Василий Нарежный - Богатый бедняк Страница 2

В таком недоумении Ипполит слез с своего иноходца и пустил его на траву, а сам решился провести ночь под открытым небом и поутру от проходящих уведомнться, кто поселился на земле Вириладовой и может ли он хотя на короткое время ожидать там гостеприимства? Вследствие сего вынул он из походной сумы край засохшего хлеба и опустил в копанку, а сам, у севши подле, продолжал вздыхать и мечтать, смотря попеременно на свою хату, из коей, пользуясь наступающею темнотой, начали показываться кучи нетопырей, на место бывшего жилища Вириладова и на отдаленное село, где жила прелестная, нежная Богомилия.

Вскоре невдалеке от себя, в чаще мелких кустарников, услышал он говор людской, и пред ним показалось несколько человек в польской одежде. Шедший впереди вел за узду лошадь о трех ногах, ибо четвертую держала она на воздухе. За этим двое здоровых высоких мужчин вели под руки третьего, который казался их господином. Он имел багряные щеки, каждую величиною с добрую дыню, а чрево, опустившееся до колен. Они все не очень тверды были на ногах.

«Нет, добрые люди, – говорил пузан, – я далее идти не в силах. Этакая напасть! Ступайте вы домой и пришлите сюда мою колымагу, да не забудьте уложить в нее что-нибудь съестное, а особливо корзину с напитками.

Я покуда пробуду с этим богатырем, который, в случае нужды, защитит меня от всяких нападков. Подведите меня к его чести».

Когда незнакомца усадили подле изумленного Ипполита, то один из ведших его под руки сказал: «Нельзя ли переменить тебе свое приказание? Панкрат всех нас тверже на ногах, так пусть бредет домой с конем своим, а мы при тебе останемся в ожидании колымаги. Долго ли проломить голову, стукнувшись лбом об дерево или ввалиться в ручей?» – «Упаси боже от напасти», прошипел толстяк и дал приказание; Панкрат с конем побрел далее, а прочие полегли по сторонам господний. Тогда этот, обратись к Ипполиту с веселою улыбкой, сказал: «Я вижу в этой кристалловидной копанке нечто съестное. Вот подлинно самый рыцарский ужин! – Какой же добрый конь погуливает! Кстати! Я сегодня обедал в ближнем селе у богатого и гостеприимного пана Ивана, который праздновал всерадостный день кончины его родителя, за год пред сим последовавшей. Имея изрядный достаток и управляя всем по своей воле, он накупил довольное число кобыл из гетманского завода и теперь нуждается в добром жеребце, Не уступишь ли ему, рыцарь, своего иноходца, а пан Иван не поскупится дать плату хорошую?»

Ипполит не мог не оскорбиться такою явною насмешкою. «Если твой пан Иван, – отвечал он отрывисто, – гостеприимен и щедр, чему я охотно верю, смотря на тебя и твоих провожатых, то для чего не предложишь для кобыл его – своего коня?» – «Ах! – отвечал незнакомец с тяжким вздохом, – и подлинно мой конь лошадь добрая, но нас обоих постигло сегодня несчастие. Когда я возвращался из гостей домой и, поддерживаемый двумя служителями, не предвидел никакого несчастия, саженях во ста отсюда вдруг почувствовал в носу сильный зуд. Сколько я ни крепился, но не мог удержаться, чихнул, конь мой подломился, и я – повергся лицом к земле. Бедная животина повредила одну ногу, а я благороднейшую часть в теле человеческом – чрево, и – как видишь – осужден сидеть здесь на сыром воздухе и терпеть голод и жажду.

Конечно, за грехи предков я наказываюся, ибо истинно за собою никакой вины не знаю! Великолепный рыцарь! Я человек веселый, хотя уже и весьма не молод. Если ты в этих местах погостить намерен, то не худо сделаешь, когда навестишь меня. Стоит тебе у первого прохожего спросить о жилище пана Вирилада: то всякий укажет.

Вот оно!»

«Как? – вскричал Ипполит, вскочил на ноги и, трижды перекрестясь, сказал вполголоса: – С нами бог! это небывальщина. Я весьма коротко знал почтенного Вирилада, и он столько ж на тебя походил, как ловкий сокол походит на неуклюжего филина. Выходи, – продолжал он, отступив на несколько шагов и схватя за рукоять сабли, – выходи! Ипполит Голяк тебя не боится».

Тут упитанный незнакомец в свою очередь изумился и начал протирать глаза. «Нет, дружок, – сказал он наконец, – меня не обманешь! Я также коротко знал Ипполита Голяка и как теперь на него гляжу. За пять лет пред этим он отправился в туречину, и вся здешняя округа знает, что он давно положил там свою голову. Если ты служил с ним вместе и, зная все его житье-бытье, затеял воспользоваться обширными его поместьями, то с богом! спорить никто не будет, кроме бесчисленного множества летучих мышей и филинов. Но зачем грешить и употреблять вместо своего чужое имя?»

«Час от часу лучше, – говорил Ипполит. – Если ты и в самом деле Вирилад, то скажи, что принудило бедного Ипполита оставить свою родину?» «Это не тайна, – отвечал старик, – несчастная любовь к прекрасной Богомилии выгнала его отсюда. Ах! сколько нежная любовница потратила слез горячих! Однако ж она надеется скоро получить утешение. Чрез две недели назначен брак ее с Иваном, сыном покойного пана Аврамия. Ведь когда ж нибудь надобно забыть погибшего Ипполита. Какой-нибудь муж, только живой, все лучше самого хорошего покойника! Если б жива была мать Богомилии, то, может быть, сжалилась бы на стоны страдающей дочери; но по смерти ее, за два года перед этим последовавшей, отец хочет, чтоб воля его была законом для всех, подпавших его власти». – «Праведное небо! – сказал Р!пполит с тяжелым вздохом, – такую ли весть должен я слышать в час прибытия на родину? О Богомилия! ты меня забыла и думаешь о другом! Для чего я в этом не могу подражать тебе? Если ты, – продолжал он, – по непонятному чуду, из бедного, тощего Вирилада и впрямь превращен в богатого Вирилада, то покажи свой крест; а я покажу тебе свой». – «Изволь», – отвечал старик, и оба начали распахиваться. Вдруг показалась богатая колымага в три лошади, окруженная многими людьми с фонарями. При свете их кресты прилежно рассмотрены, и Вирилад, со слезами на глазах, заключил Ипполита в свои объятия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Комментарии

1

…война с безбожными агарянами. – Агарянами называли вообще мусульманские народы; здесь речь идет о турках.

2

…запишись охотником… – т. е. добровольцем.