Эдуард Тополь - Япона коммуна, или Как японские военнопленные построили коммунизм в отдельно взятом сибирском лагере (по мемуарам японских военнопленных) Страница 2

– И вообще, почему мы должны тут жить? – возмущались другие офицеры. – Даже американцы уже возвращают наших в Японию! А ведь мы бомбили Перл-Харбор, утопили весь их флот!

– А русских мы вообще не трогали! За что нас привезли сюда?

– Как мы сможем жить тут зимой? Мы тут вообще как рыбы на кухонной разделочной доске! Наши жизни и смерти в руках Красной Армии!

Подполковник Якогава сказал:

– Господин майор, я не могу поверить своим ушам! Когда мы ехали из Маньчжурии, советское руководство обещало нам: «Скоро поедете домой, в Токио!» Выходит, они нас обманывали?!

Майор строго ответил:

– Подполковник, советское руководство не обманывает никого и никогда! Но «скоро» – это понятие растяжимое. Скоро может быть завтра, скоро может быть и через какое-то другое время. Ведь мы с вами не старики и жизнь длинная. Так что не нужно спешить. Сколько вам придется ждать, я не знаю, это знают только в Кремле. Зато я точно знаю, что зима грянет не «скоро», а буквально на днях, в октябре. А в ноябре придут настоящие морозы, лютые, вы в Японии таких не видели. Но если к ним хорошо подготовиться, то и сибирская зима станет для вас приятной и бодрящей. Так что давайте начинайте готовиться к встрече с зимним Генералом!

– Хорошо, господин майор, – сказал Якогава. – Я понял вас. Когда мы сдались вам в Маньчжурии, мы были одеты в летнее и думали, что через несколько дней окажемся дома, в Японии. Многие даже смену белья себе не захватили. Поэтому я сейчас же прикажу начать подготовку к зиме. Но и вы, я вас прошу, отправьте наше заявление в Кремль вашему генералиссимусу Сталину. Советское командование должно выполнять международные соглашения о военнопленных.

3

Неизвестно, отправил ли майор Новиков этот протест генералиссимусу Сталину, но в Красноярск за японскими теплыми вещами он буквально на следующий день послал несколько грузовиков, а также интендантов – своего лейтенанта Задярного и капитана Мацуду с несколькими солдатами-грузчиками.

Однако к вечеру половина грузовиков вернулись пустыми.

– Нас ограбили, – сказал капитан Мацуда переводчику Ёкояме. – Там половина Красноярска ходит в нашей одежде. Даже советские офицеры. Мы привезли только то, что там не успели украсть. Переведи это начальнику. Почему в России такое воровство?

Но переводить не пришлось. Из доклада Задярного майор и сам все понял, выругался такими русскими ругательствами, которых Юдзи никогда не слышал, и ушел в свой штаб.

А интенданты стали раздавать пленным ту теплую одежду, которую им удалось привезти.

Ко всеобщему удивлению, несколько ящиков с зимними шапками были совсем не тронуты. Наверное, потому, что они не меховые и не такие теплые, как русские, и еще потому, что у японских шапок есть наушники, которые можно поднимать, чтобы слышать приказы командиров. Для русских это было в диковинку, конвоиры долго вертели эти шапки в руках, разглядывали их, а потом приказали:

– Ну-ка наденьте, покажите, как это носят.

Японцы надели шапки, конвоиры посмотрели и приказали снова:

– Так. А теперь поднимите наушники! А теперь опустите! А теперь подпрыгивайте! И бегайте! Бегайте туда-сюда!

Ничего не поделаешь, сержанту Сакамото и другим пленным пришлось бегать. А конвоиры смотрели и смеялись:

– Ха-ха-ха! Смотри! Японцы как зайцы!..

Зато ящики с носками исчезли в Красноярске вчистую.

Правда, у конвоиров японцы никаких носков тоже не видели.

– То ли в России про носки не знают, – говорили пленные меж собой, – то ли их тут на всех не хватает.

Вместо носков конвоиры наматывали на ноги куски материи, которые называются «портянки», и японцам пришлось учиться этому искусству, причем многим эта учеба стоила очень болезненных мозолей.

Заодно японцы учились носить русские шерстяные сапоги – валенки. Они очень удобные и теплые, сообразили японцы, но совершенно не годятся для сырой и мокрой погоды. Если ступить в лужу, они тут же промокают. Перед входом в помещение с них обязательно нужно счищать снег. Иначе он в помещении растает и валенки промокнут. Поэтому русские, входя в дом, валенки обязательно снимают и кладут на самый верх печки сушиться. Это умно, решили японцы, а все, что умно, называется по-русски «смекалка».

Интендант Мацуда выбрал из японских солдат бывших портных и сапожников, собрал их в одну комнату и повесил на дверь табличку: «Мастерская». А интендант Задярный и его помощник ефрейтор Муров принесли швейную машинку и инструменты для сапожников. Не теряя времени, портные стали шить и перешивать теплую одежду, а сапожники чинить обувь. Другой проблемой стали тюфяки. Где взять для них солому, если уже октябрь, дует ледяной ветер и вот-вот пойдет снег?

Майор Новиков вспомнил, что на лесопилке есть гора опилок.

– Ничего не поделаешь, – сказал он. – Придется набивать ваши тюфяки опилками. Это все-таки лучше, чем ничего.

4

Лейтенант комиссар Федоренко вызвал переводчика Ёкояму и адъютанта Хирокаву:

– Завтра из Красноярска, из штаба округа, приедет майор Козлов, военный врач. Он проведет медосмотр всего лагеря и отберет людей, способных работать под землей, в шахтах. После осмотра тут же приступайте к формированию шахтерских бригад. Задание ясно?

– Извините, господин лейтенант, а почему мы должны работать в шахтах? Мы не пленные, мы незаконно интернированные и ждем возвращения в Японию.

– Вы находитесь на территории Советского Союза. А в Советском Союзе кто не работает, тот не ест. Это закон.

Вечером в японском штабе состоялось горячее обсуждение этой новости.

– Мы не рабы! – говорили офицеры. – Мы не должны работать в шахтах!

– Мы с ними не воевали, а сразу разоружились…

– Нас привезли сюда обманом! Это произвол! Нужно жаловаться в Москву!..

Комбат Якогава сказал:

– Наша Заречная – очень маленькая станция в огромной Сибири и очень далеко от Москвы. Когда и как дойдет наша жалоба до Москвы, неизвестно. Но судьба не ждет, пока человек сделает вдох и выдох. Если мы не пойдем на работу, нас перестанут кормить, а если поднимем восстание и нападем на склады, охрана может нас расстрелять. То есть мы в руках Красной Армии, они хозяева нашей жизни и смерти. Поэтому мы пойдем на работу в шахты, они нас сюда для того и привезли, теперь это ясно. А мы будем работать, чтобы выжить и все-таки вернуться домой. Помните кодекс самурая: думай только о цели – и для тебя не будет ничего невозможного.

На следующий день из Красноярска приехал военврач Козлов. Это был высокий худой мужчина с вытянутым собачьим лицом, пронзительным голосом и погонами майора медицинской службы.

Все поротно приходили к санчасти, раздевались догола, и майор проводил медосмотр таким образом – сначала смотрел на человека спереди и сзади, потом брал пальцами мышцу ягодицы и говорил: первая категория труда… вторая категория… третья… оздоровительная. В соответствии с этой классификацией Юдзи в толстом журнале в списке японцев ставил против каждой фамилии цифры – 1, 2, 3 или писал букву «О». В перерыве он спросил у врача:

– А вы будете принимать больных и раненых?

– В лагере есть свой военврач – лейтенант Калинина. Принимать больных и раненых ее обязанность.

– Значит, вы приехали только классифицировать японцев?

Тут лейтенант Федоренко посмотрел на Юдзи так, что тот сразу умолк. Военврач Козлов за один день осмотрел полторы тысячи человек и вечером уехал. А наутро лейтенант Федоренко и майор Каминский, заместитель начальника лагеря, пришли в японский штаб с журналом личного состава лагеря и приказали:

– По этому списку немедленно сформируйте рабочие бригады. Люди первой и второй категории, все без исключения, идут в шахты для работы под землей. Люди третьей категории тоже идут в шахты на наружные, наземные работы. Людей оздоровительной категории оставить в лагере для внутренней работы.

Затем Каминский оставил в штабе только одного человека – переводчика Юдзи Ёкояму. И сказал ему:

– Значит, так! Если ты, бляха-муха, хочешь выжить, то будешь работать со мной и выполнять мои приказы. Понял?

– А что я должен делать, господин майор? – испугался Юдзи.

– В Маньчжурии вы, японцы, работали над бактериологическим оружием, пробовали его на китайцах. Не спорь, сука! Нам это точно известно! Так вот, ты, бля, поможешь мне найти этих ученых среди ваших пленных. Усек?

– Господин майор, в нашем полку не было никаких ученых! Мы пехота!

– Не п…зди! Все вы фашисты! У вас врачи есть? Есть! Вот и нужно проверить, чем они в Маньчжурии занимались! Я буду их допрашивать, а ты переводить. Понял?

5

Русский военврач Ирина Васильевна Калинина была незамужней, стройной и красивой женщиной. По ее словам, она, окончив мединститут, сразу же пошла в армию, защищала Москву и воевала на многих других фронтах.

Однажды Юдзи с улыбкой приветствовал ее: