Виктория Ледерман - Календарь ма(й)я Страница 3

Глеб сорвался с места и ловко выскочил из ямы. Юрасик и Лена, проводив его взглядом, тоже двинулись к автобусу.

Пельмени всплыли, раздулись и перестали помещаться в кастрюле. Переложить бы их, но кастрюля побольше неделю уже стояла с остатками борща. Другой подходящей посуды на съемной квартире не было. Глеб плюнул с досады: зря высыпал всю пачку пельменей сразу! Но после экскурсии он проголодался. Да и отец вот-вот вернется со службы. Они поужинают, а потом, может, пойдут в кино. Должны же они куда-нибудь сходить вместе! Хоть раз за эти два месяца…

Отец появился лишь около восьми. Услышав звук открывающейся двери, Глеб радостно поскакал в коридор.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – гаркнул он, схватил с головы отца фуражку, водрузил на свою голову и отдал честь. Тот улыбнулся, щелкнул сына по носу и отправился в ванную мыть руки. Глеб хвостиком последовал за ним.

– Я уже пельмени сварил, час назад! И не ем, тебя жду. А ты все не идешь. Хоть бы позвонил. А знаешь, мы сегодня были на раскопках, нам рассказывали о цивилизации майя. Представляешь, они не предсказывали конец света! Пап, а пойдем сегодня в кино?

Отец задумчиво потрепал его по голове, вышел из ванной и стал переодеваться в гражданскую одежду. Глеб заподозрил неладное:

– Пап, ты зачем одеваешься? Мы же ужинать будем.

– Да нет, – сказал отец, очнувшись от своих мыслей, – я не буду. Поешь сам.

– Ну папа! – возмущенно завопил Глеб. – Я что, опять один должен сидеть? Я вчера один сидел, и позавчера, и неделю назад! То ты работаешь, то ты дежуришь, то ты просто уходишь вечером!

– Прекрати орать, – поморщился отец. – Ты ведь не малое дитя, чтоб с тобой нянчиться. В тринадцать лет можно уже и одному посидеть.

– А что мне делать в этой дыре? – не унимался Глеб. – Телевизор в ремонте, компьютера нет, свой планшет ты не даешь. Пазл и тот уже собрал.

– Ну, пойди погуляй с друзьями, – предложил отец, оглядывая себя в большое зеркало в прихожей.

– Да откуда взяться друзьям, если мы все время переезжаем?! – взорвался Глеб. – Прихожу в класс посреди года, и никто меня и знать не хочет!

– Глеб, я не собираюсь обсуждать это в пятисотый раз! – в голосе отца появились металлические нотки. – Я человек военный, мне приказали, я поехал. А ты как несовершеннолетний должен следовать за мной. И начальству параллельно, может сын капитана Елизарова найти друзей на новом месте или не может. Я тоже постоянно среди чужих людей. Привыкай, знакомься.

– А зачем? Зачем мне привыкать, если мы через месяц отсюда уедем? – с горечью проговорил Глеб.

Отец не ответил. Он обеими руками пригладил свои короткие волосы, взял флакон туалетной воды и пару раз брызнул на шею. Глеб мрачно наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

– Ну все, я пошел. Вернусь поздно. Отбой в двадцать три ноль-ноль. Вопросы есть? – не дожидаясь ответной реплики, отец открыл входную дверь.

– Сдай меня лучше в детдом! – вслед ему бросил Глеб. – Что так, что эдак – все равно без семьи.

Отец замер на пороге, и когда обернулся, его глаза были холодными и колючими. Он наклонился к сыну и с плохо скрытой яростью произнес:

– А ты не знаешь, кто в этом виноват? Кто все уничтожил своими собственными руками?

Отец резко выпрямился и вышел из квартиры. Глеб саданул дверью так, что гул пошел по всему подъезду. Потом вернулся в комнату и ногой перевернул стол, на котором собирал большой пазл. Пестрые картонные кусочки посыпались на пол, как разноцветное праздничное конфетти.

Дед улыбался широко и открыто. Юрасик смотрел в экран монитора, на это лицо, родное до боли, и не мог оторваться от фотографии. Как привыкнуть к мысли, что в квартире больше не раздастся жужжание дедовой электробритвы, не донесется сквозь сон аромат только что сваренного кофе? Как быть с их ночными посиделками, когда дед с огромным рюкзаком вваливался в коридор после очередной длительной экспедиции и до утра рассказывал внуку о далеких странах и древних цивилизациях? Как обойтись без дружеских шахматных турниров, без веселых игр, без поездок к морю и ночевок в палатке на диких пляжах?..

– Юрасик, – позвала бабушка, заглядывая в комнату. – Папа с мамой пришли. Пойдем ужинать.

– Нет, бабуль, – отозвался он, поспешно убирая с монитора фотографию деда. – Я здесь поем. Принеси, пожалуйста, сюда.

Бабушка подошла к нему и заглянула в экран. Там белел вордовский лист с мелким текстом.

– Реферат по географии пишу, на завтра, – зачем-то пояснил Юрасик. Бабушка вздохнула:

– Знаю я, какой реферат ты пишешь. Опять фотографии смотрел. Ну что ты себя изводишь?

– Дед умер из-за меня, – едва слышно прошептал Юрасик. Бабушка ахнула от неожиданности:

– Да ты что?! Что ты придумываешь?!

– Если бы я был дома в тот момент, я бы ему помог! Я вызвал бы скорую, и его бы спасли! А меня не было, потому что я ушел на этот дурацкий турнир!

– Юра! Перестань! Откуда ты мог знать?

– Я должен был уйти в шесть, а турнир перенесли, и я ушел раньше… Бабуль! Дед умирал один в квартире, а я в это время играл в шахматы!

– Но ведь и меня не было дома. И папы с мамой. Значит, мы тоже виноваты, что в это время были на даче. Почему ты берешь вину на себя? Если бы знать, что и когда случится…

– Я больше не буду играть в шахматы, – глухо сказал Юрасик.

– Не будешь играть в шахматы, не будешь ужинать с нами. Что еще не будешь делать? – спросила бабушка и погладила его по жестким волосам. – Ты бы выключил компьютер, дружочек… Сходил бы в парк, в кино с приятелями…

– Нет у меня приятелей, ты же знаешь, – отозвался Юрасик.

– А ты подружись. Нельзя все время одному быть.

– Никто не хочет со мной дружить. Я толстый.

– Юра! Во-первых, не толстый, а полный. Во-вторых, и я полная, и папа твой тоже полный. Но у меня очень много приятельниц, а папа – тот вообще душа компании. Так что дело не в фигуре, а в характере. Может быть, ты сам сторонишься одноклассников?

– Бабуль! Я даже списывать им даю, подсказываю на уроке. Они списывают, а дружить не хотят. И обзывают меня по-всякому. А еще у нас в классе есть очень высокая девочка, ну та, из многодетной семьи, у которой папа в тюрьме. Так вот, с ней тоже не хотят дружить. И дразнят ее.

Бабушка вздохнула, погладила внука по голове и вышла из комнаты.

– Не понимаешь… – прошептал Юрасик, когда за ней закрылась дверь. – А вот дед меня всегда понимал.

И он снова развернул фото деда на весь экран.

В квартире чем-то подозрительно пахло. Словно что-то сожгли, но уже успели проветрить. Лена бросила у порога ведро с тряпкой и, споткнувшись об него же, помчалась на кухню, встревоженно крича:

– Эй, мелкота! Что у вас сгорело?!

Навстречу ей выскочил шестилетний Вова:

– Лена! Ты вернулась? Как все прошло?

Он каждый вечер спрашивал, как все прошло. Как будто мытье подъездов в соседнем доме могло пройти как-то иначе, чем в предыдущий раз…

Стол, пол и плита в кухне были усеяны мелкими сахарными песчинками.

– Вы что, съели весь сахар? – всплеснула руками Лена. – Как вообще можно было съесть килограмм сахара?

– Да не съели мы, – признался старший, одиннадцатилетний Андрейка. – Просто просыпали.

– Ага, а потом собрали и стали варить, чтоб не выкидывать, – добавил Вова, отойдя от сестры на безопасное расстояние. – Ведь если сварить, все микробы погибнут.

– Только они не уследили, и все сгорело, – закончил первоклассник Саша.

Лена оглядела заляпанную кухню, тяжело вздохнула и направилась в комнату к младшей Анютке: из-за ветрянки она не пошла сегодня в детский сад.

Больная весело скакала по маминой скомканной постели. Радостная мордаха в зеленых пятнышках блестела от чего-то сладкого и липкого, из плотно зажатого кулачка стекал на постельное белье какой-то сок. Повсюду валялись банановая и мандариновая кожура, яркие конфетные фантики и скорлупа грецких орехов. На пододеяльнике виднелись безобразные зеленые пятна.

– Две мясных котлеты гриль, специальный соус, сыр… Вот что я люблю!

– Анютка! Что это такое? – воскликнула обомлевшая Лена. Два часа назад, когда она уходила мыть подъезды, дома было чисто, тихо и спокойно. – Андрейка! Зачем вы брали зеленку?

– Вон ее мазать! – брат кивнул на прыгающую девчонку.

– Ее не надо мазать! Я ее мазала утром.

– Она сказала, что у нее все чешется и надо помазать снова!

– Дорогой порошок! У бактерий больше нет шансов! – выкрикивала Анютка.

– Кстати, – опомнилась Лена. – Откуда все это? Фрукты, орехи, конфеты?

– Ты же нам не покупаешь ничего, – насупившись, пробубнил Саша. – А нам нужны витамины. И эта, как ее… глюкоза.

– Я им говорил, – поспешил сказать Андрейка. – А они все равно ели.

– Я спрашиваю, кто это все принес? – ледяным тоном проговорила Лена. – Анюта, кто тебе дал мандарины и конфеты?

– Баба Липа! – объявила сестренка. – Баба Липа дала. Она с нами целый день играла, пока тебя не было. А потом еще раз пришла и принесла вкусняку!