Кайл Иторр - Истинный король Страница 3

– Отошли охрану, – бросил он Утеру вместо приветствия, – незачем им видеть это. Пусть сторожат рядом, если хочешь.

– Слышали? – повернулся рикс к фиеннам. – Станьте в дозор. Кадал, ты старший. И тихо.

Телохранители отсалютовали и скрылись в темноте. Кречет помешал варево, пробормотал несколько слов, зачерпнул немного в сплетенный из бересты ковшик и протянул Утеру.

– Сделай два глотка. Остальным умоешься.

Рикс подозрительно принюхался. Запах от ковшика исходил незнакомый, не слишком приятный, но и нельзя сказать, чтобы совсем уж отвратительный. Он быстро отпил сколько было сказано и выплеснул остаток себе в лицо. Глаза чуть-чуть защипало, но больше Утер не ощутил ничего особенного.

– Отлично! – сказал маг. – Теперь ты – копия Горлиса. Охрана не подымет шума, если муж заявится к жене, хотя бы и посреди ночи. А вот и тот, кто отвезет тебя.

Чувствуя, что оказался посреди сна, Утер смотрел, как из озера выныривает дракон. Не слишком большой, шагов двадцати в длину, с чешуей оттенка темной бронзы.

– Его охрана не заметит, – пояснил Кречет, дабы не возникало ненужных вопросов. – Они увидят только Горлиса, который прибыл на лодке, как обычно. До восхода солнца ты должен будешь уйти. И еще одно: ты сделаешь все, чтобы Игрен понесла ребенка.

– Да уж постараюсь, – хмыкнул Утер и вновь посмотрел на озерного дракона. В свою очередь, дракон не без интереса оглядел рикса Ллогрис, затем припал к земле и подставил переднюю лапу.

По-прежнему чувствуя себя словно во сне, Утер взобрался на дракона и полетел над водой к стенам Каэр Баннога, где меднокудрая красавица Игрен наконец попадет в его объятия…

Кречет фыркнул, глядя на спящего владыку Ллогрис, выплеснул остатки сонного зелья и дважды щелкнул пальцами. Из травы поднялась призрачная фигура. Движением подбородка маг указал на дремлющего Утера. Фигура скользнула над землей, с каждым мгновением обретая краски, и над риксом склонилась высокая обнаженная женщина с волнами медных волос, гибким станом и прелестями, какие мертвеца из могилы способны поднять. Несколько ударов сердца, неразборчивый шепот – и два тела сплелись в любовном объятии.

Кречет наблюдал за этим лишь уголком глаза: суккуб справится со своим делом куда лучше смертной женщины. Друид сосредоточился на сетке, сплетенной из травы, какая росла отнюдь не на всяком лугу: порвать хоть один стебелек значило бы пустить псу под хвост всю затею. Призвать и направить суккуба Кречет мог без особых хлопот (а удерживать его не нужно, эта порода демонов сама взимает плату и никогда не берет лишнего, что бы там ни голосили некоторые жрецы-ревнители чистоты). Держать в плену единого сна Утера и Игрен – дело иное.

Почему Игрен? Да потому что сделать половину дела – все равно, что совсем его не сделать. Сегодняшней ночью Игрен действительно должна была зачать от Утера, а самого рикса сквозь зачарованные стены Каэр Баннога Кречет не мог доставить (вернее, мог, но для этого требовалось куда больше времени, чем было в запасе). Вот и пришлось использовать… посредников. Семя Утера, отданное суккубу, в то же мгновение получит инкуб, который сейчас находится в Каэр Банноге, в покоях Игрен, где изображает ее мужа, Горлиса, и изображает также и все остальное, что обычно между мужем и женой происходит… а дальше все будет так, как будет.

И все было так, как было…

Кречет умер первым. Удар меча рассек и травяную плетенку, так что чары рассеялись и Утер Пендрагон пробудился на берегу озера, услышав конский топот в двух шагах от себя. Не очень понимая, что и как здесь творится, он вскочил с обнаженным клинком, но тут меч обрушился на голову рикса Ллогрис – и вопросы без ответов умерли вместе с ним. Незаданными.

– Бритаэль, что там? – раздался голос.

– Это и правда был Пендрагон, господин мой! – ответил всадник, вытирая клинок и поворачивая коня. – Тут еще какой-то старик болтался, да я не стал разбираться.

Из-за кустов вынырнул рыжий конь, на котором восседал крупный мужчина в простой броне из вареной кожи, с узким серебряным мечом в руке. Точнее, красно-серебряным, потому что лезвие было наполовину в крови.

Горлис О'Кинн, рикс Озерного края, спрыгнул с коня и склонился над телом былого сюзерена и недавнего врага. Добивать не требовалось: когда Бритаэль не хотел оставить противника в живых, клинок его не наносил пустых ран. Командира своей фианны рикс сам порой побаивался, но за преданность ценил и уважал.

И что тут только понадобилось Утеру? Каэр Банног, конечно, далек от того, чтобы настоящей крепостью зваться, но штурмовать его пришлось бы с плотов, а их Пендрагон явно подготовить не успел… Положительно, правду говорили, будто от женщин Утер последний ум теряет.

– Ордин! – не оборачиваясь, позвал Горлис.

– Все кончено, рикс. Там всего двое было, Кадал уже мертв, Ульфину несколько минут осталось. Непонятно, зачем Пендрагона понесло сюда с такой малой охраной.

– Теперь неважно. – Горлис поднял меч Пендрагона – на память, повесить на почетном месте в своем дворце в Руане, – и снова влез в седло. Петли стремян врезались в носки мягких сапог, рикс наклонился поправить ослабевшие ремни.

Вдруг он с проклятьем ткнул мечом, сбросив лохмотья, в которые был закутан второй труп.

Убитый Бритаэлем «старик» умер самое малое лет сто назад – тело давным-давно разложилось, даже часть костей рассыпалась прахом.

Язык дракона

Сквозь огонь я пройду и грозы,собирая шипы и розы,вспоминая мечты и грезы,в чашу кровь уронив и слезы…Там, где лестницей вьются лозы,где цветут под стеклом мимозы,изгибаясь в нелепых позах,где пасутся седые козы –я незваной взберусь угрозой,в летний полдень войдя морозом…

История вторая

или Как Вортигерн строил себе цитадель

Как становятся королями? Не князьками-риксами, которых выбирает совет вождей (даже если выбирать приходится из одного претендента на этот титул, как оно обычно и бывает), но настоящими королями, что превыше традиций кланов и сами устанавливают порядок и закон, – как становятся ими?

Нет, как и риксу, без дружины-фианны тут не обойтись: что ж ты за правитель, коли за тобой не следует основа твоего войска. Однако, грозные воины-fiennae не способны переломить хребет старым традициям… то есть переломить-то могут, традиции не более живучи, чем их последователи; но сделать так, чтобы слово правителя стало законом – такое под силу лишь…

Вот именно, думал Вортигерн, водя точилом по лезвию топора.

Король, царь, кесарь, неважно как он зовется – это действительно небожитель, сошедший на землю. Кто он, кем был рожден, не волнует людей. Земной властью, что несут мечи фианны и зубастые палицы вождей, их не удивить, но если люди ВИДЯТ в правителе власть небесную помимо земной – они сами назовут его королем.

Риксом-то он мог стать хоть завтра: собрать совет кланов Ллогрис, объявить вождям, что он по обычаю будет поддерживать в стране мир и порядок – и те, взглянув на саксонскую дружину за спиной Вортигерна, немедля поднесут ему серебряный обруч с семью сапфирами. Гэлы с саксами, конечно, никогда близкими друзьями-родичами не были, но fianna – на то и фианна, здесь связь воинского братства превыше семейных и клановых уз. Дюжина-другая чужеземных воинов у каждого из гэльских риксов в дружине имелась, давно минули дни Фиона Могучерукого, когда три сотни фиеннов были единокровными братьями рикса, в крайнем случае – кровными побратимами. Нынче в дружину принимали тех, кто готов был следовать за предводителем хоть на Серые равнины, а уж какого они роду-племени – да кого это интересует, кроме ревнителей былых традиций, провались они в царство Балора и Билиса! Дружина из одних лишь чужеземцев – необычно и странно, но такого рикса кланы бы приняли. Традиции не запрещали, а до большего вождям не было дел.

Вот именно потому Вортигерн не желал для себя звания рикса, звания, дарованного вождями кланов, звания, данного людьми. Большего хотел он, рожденный в час кончины Аттилы-гунна, вождя вождей… Великого царя, обладателя небесной власти. Дрожащая Империя и жрецы Белого Христа звали Аттилу Бичом Божьим и поносили последними словами, но ведь разве Бич Божий может оказаться кем-либо иным, кроме как потомком небес? Или живут на земле силы, способные сравниться с мощью рожденных в небесах?

Десять лет назад Вортигерн присоединился к армаде Черного Брана и пошел на Империю. Десять лет назад он увидел, как рушится величайший на всей земле город, Рим, и рушится не в последнюю очередь из-за того, что правили там не цари, а всего-навсего их отдаленные потомки, которые не унаследовали власти небесной и оттого не могли удержать земной власти. Рим пал, с ним рухнула и большая часть Империи, а на развалинах ее начали возникать новые царства, ибо всякий вождь Большой Орды считал себя по меньшей мере богоравным королем – ну разве под силу простому предводителю варваров взять верх над державой, которая этих самых варваров пятьсот лет гоняла в хвост и в гриву? Не-ет, тот, кто победил Империю, никак не может стать меньше чем царем!..