Дмитрий Емец - Ошибка грифона Страница 21

– Грифон может вернуться, – сказал с надеждой Меф.

– Нет, – сказал Троил печально. – Грифон уже переступил. Это люди могут переступать черту добра и зла в обе стороны. Прыг-прыг – как через веревочку! В этом их уникальность. С грифонами, как и со светлыми стражами, все, к сожалению, не так. Мы переступаем лишь однажды.

В стороне от аллеи лежал большой камень. Троил подошел к нему и, погладив камень ладонью, сел. Меф тоже сел и тоже на всякий случай погладил камень ладонью. Вид отсюда открывался удивительный – на теплые шершавые холмы Эдемского парка. Дом Светлейших проступал между деревьями, вписываясь в их ряд так, словно сам был деревом.

– Люблю это место. Всегда тут сидел, еще когда был помощником младшего стража. Помню, когда мне было плохо, смотрел на него и все думал: камню мои проблемы смешны. А завтра мне и самому будут смешны. Такие зарубки времени. И становилось легче, – сказал Троил.

– И Арей переступил один раз? Да? И никакой возможности повернуть назад? – спросил Меф.

– И Арей. И Лигул. И тысячи других. А первые стражи – те рухнули по той же причине, что и грифон – во многом из-за человека, который тогда только появился.

Меф озадачился. Арей ему никогда ничего такого не говорил.

– А человек тут при чем? – спросил он.

– Они сочли его недостойным. Жалкое создание из воды и глины, лишенное маголодий, полета, многих других способностей, – и вдруг такое доверие от Того, Кто сотворил все! Сверкающий эйдос в груди, равный ценности всей видимой Вселенной! Свобода выбора между добром и злом! Сегодня человек может быть хуже Иуды, а завтра что-то в нем изменится, и эйдос просияет. Многие стражи были обижены, оскорблены! Столько даров одному созданию! За что? Здесь и прошла незаметная трещина. Отпали первые, другие сочли, что с первыми поступили несправедливо, и произошел раскол… Были, конечно, и другие причины, но эта главная.

Мефодий жадно слушал. Ему казалось, что Генеральный Страж говорит сам с собой, сидя на своем любимом камне. Он чувствовал, что Троил откровенен, и отзывался этой откровенности.

– Борьба добра с бобром. От бобра добра не ищут! Убей бобра – спаси дерево! – сказал Меф, когда Троил замолчал.

– А? – переспросил Троил удивленно.

– Ну у людей так же. Берем любую войну. И те думают, что правы, и эти. И все как будто хорошие люди, призванные вообще за шкирку. Плохие люди вообще не воюют, они отмазались. Сидят в штабе и заведуют продовольствием…

– Но все равно воевать приходится. И предавать нельзя, – серьезно сказал Троил.

– Это да, – согласился Меф. – А то часто бывает, что предаешь в двух шагах от победы. Бьешься-бьешься, а потом – раз! – сдулся и задрал ручки. А противник-то уже едва на ногах держался, и вообще у него трещина была в руке, сейчас бы рухнул. Нет уж, мне больше нравится подход Арея: достал меч и так сражайся! Когда убьют – отдохнешь.

Троил засмеялся.

– Не очень-то увлекайся теперь драками. Только по делу. Перья потемнеют! – предупредил он.

– У кого? У Дафны? – не понял Меф.

– При чем тут Дафна? У тебя. В конце концов, ты теперь златокрылый!

– Я?!

– Ты. – Троил разжал ладонь. На его ладони лежали золотые крылья. – Это твои! – сказал Генеральный Страж. – Ты получил их от златокрылого, убитого в карьере рядом с храмом Софии! Помнишь?

Мефодий недоверчиво смотрел на крылья и, хотя Троил их ему протягивал, не спешил их касаться. Тогда Генеральный Страж сам набросил ему на шею шнурок. Крылья охватило неравномерное сияние. По ним точно пробежала золотая волна. Потом края крыльев сделались полупрозрачными, в центре же сияние сгустилось и стало чуть материальнее материи.

Чушь! Не может такого быть!

Мефодий недоверчиво моргнул. Ощущение надматериальности не пропало. Середина крыльев и их края ощутимо отличались. Словно на монитор компьютера с подробным изображением морского берега кто-то положил настоящую раковину.

Буслаев осторожно потрогал это место пальцем, а затем, сравнивая ощущения, скользнул вдоль крыла к его краю. Палец ощущал разницу, но словами Мефодий затруднился бы ее выразить. Примерно так, как если ты гладишь настоящее лицо близкого человека, а потом касаешься этого же лица на фотографии.

– Да, – сказал Троил. – Не удивляйся! Любой страж видит свои крылья точно так же.

– То есть мне не кажется, что они другие?

– Нет, не кажется. Они и есть другие. Это позволяет нам понять, что мы еще не в конце пути, а только в его начале. Что есть что-то более настоящее, чем та реальность, которая нас окружает.

– Даже более настоящее, чем Эдемский сад? – недоверчиво спросил Меф.

– Да, – быстро сказал Троил. – Даже так. Понимаешь?

– Примерно, – кивнул Меф.

– Хорошо, что ты не сказал «понимаю», – одобрил Троил. – И еще, если честно, меня очень смущают окончания твоих крыльев.

– То, что они прозрачны?

– Они не прозрачны. Они размыты. Менее настоящие, чем настоящее. И уж конечно, куда бледнее середины. Это означает, что крылья пока не стали твоими. Ты их не вполне достоин. Они твои – да, но внутренней связи пока нет.

– А флейта? – спросил Мефодий. – Или я страж без флейты?

– С флейтой. Помнишь твой последний бой? Незадолго до него Джаф выкупил у победителя флейту погибшего стража. Теперь эта флейта – твой трофей. Эссиорх забрал ее. Вот она!

Мефодий осторожно взял флейту:

– Я не умею играть. И летать не умею. Какой я страж?

– Будешь учиться, – сказал Троил. – Первое время, конечно, маголодий тебе не освоить. Придется действовать спатой. Она по-прежнему твоя.

Ощутив благодарность, Меф наклонился к Троилу и коснулся его руки.

– Нет! – сказал Генеральный Страж. – Это не мое решение. Не я вложил в твою ладонь окровавленные золотые крылья! Не я одолел Джафа и был убит копьем в грудь. Не я сделал так, что у Джафа оказалась флейта. Не я послал Ладью Света. И стражем тебя сделал тоже не я.

– А что сделали вы? – спросил Мефодий.

– Я озвучил тебе результат. И от грифона тебя спас тоже я, – улыбаясь, признал Троил. – Отныне ты страж света, быть может такой же неправильный, как Дафна, или даже еще неправильнее, потому что ты не родился стражем. Ты златокрылый, но у тебя нет ни опыта любого златокрылого, ни сотен лет тренировок с флейтой, ни терпения. Зато у тебя есть опыт человеческой жизни. Опыт ошибок. Опыт выбора между добром и злом. Ну и опыт Дмитровки, 13, его тоже нельзя забывать.

Мефодий опять коснулся пальцем того места крыльев, где сквозь них проходил шнурок. Это его успокаивало.

– Хорош златокрылый! В Доме Светлейших едва не сварился. Грифон не прикончил меня только чудом!

– Это да! – улыбаясь, признал Троил.

– Так что теперь? Я остаюсь в Эдеме и ближайшую тысячу лет зубрю маголодии? – тоскливо спросил Буслаев. – Имейте в виду, что медведь не просто наступил мне на ухо. Он устроил у меня в ухе берлогу.

– Ничего. Медведя мы прогоним. Эльза Флора берется за самых безнадежных учеников. Моцарт и Чайковский всего лишь окончили сокращенные трехмесячные курсы под ее руководством… Но тебе, конечно, придется получить полное музыкальное образование. Музыкальная литература, сольфеджио, фортепиано, хор. Первое знакомство с флейтой. Правильная постановка пальцев, верное дыхание. Лет через триста ты вполне сможешь прицельно сбить вон с того дерева любой плод… А еще через пятьсот приступишь к изучению штопорных маголодий… Надеюсь, на земле за это время не произойдет ничего особенно интересного. Она не уничтожится, на ней не вырастет ядерный гриб ну и так далее.

– Нет! – взвыл Меф. – Ни за что!

Глаза Троила плеснули весельем:

– Ладно, златокрылый страж Буслаев! Учиться тебе, конечно, придется, но без отрыва от производства. Не думаю, что я оставлю тебя в Эдеме. Хотя тебя и убили, твой эйдос еще не завершил свой земной путь.

Мефодий радостно вскочил:

– Тогда что? Возвращаюсь? Когда? Сейчас?

Троил остановил его движением руки:

– Погоди! Ты не дослушал! Ирка теперь Дева Надежды. Ездит по Москве и помогает нежити. Это работа временная, на год, на полтора, но она пока об этом не знает. Твоя задача будет шире. Путешествовать по России, искать магических животных, включать их в опись и оказывать им необходимую помощь. Учитывая, что и Ирка занимается чем-то похожим, вы будете сотрудничать.

– А такие животные-то на Земле есть? – спросил Меф, боясь остаться без работы.

– Странный вопрос, – сказал Троил. – Если нет, то это тогда откуда?

И он осторожно коснулся плеча Мефодия, изодранного когтями грифона. Буслаев стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть.

– Что, правда так больно? – спохватился Троил. – Погоди!

Он поднес к губам флейту, осторожно выдохнул маголодию, и боль стихла.

– Скоро затянется, – пообещал Генеральный Страж.

– То есть я теперь вроде сотрудника зоомагазина? Буду перевязывать химерам раненые хвостики, – хмыкнул Меф.