Владимир Гриньков - Помеченный смертью Страница 2

Он в горячке боя решил, наверное, что сможет настичь обидчиков, и даже бросился за ними следом, но зацепился ногой за раму и вывалился из окна. Было невысоко и совсем не больно. Кирилл вскочил и увидел в окне Аню – она смеялась.

– Смешного мало! – раздраженно буркнул Кирилл. – Эти макаки сожрали праздничный обед! Ваш обед, мадам!

– И ваш, – напомнила Аня.

Она выглянула из окна и потрепала Кирилла по щеке.

– А смеюсь я тому, что наконец-то увидела вас настоящего.

– Летающего, да? – огрызнулся Кирилл. – Это происходит со мной достаточно редко, так что не обольщайтесь.

– Я не о том. Просто сегодня на острове меня встретил напыщенный индюк, и я уже пребывала в печали, представляя, каково мне будет здесь жить.

Оглянулась в глубь комнаты, оценила масштаб произведенных обезьянами разрушений.

– Ничего страшного, Кирилл. Посуда цела.

– Вся?

– Почти.

Кирилл вздохнул.

– Не надо вздыхать. Провизии у нас много, сделаем второй дубль. – Анна махнула рукой куда-то за деревья.

– Принеси мои вещи.

Уже перешла на «ты». Дистанция между ними стремительно сокращалась.

Африканцы успели выгрузить все ящики и теперь скучали в тени пальм.

– Все, ребята! Свободны! – объявил Кирилл. – Привет президенту Мамбусе!

– Мамбуса, – повторил один из негров елейным голосом, демонстрируя любовь и преданность президенту.

– Мамбуса, Мамбуса, – кивнул Кирилл. – В общем, отдавай швартовы, вали отсюда!

Он был зол и не пытался этого скрыть.

Вещей у Анны было – два чемодана. Кирилл подхватил их и понес к станции. За его спиной затарахтел двигатель катера.

В комнате уже был относительный порядок. Стол очищен от объедков, тарелки сложены горкой. Анна извлекла из одного чемодана несколько консервных банок, распорядилась:

– Открывай!

– Тушенка? – скривился Кирилл.

– Это датская ветчина. А это сосиски. Тоже, кажется, датские.

– Датская? – недоверчиво переспросил Кирилл. – Ветчина?

– Да. Вполне съедобна, хотя наша – не хуже.

– Здесь, в столице, брала?

– Нет. Везла из Москвы.

– У тебя папа, наверное, ответственный работник? Дипломат? Или директор Елисеевского?

– Нет.

Анна казалась немного сбитой с толку.

– А откуда же датская ветчина? – продолжал допытываться Кирилл.

– Из магазина.

– Я понимаю, что из магазина, – сказал терпеливо Кирилл. – Но ведь не каждому продадут, согласись?

– О чем ты говоришь?

– Дефицит.

– Тьфу ты, – сказала в сердцах Анна. – Какой дефицит? Ты о чем? Эта ветчина на каждом углу продается.

– И сколько же стоит?

– Тысяч десять, кажется.

Лицо Кирилла посмурнело и слегка вытянулось.

– Что происходит? – спросила, заподозрив неладное, Анна. – Ты что, с луны свалился?

– Я ничего не понимаю, – смущенно признался Кирилл. – Я здесь, на этом острове, с конца девяносто первого и, кажется, немного отстал.

– Милый мой! – потрясено воскликнула Анна. – А ты разве не выезжал отсюда, а? В отпуск или в командировку?

– Нет.

– Ни разу? С самого девяносто первого года?

– Нет.

– Уникум! Ископаемое! Реликт! – Она даже опустилась на стул. – И что же ты знаешь о сегодняшней Москве?

– Ничего, – вздохнул Кирилл.

– И думаешь, наверное, что президент у нас до сих пор – Горбачев…

– Президента нашего я знаю, – обиделся Кирилл.

– Но тем не менее думаешь, что метро по-прежнему стоит пять копеек…

– Ну… не пять… – И неуверенно предположил: – Копеек пятьдесят, наверное.

Анна рассмеялась, не сумев сдержаться. Кирилл покраснел.

– Неужели рубль? Где же они берут столько рублей для турникетов?

– Я тебе все расскажу, – пообещала Анна, смеясь. – Только не сразу, а постепенно, иначе ты просто сойдешь с ума, Я тебе расскажу про ваучеры, про то, сколько стоит билет в ночной клуб, про МММ, про отдых на Кипре, про то, чем сейчас торгуют в ГУМе и что творится на Манежной площади, про пятнадцать неизвестно откуда взявшихся независимых государств тоже расскажу. Ты ведь ничего этого не знаешь.

Анна покачала головой. Она была похожа на мать, размышляющую о судьбе непутевого сына.

– Ты – человек из другой эпохи, Кирилл! Ты отстал на тысячу лет, поверь!

– Ну и пусть! – сказал Кирилл с досадой. – Мне и здесь хорошо. – Он показал куда-то за окно. – Здесь мой мир. Эта крохотная станция – она моя. Мне нравится эта жизнь, пойми, и я ни разу не попросился в отпуск. И что там происходит – в Москве…

Он задумался на мгновение.

– Нет, мне интересно, конечно, – вынужден был признаться Кирилл. – Но не преподноси мне этого, пожалуйста, как какому-то аборигену. Не надо.

– Прости, – сказала Анна. – Я не хотела тебя обидеть.

Придвинула консервные банки к Кириллу.

– Открывай. Кстати, они действительно стоят больше десяти тысяч рублей.

Кирилл вздохнул.

– Дорого? – поинтересовалась Анна.

– Непривычно. Чувствую, ты еще расскажешь мне много удивительных вещей.

– Да, – кивнула Анна. – Ты просто не представляешь себе сегодняшней московской жизни, милый мой Робинзон.

2

Раскалившееся докрасна за день солнце торопливо нырнуло в океан, и над горизонтом осталась лишь узкая полоса, но и она вскоре исчезла. На небе высыпали звезды. Они были такими яркими, что казались ненастоящими. Океан что-то шептал задумчиво.

– Здесь никого больше нет? – спросила Анна.

– Нет. Мы одни на острове.

Они сидели на теплом песке и слушали шум прибоя.

– Знаешь, мне уже тоже начинает казаться, что ничего не знать о происходящем в России – не такое уж большое несчастье, – сказала Анна. – Мир велик, но когда оказываешься на таком вот крохотном райском островке – представляется, что ничего плохого в жизни нет. А если и есть, то где-то далеко-далеко, не в нашей жизни. Ты как здесь оказался?

– Попросился.

– Сам?

– Да.

– Откуда ты родом?

– Я из Серпухова. Отслужил в армии, а что дальше делать – не знал. Шел по улице, увидел объявление – набирали учащихся в гидрометеорологический техникум. А я сирота, куда пойдешь? В техникуме хоть кормежка и стипендия. В общем, поступил. Полгода после техникума проболтался на Новой Земле, да показалось холодно – я и попросился сюда.

– И все время один?

– Нет, здесь был мой предшественник. Еще год со мной просидел, обучал меня премудростям разным, а однажды за ним пришел катерок и увез его, плачущего, на Большую землю.

– А почему плачущего-то?

– Сама увидишь, когда здесь немного поживешь. Райское место, лучше, чем Рио-де-Жанейро.

– А ты был в Рио-де-Жанейро?

– Никогда! – засмеялся Кирилл. – Этот островок – единственная заграница, в которой я побывал. И, поверь, это самое лучшее место на земле, какое я когда-либо видел.

Конечно, это так. Сирота. Отслужил в армии. Потом техникум. И еще полгода на Новой Земле. Этот остров для него – как счастливый лотерейный билет.

– А ты? – вдруг спросил Кирилл.

– Что – я?

– Расскажи о себе.

– Училась, работала – все как обычно.

– На станциях уже бывала?

– Да. На Камчатке.

– Почему уехала? Не понравилось?

– Место там хорошее. Просто я с мужем развелась.

– Он был вместе с тобой?

– Да. Мы с ним техникум закончили. Поехали по распределению на Камчатку.

– А потом?

– Потом развелись. И я приехала сюда.

Убежала на край света – зализывать раны. Обживется и обо всем забудет.

– Не переживай, – сказал Кирилл.

– А я и не переживаю.

Анна поднялась.

– Пора спать, – сказала она.

– Да, пора, – с готовностью отозвался Кирилл.

В кромешной темноте, почти наугад, они вышли к станции. Кирилл шел совсем рядом с женщиной, и ему казалось, что он даже улавливает исходивший от нее сладковатый запах.

Свет в доме горел. Анна прошла через переднюю комнату, открыла дверь следующей и остановилась, так что Кирилл, шедший следом, налетел на нее.

– Где ты себе постелешь? – спросила Анна.

– Я? – смутился Кирилл.

Анна обернулась и смерила его полным подозрительности взглядом.

– Надеюсь, годы воздержания не лишили тебя рассудка, – сказала она почти насмешливо и, переступив порог, захлопнула дверь перед самым носом Кирилла.

Это было уже слишком.

– Не думай, что я – евнух! – задиристо крикнул Кирилл в дверь. – Я частенько наезжаю в столицу, в наше посольство, так что женской лаской я не обделен.

– Я счастлива, – ответила Анна. Ее голос из-за двери звучал глухо. – А то я уже было решила, что мне придется отстреливаться.

Что ж, посмотрим, что ты запоешь через пару месяцев. Здесь нет ни одного мужика, кроме меня. Разве что только эти мерзкие макаки. Выбор невелик. Надо только терпеливо ждать.

– Надо только выучиться ждать, – запел он гнусавым голосом. – Надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать…

– Музыка Пахмутовой, слова Добронравова, – отозвалась из-за двери Анна.