Лана из Змейгорода - Оксана Токарева Страница 36

— Кощей не из таких, — не соглашались воины, ходившие в походы к Янтарному побережью. — У него хватка мертвая.

— Ну а какой еще ждать от Хозяина Нави.

— И все же хотелось еще повременить, — сетовали бойцы, чьи раны еще не затянулись. — Обидно пропустить такую славную сечу.

— Память о ней сохранится в веках, — соглашались почти все воины.

— Если останутся те, кому вспоминать, — напоминали тяжелораненые, страдавшие от боли и лихорадки и потому видевшие происходящее в более мрачном свете.

— Если выйдем на брань, точно останутся! — отозвалось сразу несколько десятков голосов и с такой уверенностью, что у Ланы потеплело на сердце.

Все же помимо Яромира оставались в Змейгороде те, на кого можно положиться. Эти не выдадут. Они знают, что с Навью невозможен торг, поскольку смерть и так берет свое, но нельзя давать ей власть раньше времени.

Куда-то отступили страх и усталость. Лана глянула на Даждьросу. Сестра тоже улыбалась. Оставив в прошлом обиды утра, они собирались вернуться туда, где требовалась их помощь, однако в это время их окликнул какой-то незнакомый смертный. Одетый неброско, хотя и опрятно, он выглядел как чей-то челядин. Расторопный слуга, готовый исполнять любые поручения.

Вот только почему-то его лицо казалось не просто незапоминающимся, но словно размытым. А исходящий от него душок не то чтобы напоминал скверну Нави, но казался каким-то отталкивающим, даже противоестественным. Хотя Лана по долгу целительницы давно уже умела по одному запаху различать недуги, которыми страдали смертные и распознавать раны ящеров, в которые попала Навь, она так и не смогли определить, что именно тут не так.

— Матушки-целительницы. Беда. Мой хозяин помирает! — начал незнакомец без приветствия.

— Где? Кто? — разом всполошились Лана с Даждьросой.

— Да тут недалеко! Я покажу! — торопил их челядинец, почему-то пряча глаза и не называя имени хозяина.

И нет бы Лане с Даждьросой насторожиться, нет бы расспросить, кто таков, откуда и куда их ведет. Но долг целительниц, призывавший не отказывать никому из нуждающихся и не вдаваться в лишние расспросы, когда дорога каждая секунда, заставлял их бежать по затихающим улицам куда-то в сторону Водяной башни, расположенной у плотины, с которой низвергалась водопадом река.

И нет бы им подумать, почему их уводят в сторону не только от нарядных теремов, в которых жили бояре и старейшины. Нет бы насторожиться, почему путь пролегает по плохо освещенным немощеным улицам. С другой стороны, возможно, челядинец служил как раз у какого-нибудь состоятельного смертного, вроде того же Путяты, который до вторжения Кощеевой рати имел в посаде просторный дом, а теперь вместе с чадами и домочадцами ютился за немалую плату у какого-то ящера из младших ветвей.

— Ну где он твой хозяин? — попеременно спрашивали то Лана, то Даждьроса — Долго ли еще?

— Да вот здесь, на соседней улице, неопределенно указывал челядинец на дома, которые сменили хозяйственные постройки и лабазы, большинство из которых стояли сейчас запертые на замки.

— Да это какая-то глупая шутка! — заподозрив неладное, возмутилась Даждьроса.

«Или западня!» — подумала Лана, собираясь позвать на помощь.

Увы, закричать или иным образом привлечь внимание сестры ей не дали. Пробежав еще десяток шагов, челядинец куда-то исчез, будто и вовсе его не было, а шею Ланы сдавила знакомая ледяная сеть.

Глава 24. Дела кромешные

Словно в кошмарном сне, когда ты не можешь пошевелиться, окаменев, остолбенев и лишь в ужасе наблюдая за происходящим, в неверном свете летней северной ночи Лана видела, как поникла, также замерев и не имея сил сопротивляться, Даждьроса. Потом из темного проулка показались какие-то непонятные фигуры, настолько размытые, что не удавалось определить, люди, это ящеры или вовсе порождения Нави, попущением батюшки Велеса проникшие за крепкие стены. Лана сделала еще одну попытку пошевелиться или хотя бы закричать, но все безуспешно. Даже горькие, горячие слезы обиды застывали в глазах.

Она могла только наблюдать, как на голову Даждьросы накидывают кожаный мех, вроде того, в котором зимой Горыныч уволок Забаву. Потом такой же мех оказался и на ее голове, окончательно закрывая обзор. Ее, точно поклажу, взвалили на плечи и куда-то понесли.

Ну вот и все. Не гулять им с Яромиром на веселой свадьбе, не летать ей лебедкой по поднебесью, не растить детушек ящеров и русалок, не радоваться победе над Кощеем. Те, кто не хотел выходить на битву, намереваясь ради защиты рудников и своего благополучия идти на любые сделки, все за сородичей решили. Забыли только, что Кощей обещаний никогда не держит. И двумя русалками обойтись вряд ли удастся.

Вот только Лана с Даждьросой это мрачное будущее уже вряд ли увидят. Добровольно свой дар Лана Кощею не уступит, да и Даждьроса тоже. Вопрос только в том, насколько быстро и безболезненно он им обеим позволит умереть. Вместе вроде бы не так страшно, хотя предыдущая встреча с Хозяином Нави до сих пор вызывала оторопь. Вот только сумеет ли она сохранить стойкость, наблюдая за мучениями сестры. Да и выдержит ли Даждьроса все, чему их могут подвергнуть. Хотя дочь Хозяйки Медных гор унаследовала присущую ее роду твердость характера и силу духа, Кощей умел изобретать такие муки, которые не выдерживали даже каменные великаны.

Сдюжит ли она, когда ее плоть начнут терзать чудовища ледяных пустошей, а другие мерзкие твари выклюют ей глаза или отложат под кожу личинок. А что, если Кощей отдаст ее на потеху своим заклинателям и демонам, точно других пленниц и не только из числа смертных? Но разве жалкое существование в зачарованном саду, где все деревья и их плоды сделаны из золота, куда никогда не заглядывает солнце и нет надежды на спасение лучше?

Погруженная в свои безрадостные мысли, больше напоминающие уже бредовые видения, медленно впадающая в оцепенение, точно рыбка или лягушка во льду, Лана не сразу поняла, что вокруг что-то происходит. Потом до ее затуманенного предобморочной пеленой слуха донесся произнесенный родным, любимым голосом зычный возглас:

— Измена!

В отравленном черной тоской-кручиной, бьющимся все медленней сердце затеплилась надежда. Неужели не чудится? Неужто Яромир и вправду их отыскал?

Похоже, ощущения не обманывали. Голос звучал все ближе, хотя слова, которые он произносил, годились, только чтобы отгонять костлявую навь, чем ящер и занимался. Вот только из уст любимого сейчас даже кощунственная брань звучала сладкой музыкой, а звон его меча разливался звонче любых гусельных переливов. Даже сквозь толстый кожаный покров, мешавший дышать, из-за чего не только заклинания забывались, но самые простые мысли