Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Наследство Колдуна Страница 29

Костя съежился, ожидая разноса. Но Андрей Петрович смотрел на него участливо.

– Конрад, позволь задать тебе деликатный вопрос. Тебе папа, часом, ничего не объяснил? – Филин посмотрел Косте в глаза.

– Насчет чего? – насторожился Костя. – Мы… ну… это… не разговариваем почти.

– Да насчет линьки, конечно! – Волшебник в сердцах всплеснул руками. – Ну, Конрад, ну, умник… – Он поспешно добавил: – Я не про тебя. Погоди-погоди, почему не разговариваете?

– Да так… – Костя поспешно перевел разговор на животрепещущее: – А при чем тут линька?

– При том, что тебе линять пора! Первая линька для дракона очень важна, на нее надо залечь вовремя, а иначе будешь маяться. Как раз перед ней у молодых драконов нарушается теплообмен, искры из ноздрей не вовремя сыплются, мысли путаются, слова тоже… – Филин выразительно глянул на Костю. – Да мало ли что… можно и башню крылом сшибить. И папенька твой должен был тебя об этом предупредить! Значит, не предупредил.

Костя в ответ только угукнул.

– Ладно, тогда я тебе все объясню, – сжалился Филин. – Эти дни ты должен провести в драконьем обличье, в человека превращаться – ни-ни. Линять ты уже, как я понимаю, начал. В нормальных условиях, если не спешить, линька занимает у дракона примерно дня четыре. Заберись куда-нибудь, где попрохладнее… лучше всего в пещеру перед входом в Сокровищницу, папенька твой всегда линял там. Провиант обеспечим. Поскучаешь немножко, но ничего, потерпишь.

– А что потом будет? – заинтересовался Костя.

– О, масса интересного! – усмехнулся Филин. – После первой линьки у дракона открывается множество новых способностей. Точно не скажу, я не дракон, – со временем сам увидишь. Да и в человеческом облике тебе тоже станет легче – координация наладится, обмен веществ, то-се. Только не забудь потом отдать старую шкуру гномам, в Радиглене так принято.

– А… а кто же вместо меня будет картину караулить? – забеспокоился Костя. – Днем вас там много, а ночью?!

– Филины-оборотни тоже могут подолгу не спать, если очень захотят. Даже в человеческом обличье, а уж в птичьем тем более, – успокоил его Филин. – Постерегу за тебя, не волнуйся.

Костя смущенно потоптался на месте и спросил:

– Можно прямо сейчас идти?

– Да!

С урока музыки у строгого консерваторского преподавателя Леонида Марковича принцесса Радингленская вернулась во дворец только к вечеру. Не хотелось ночевать в полном одиночестве в Петербурге – в пустой квартире на Гатчинской разгуливали нежилые шорохи и потихоньку копилась пыль. Добравшись до своих покоев, Лиза наспех поужинала и со вздохом раскрыла сразу несколько книжек по истории. Реферат-то никто не отменял…

Но работа не клеилась, потому что Лизины мысли все время уплывали в сторону. Читать про французскую революцию и казнь королевы Марии-Антуанетты не хотелось – уж слишком мрачно. «Эти Робеспьер и компания хоть и не были никакими магами, а морок навели не хуже мутаборского», – подумала Лиза и захлопнула одну за другой все три книжки. Надо бы показаться на глаза взрослым и спросить, кто сегодня ездил к Бабушке и как она. Надо… но слишком страшно услышать ответ: вдруг Бабушке хуже? И вообще, взрослые, наверно, заняты делом, зачем им мешать… Поерзав, Лиза все-таки встала, рысцой пробежала по Малой галерее и у самой лестницы остановилась.

Ниже на площадке кто-то плакал – горько, безутешно, навзрыд. Так плачут, только когда никто тебя не слышит и никто потом не спросит, почему глаза красные.

Лиза перегнулась через перила и увидела, что в каменной нише окна, уткнувшись носом в шарф, сидит сгорбленная Марго. А ведь Маргарита совсем не из плакс!

Лиза помчалась вниз по ступенькам. Услышав топот, Маргарита подняла голову и сначала замахала было рукой – уходи, мол, – но тут же хлопнула по подоконнику рядом с собой и снова зарыдала.

– Что случилось? Чего ты здесь прячешься? На, возьми! – Лиза вытащила из кармана платок.

Маргарита шумно шмыгнула носом и посмотрела на Лизу поверх прижатого к лицу шарфа – черно-сине-серебристого изделия собственной вязки. Плакала она уже долго – глаза покраснели, ресницы слиплись.

– Я нарочно тут… чтобы никто не нашел, – заплаканным насморочным голосом ответила она. Перевела дух и призналась: – Понимаешь, какое дело – меня Инго замуж позвал…

– Так это здорово! Радоваться надо! – растерялась Лиза. – Что ж ты плачешь?

Марго крепко утерла нос платком и объяснила:

– Мы с ним давно уже решили, что я поступаю в Консерваторию и окончательно переезжаю в Питер, к папе, потому что Кенигсберг далеко… А вчера Инго возьми да и выложи это все Наталье Борисовне по телефону, а она звонит мне и велит приезжать, почему-то с Костиком, мне еще тогда показалось, что это очень странно. Мы и поехали на аудиенцию. – Она откашлялась. – И получили взбучку – по-моему, Косте тоже влетело, бедняге, – за драгоценности. Он такой пришибленный из палаты вышел! А уж он-то тут совсем не виноват, его дело короля слушаться. – Маргарита извлекла из кармана сапфировый кулон, новогодний подарок Инго, и нервно повертела его в тонких пальцах. – Вот, хотела обратно в Сокровищницу положить, раз так… Костика все равно отправили линять к Сокровищнице, пусть он отопрет, и я верну кулон на место! – Из глаз у нее вновь покатились слезы.

Лиза посмотрела на Марго, потом на сапфир. Дальше можно не рассказывать, и без того все понятно – слышно по всхлипываниям.

Бабушка решила, будто Маргарита увлеклась Инго исключительно из-за его королевского титула и прилагающихся к титулу радингленских чудес и богатств. И со свойственной ей прямотой устроила Маргарите допрос, так ли это. Марго, естественно, не просто обиделась – оскорбилась. Ну а Костику влетело заодно, под горячую руку…

– Как она могла про меня такое подумать! – Марго замолотила кулачком по каменной стене, звякая браслетами. Уронила шарф, и стало видно, что она не только заплаканная, но и белая от гнева. – Неужели я похожа на авантюристку? Чем я провинилась, что сделала не так? Да мне все равно, король Инго или не король, я его не за это люблю! А Радинглен мне нравится сам по себе нравится, и попробуйте найдите хоть одного человека, которому тут не понравится! Уж на что папа чудес боялся, как огня, и даже у него это прошло!

На слове «авантюристка» у Лизы в памяти что-то щелкнуло – будто открылся заевший замочек.

– Маргош, да ты тут совсем ни при чем! – горячо воскликнула она. – Просто у нас уже однажды была история с авантюристкой! – и Лиза, понизив голос, вкратце поведала Маргарите о том, как два года назад на Инго положила глаз ее бессовестная и корыстная одноклассница Юлечка Южина, в довершение всех бед возомнившая себя ведьмой и решившая приворожить Инго. – Наверно, Бабушка с тех пор за Инго и опасается… ну и насчет чужих в Радинглене… – неуверенно добавила она в завершение. Добавила – и тут же испугалась: а вдруг получилось обидно? Какие же Маргарита с Ильей Ильичом чужие?

Лиза перевела дух и, тщательно подбирая слова, продолжала:

– Ты на Бабушку не сердись, просто она, наверно, считает, что мы совсем бестолочи и без нее тут не справляемся, вот за всех и беспокоится, а получается, будто она… гневается.

– Я стараюсь не сердиться, – отчеканила Маргарита. – Честное слово, Лиз, я очень стараюсь, я все понимаю – она болеет, наговорила сгоряча резкостей. Я даже умудрилась ей не нагрубить там, в палате. Нет, она, конечно, не запретит нам жениться, Инго не из тех, кому можно такое запрещать… Но я просто… – она запнулась, – просто не знаю, как еще понравиться Наталье Борисовне! Даже когда я предложила – давайте буду бегать на Гатчинскую и поливать цветы, твоя бабушка и то еле-еле согласилась. У меня ведь с цветами всегда хорошо получалось, а у вас там чуть кактус не засох, и я хотела как лучше.

– А ты с Инго не советовалась? – робко спросила Лиза.

– Не собираюсь я с Инго об этом советоваться! – взъерошилась Маргарита. – Его нельзя дергать, он и так уже замученный, на себя не похож, тощий стал, как удочка, есть и спать забывает – а все из-за этого волшебного яблока! – Она осеклась, а потом шепотом повторила: – Яблока…

– Что? – встрепенулась Лиза. – Что – яблока?

– Придумала, – медленно произнесла Маргарита. – Я докажу Наталье Борисовне… то есть Бабушке… что явилась сюда не зря. Я раздобуду для нее яблоко, чего бы мне это ни стоило. – Она решительно надела кулон обратно, и он так и заиграл переливчатыми синими гранями.

– Маргошка, по-моему, ты молодец, – сказала Лиза, оставив при себе соображения о том, сколько у Марго шансов на успех. Вон взрослые который день бьются-бьются, а все без толку. Но не обескураживать же человека!

Марго вдруг порывисто обняла ее за плечи и чмокнула куда-то в волосы.

– Спасибо, Лиз! Если бы ты мне сейчас не растолковала про вашу поганку Ю-Ю, я бы тут долго рыдала и лезла на стенку. У тебя еще платка не найдется?