Елена Усачева - Лес проклятых Страница 26

Последние слова она сказала уже не сестре. Это не ее Ира уговаривала, а себя. Не бояться! Идти вперед. Довести дело до конца!

Катя, вздрагивая, лежала на земле, ее белая футболка ярким маячком выделялась в сумерках. Единственное светлое пятно в этом мрачном дворе. Оно казалось таким маленьким и беззащитным, что Ира уже готова была спуститься с крыльца и пойти обратно. Но нет, она никуда не убежит, не спрячется. Вот она уже взошла по деревянным ступенькам, вот уже под ее кедами – мохнатый коврик, лежавший у порожка, вот она уже берется за медную ручку двери… Ну, будь что будет!

Ее окружала тишина большого, хорошо обжитого дома. Тикали часы, капала вода, покачивались на окнах шторы, кошка вздыхала во сне, под полом скреблась мышь.

Посереди залы высилась сгорбленная фигура старой цыганки. Напротив Вали стоял Артур. Три свечи, горевшие на большом круглом столе, хорошо освещали его лицо. Было оно белым до синевы. Синюшные губы повторяли вслед за бабкой какие-то слова. Иру поразили его глаза. В них была лишь пустота. И главное – они меняли свой цвет: от серого до красного, а потом становились темными. Когда они налились густой чернотой, голова цыганенка дрогнула, и он улыбнулся.

– …найдешь его, – бормотала цыганка на одной ноте. – Далеко он не уйдет, в лес не сунется, побоится. Значит, скоро вернется домой. Как только заметишь, что он возвращается, подойдешь к его крыльцу, воткнешь в дерево булавки – во все четыре угла. А под ступеньки положишь вот этот нож. Ступит он на нож, и из его ног потечет кровь, войдет в дом, и булавки рассекут его сердце пополам. И когда переполнится он кровью и потечет она у него отовсюду, войдешь ты и прикажешь ему идти ко мне. Ступай!

Артур кивнул, оторвал взгляд от бабки и посмотрел мимо нее на Иру. Уголки его губ дернулись в знакомой, еле заметной усмешке. Валя резко повернулась.

– Ступай, – повторила цыганка внуку. – С ними я сама разберусь. – И через секунду добавила: – Уже разобралась!

Артур послушно обошел бабку и исчез в полутьме кухни.

– Не подходи! – завизжала Ира, выставив вперед руку с подхваченным по дороге веником. – И немедленно перестаньте мучить Катьку! Я не знаю, что вы здесь делаете и чем мы вам помешали, но я вас не боюсь! Если моя сестра из-за вас умрет, я сожгу ваш дом. Я расскажу, кто вы и что творите. Меня все поддержат. Я припомню вам, как вы толкнули под грузовик следопыта! Придет милиция, и вас увезут в тюрьму!

Цыганка по-барски улыбнулась, отворачиваясь к столу. Сковородка, миска, две метелочки, сделанные из черных птичьих перьев, фигурка на белом блюдце.

– Ничего нельзя изменить, – властно произнесла цыганка, занося руку над блюдцем. В ее пальцах блеснула булавка. – Ничего уже не изменишь. – Булавка мягко вошла – Ира приподнялась на цыпочки, чтобы лучше видеть, – в белую куколку, лежавшую на блюдце. – Да, вы забрали у меня шкатулку. Но это уже неважно! События идут своим чередом.

Еще один укол. Он болью отозвался в Ириной голове. Вспомнилась Катька, как она корчилась на земле. Это где-то уже было – колдовство с помощью фигурки: наносишь вред копии – страдает оригинал.

– Твоя сестра умрет. Не сейчас, позже, когда шкатулка вернется ко мне. – Цыганка взяла сковородку, резким движением опрокинула ее содержимое в миску. – Вы все умрете! Смотри!

Валя сунула Ире под нос миску. На дне ее застывал оплавившийся бугристыми холмиками воск. Особенно выделялись три возвышения, перечеркнутые штрихами-крестиками.

– Вот он, знак! – потыкала коричневым пальцем в миску цыганка. – Здесь все написано, все рассказано. Это ваша судьба.

Иру словно парализовало. Она глядела в миску, изучала бугорки и впадинки на белом воске и ничего не понимала. Ярко выделялись три холмика, на одном из них получилась как будто оградка из оплывших капель. Сбоку словно поднимались высокие языки пламени. На каждом холме по две трещинки, похожие на вдавленные кресты. Ира тронула миску, повернула ее. Теперь крестики и холмики стали черточками лица, превратив восковой отпечаток в портрет мальчика из леса – Васи.

Безумная дорога на Воронцовку. Шуршание травы под волчьими лапами. Холодный равнодушный взгляд лешака. Все это вспомнилось, страх ледяным кулачком толкнул Иру в желудок, в голову, в переносицу…

– А-а-а! – Ира выбила миску из рук цыганки и с веником наперевес кинулась на их обидчицу. – Ненавижу! – визжала она, тыча своим оружием во все стороны. – Немедленно прекратите! Оставьте нас в покое! Убирайтесь!

Миска упала на пол. Воск единой спекшейся массой вывалился из нее и раскололся. Цыганка метнулась за стол.

– Все, все умрут! – как болотная змеюка зашипела она, сминая белую фигурку. – Только я останусь. Только мне все будут подчиняться. Меня станут бояться! Я! Я наследница ведьмы!

– Прекратите! – Ира дернула на себя скатерть. Свечи, упав, погасли. Стало темно.

Раздался грохот – это цыганка впотьмах пробиралась к выходу.

– Стой! – Ира налетела на стол, запуталась в скатерти. – Пусть все будет, как раньше!

Стол опрокинулся, полетели стулья. Один из них сбил Иру с ног, и в тот же момент рядом с ней прошуршала юбка.

– Вернитесь! – Придавивший ее стул не позволял Ире быстро вскочить на ноги. – Все равно я найду вас!

Ира выползла из-под мебельной баррикады.

– Мяв! – возмутилась пробегавшая мимо кошка.

– Тебя тут еще не хватает! – в сердцах крикнула Ира, бросаясь следом за ней.

Она хотела придержать дверь рукой, но ее вдруг пронзила жуткая боль. Выронив веник, Ира схватилась за кисть, почувствовала, как под пальцами растекается что-то теплое и вязкое – это вскрылись недавние кошачьи царапины.

– Кошка, – прошептала она, еле держась на ногах от внезапно возникшего головокружения. – Кошка! Она превратилась в кошку. Надо задержать кошку. Черную. В черной комнате.

Во дворе было еще светло, поэтому Ира успела заметить, как к забору метнулась какая-то тень, поднырнула под него и стремглав понеслась по улице.

– Все равно я тебя найду. На вас, проклятущих, всегда находится управа! На каждую нечисть – своя чисть.

Ира резко выдохнула, прогоняя из головы ватную слабость, и побежала за зверьком. Злоба придала ей сил, страх отогнал усталость.

Добежав до остановки, кошка свернула в заросли кукурузы.

«Только бы не в Воронцовку!» – взмолилась Ира, головой вперед ныряя в зеленые заросли. Ей все казалось, что вот-вот она настигнет проклятого зверя. Что еще немного – и она наступит ей на хвост, упадет на маленькое тельце – сделает все, чтобы остановить это сумасшествие.

Лес недовольно смотрел на нее из-под насупленных бровей зелеными глазами.

Лес… Вася… Волки… Лешак ее из леса живой не выпустит.

Кошка вдруг исчезла. Вот только что она бежала в нескольких шагах впереди Иры, и внезапно черный силуэт слился с серыми сумерками.

Ира закашлялась и перешла на шаг. Не догнала! Упустила! А Катька осталась одна! А если она без подоспевшей вовремя помощи умрет?

Кукурузные стебли зашуршали – то ли от ветра, то ли оттого, что кто-то Иру догонял! Страх вновь толкнул ее «кулаком» в живот, ноги заледенели. Она рванулась вперед, вылетела на край поля и чуть не столкнулась с цыганкой. Задержала дыхание, шагнула назад, в заросли кукурузы, пока ее не заметили.

Валя сидела на земле. Юбки вокруг нее образовали круг, как защитное поле – не подступись!

Перед ней стоял председатель. За шиворот он держал Артура.

– Избавиться от меня захотела? – злобно закричал Полозов. – Решила, что я уже не нужен? Щенка своего ко мне подослала? А я вот он!

Председатель выпрямился. Цыганенок безвольно болтался в его крепких руках.

– Что ты, что ты, – засуетилась Валя. – Почему избавиться? За тобой он послан. У меня все готово. И помешать нам никто не сможет.

– Поздно! – Полозов бросил к ногам цыганки коробку, ту, что Валя отдала Артуру. С булавками и ножом. – Я теперь все сам сделаю, раз ты даже с девчонками не можешь справиться.

Они посмотрели на Иру. Увидев свою преследовательницу, цыганка завыла и бросилась на нее. Для пожилой женщины бросок был внушительным. Ира не успела шевельнуться, как оказалась в костлявых руках Вали.

– Убью! – вопила она. – Задушу!

Ира задергалась, вырываясь из ее цепких пальцев.

– Все из-за вас, вредные девчонки! Любопытные маленькие отродья! – орала Валя.

– Отстаньте от меня! – Из последних сил билась к ней Ира.

– Хватит этих кошачьих концертов!

Полозов разжал руку. Артур безвольной куклой рухнул к его ногам.

– Я сделаю все, что ты скажешь, Василий Иванович, – забормотала Валя, на коленях подползая к председателю. – Все твои недруги падут, все будет по твоему желанию. Только прикажи!

– Поздно приказывать! – Полозов достал платок из кармана. Грязно-оранжевый, с истершейся серебряной нитью. С петухами на концах. – Вот он! Случайно нашел. Вижу, твой гаденыш на крыльце крутится, – я за ним. Глянул под крышу, а под балкой – тряпка. Платок! Сам ко мне в руки пришел! Теперь во мне вся сила. Самостоятельно все сделаю, ни у кого помощи не попрошу. Я двести лет жил в этом лесу и верил, что когда-нибудь мое время придет. Я вернулся, чтобы отомстить людишкам, прогнавшим мою мать! Воронцовки больше нет, и она уже не возродится. То же самое станет и с Вязовней. Деревня исчезнет с лица земли, ее поглотит огонь. Ничего не останется! И никого!