бормочет про забитую дверь. Директору кажется, что Роман чокнулся. Роман не сдается, качает права. Ну, так весь урок и пройдет. А не хотите, будем слушать нудьгу Романа про образ Мцыри в повести Пушкина «Капитанская дочка».

– Мцыри у Лермонтова, – усмехнувшись, поправил Олег.

– Какая разница! – отмахнулся нетерпеливо Пашков. – У Романа про всех одинаково скучно.

– И вообще, хватит болтать, – призвал всех к порядку Женька. – Звонок через полминуты.

– Тогда навались! – принялся подавать команды Пашков.

Восьмой «В», всецело захваченный замыслом Лешки, дружно навалился на тяжелый шкаф. Работа кипела. Теперь слышалось лишь напряженное сопение.

– Раз, два – взяли! – покрикивал на одноклассников Лешка. – Правей! А теперь левее! Олег, заводи на себя!

Тема изо всех сил навалился на тяжеленный шкаф сзади. Работал он добросовестно, но чисто автоматически. В голову ему снова полез ночной кошмар. Лицо несчастной старушки, искаженное предсмертными судорогами, встало в памяти, как живое. «Все-таки интересно, к чему этот сон?» – размышлял Тема.

Шкаф уже почти полностью закрыл дверной проем, когда в коридоре нарисовался Роман Иванович.

– Атас! – крикнул Марат Ахметов, которому было велено бдительно наблюдать за окружающей обстановкой.

Ребята разом отпрянули от шкафа.

– Эх, жаль, не успели! – воскликнул разочарованно Пашков.

Но он зря расстраивался. Тема был столь глубоко поглощен судьбой погибшей в ночном кошмаре старушки, что крики Марата Ахметова прошли мимо его ушей. Тема продолжал давить изо всех сил на шкаф. Конечно, ему одному никогда бы не справиться со столь громоздким сооружением. Но старый рассохшийся шкаф, не выдержав, видимо, напряженной физической нагрузки, откинул вдруг неожиданно сразу две ножки. Причем именно те, которые находились в непосредственной близости от оставшегося свободного пространства в проеме двери.

Шкаф накренился. Теперь даже усилий одного Темы оказалось вполне достаточно.

Едва румяный от легкого морозца Роман Иванович проник с первыми трелями звонка в восьмой «В», как на него вывалился шкаф.

Позже Пашков уверял одноклассников, что, если бы не его предварительные расчеты, эксперимент мог бы кончиться куда хуже.

– Романа ведь только узкой стороной шкафа придавило, – оправдывался Лешка. – Потому что вы под моим руководством правильно двигали. А другой бы дурак так двигал, что шкаф на Романа плашмя бы свалился. Тогда нашему литератору вообще бы полный каюк. Хуже, чем гипсовым бюстам.

Тут следует уточнить, почему этот шкаф был таким тяжелым. Целую полку в нем занимали гипсовые бюсты великих писателей, ученых и мыслителей прошлого. Когда шкаф свалился на Романа Ивановича, все бюсты до одного пострадали.

Может быть, в словах Пашкова была доля истины. Роман Иванович принял шкаф прямо в объятия. Он всегда хвастался, что длительный стаж работы преподавателем развил в нем такие навыки, которые позволяют выйти целым и невредимым из абсолютно любой критической ситуации. Сил Романа хватило всего на несколько секунд. Дальше гипсовые мыслители прошлого одержали верх над пожилым учителем. Зато литератор сумел рассчитать путь к отступлению. Его прыжок был достоин самого кенгуру. К тому времени, как шкаф рухнул туда, где, по идее, должен был находиться учитель, тот уже очутился на середине класса.

Размах бедствия был огромен. Шкаф упал на– бок, перекрыв выход в коридор. Дверцы в падении распахнулись. Бюсты великих людей, обгоняя друг друга, посыпались на пол. Многие разбились на мелкие кусочки, а некоторые недосчитались носов, ушей и прочего.

Ученики, разинув как один рты, немо внимали происходящему. Затем оцепенение сменилось ужасом. Теме не повезло больше всех. Потрясенный, он застыл в непосредственной близости к шкафу. Придя немного в себя, он дернулся было к двери, но путь к отступлению перекрыл злосчастный шкаф.

– К директору! – ястребом кинулся на него пожилой учитель литературы.

– Зачем? – упирался мальчик.

– Он еще спрашивает! – тяжело дышал от ярости толстый, лысый Роман Иванович. – Ты, Мартынов, давно уже у меня на примете в качестве аморального типа. А сегодня ты совершил покушение на жизнь и здоровье заслуженного учителя.

Не отпуская несчастного Тему, Роман Иванович хотел выйти с ним вместе из класса, но был немедленно остановлен все тем же шкафом.

– Убрать! – гаркнул он на учеников.

Те покорно кинулись на расчистку прохода.

Урок литературы был действительно сорван. В остальном события развернулись совсем не так, как предполагал Пашков. Директор школы Михаил Петрович догадывался, что Теме Мартынову никак не справиться одному с таким шкафом. Поэтому он лично явился в восьмой «В» выяснять обстоятельства. Пашкова никто не выдал. По общему признанию, просто вдруг захотелось перед уроком литературы передвинуть шкаф на другое место, чтобы бюсты великих людей за стеклом выигрышней смотрелись.

– Ну, сборище, – покачал головой Михаил Петрович. – Еще одна подобная выходка, и весь восьмой «В» будет расформирован по параллельным классам.

Он ушел. Тут раздался звонок на перемену. Ребята с облегчением высыпали в коридор.

– Какой-то ты все-таки недоделанный, Лешка, – буркнул Пашкову Тема.

– Да ладно тебе! – азартно блеснул глазами тот. – Я еще одну штуку придумал. Теперь уж наверняка отлично сработает. Ладно, мне некогда. Жрать хочу.

– Бесполезно, – проводил Олег взглядом несущегося в сторону буфета Лешку.

– Главное, от него держаться подальше, – подхватила Катя.

– Это уж точно, – кивнула головой Таня.

– Говорил же, что сон мой вещий, – все еще не мог отделаться от шока Тема.

– При чем тут твой сон! – отвечала Катя. – Просто с Пашковым вечно одни неприятности.

– Нет, тут сложнее, – стоял на своем Темыч.

– Пошли лучше на математику, – первым услышал звонок Женька.

До конца уроков в классе больше ничего интересного не происходило. Последней у восьмого «В» была в тот день физика. Ребята уже в ожидании звонка складывали вещи в портфели и сумки, когда в класс, запыхавшись, влетела Елена Викторовна.

– Ребята! – поправляя растопыренной пятерней сбившиеся длинные волосы, прокричала она. – Попрошу не расходиться. У меня к вам важное сообщение.

– Приехали, – прошептал с досадой на ухо Женьке Темыч. После перенесенных волнений ему хотелось как можно скорее покинуть школу.

– Да уж, – ответил Женька. – От Ленки быстро никак не отделаешься.

Раньше Елена Викторовна была пионервожатой. Когда же пионерская организация приказала долго жить, бывшая активистка движения юных ленинцев тут же вошла в контакт с Российским демократическим фондом помощи престарелым, одиноким и обездоленным. Елена Викторовна не успокоилась до тех пор, пока наконец-то не основала на базе школы 2001 филиал этой организации.

Едва увидев Ленку на горизонте, школьники стремились ретироваться. Стоило ей столкнуться с кем-то из них нос к носу, как несчастный немедленно получал какое-нибудь поручение. И вот теперь туча бурной общественной деятельности нависла над восьмым «В».

– Ребята! Дело серьезное. Вам очень важно включиться, – выпалила с энтузиазмом Елена Викторовна.

Восьмой «В» замер в напряженном ожидании. Каждый из тридцати ребят знал с самого раннего детства: когда взрослые начинают с тобой говорить подобным образом, ничего приятного это не сулит.

– У нас в школе была учительница Мария Александровна Золотова, – продолжала Елена Викторовна. – Теперь она совсем старенькая. Одна! На пенсии! Без родных и близких! – чуть не захлебывалась от избытка чувств активистка помощи. – Вся ее жизнь беззаветно отдана школе! Мы просто обязаны! Это наш долг! И святое предназначение!