Светлана Лаврова - Привидений почти не бывает Страница 4

– Парни из полиции попросили научить, – сказал Илья. – Сходишь?

– Конечно, – пожал плечами Олег. – Одно дело делаем.

– Кстати, Вольга, там один дошлый есть в полиции, он говорит, пора устраивать облаву на бродячих собак – дескать, много попадается бандитов со следами собачьих зубов, – заметил заведующий. – Так что затаись пока, не перекидывайся в волка.

– А сколько денег-то дадут? – спросил Васька. – Наградных-то? На хороший кабак хватит?

– Много, – сказал Илья Муромец и потер шею. – Вот зараза, так врезал… не ворочается вообще. Много дадут. Но на кабак такую прорвищу бабок переводить не будем. Мы же богатыри, а не какие-нибудь эти… как их… словом, я придумал вот что: деньги потратим на культурный рост, на самообразование и совершенствование личности!

– В филармонию, что ли, пойдем? – ошалело спросил Микула Селянинович.

– Нет! Мы поедем куда-нибудь за границу! Все! На праздники – вот которые в начале ноября, три нерабочих дня в честь поляков. Ну что мы поляков со Лжедмитрием прогнали.

– День свободы от поляков, – пояснил образованный Вольга Всеславич.

Заграничные паспорта у богатырей были, им по работе полагалось. Вдруг какой-нибудь бандит побежит за границу – так чтобы и там его из виду не терять и благополучно передать Интерполу. И Снежке богатыри тоже на всякий случай загранпаспорт оформили. Вот только воспользоваться им пока не получалось – на богатыреву зарплату по заграницам не наездишься.

Сухман-богатырь посмотрел в окно, где моросило что-то неприличное – ну что там обычно в октябре моросит на Урале. И сказал:

– Поедем где тепло. Даже жарко. Старые раны погреть.

– В Египет! – обрадовался Добрыня Никитич, который был самый молодой и еще помнил курс истории Древнего мира за пятый класс. – Там пирамиды! И море! Красотища!

– В Египет! – зашумели все богатыри.

– А Снежка? – спросил Васька Буслаев. – Ей в Египет опасно. Там жара – растает поди. Сердце все-таки ледяное.

– Надо подумать, – сказал Илья Муромец. – Где то, чем мы думаем?

Сварили богатыри кофе, нарезали сала, стали думать.

– Можно без Снежки поехать, – надумал Илья Муромец. – Девчонка все-таки, мешаться будет. Не погулять при ней, не показать удаль нашу молодецкую.

– Это да, это да, – закивали все богатыри. – Не погулять. Не показать.

– Васька, а ты чего не киваешь? – спросил Илья. – Я-то не киваю, потому что у меня шея не ворочается, а ты?

– А я ням-ням-ням-нямсогласный… то есть несогласный, – сказал жующий Васька. – Ням-ням-богатыри мы или чиновники, что девчонку кинули? Богатыри своих не бросают. Поедем все вместе куда-нибудь, где ням-ням-не жарко, и Снежку возьмем. Где у нас не жарко?

Богатыри понурились: в Антарктиду никому почему-то не хотелось и на Шпицберген тоже.

Сел Илья Муромец к компьютеру, стал искать: какие такие не совсем уж жаркие страны-города есть на белом свете, куда поехать можно и в три дня обернуться. Вольга хотел в Рим, Вещий Олег – на Кубу, Сухман-богатырь – в Израиль, Микула Селянинович – в Канаду поохотиться, Добрыня Никитич – в Барселону, Васька Буслаев – в Стамбул с заездом в Тибет. Сам Илья хотел в Париж.

Спорили богатыри спорили, все сало съели, весь кофе выпили. Решили жребий кинуть. Написали семь бумажек: «Рим», «Куба», «Израиль», «Канада», «Барселона», «Стамбул», «Париж». Перемешали и бросили в шлем Васьки Буслаева. Добрыня, не глядя, опустил руку в шлем, вытянул бумажку, развернул и прочел: «Прага».

– Это что? – зашумели богатыри. – Это как? Мы такого не писали! Васька, у тебя в шапке это лежало!

Васька заглянул в шлем и сказал:

– Не знаю, мужики, я точно это не писал, потому что в Стамбул хочу. Наверное, оно само как-нибудь написалось. Это судьба. Придется ехать в Прагу.

И богатыри полетели в Прагу рейсом «Чешских авиалиний». И Снежку с собой взяли.

Глава 4. Столовая для привидений

– Проходите, проходите, – и Скелет-с-гвоздем-в-голове[1] распахнул перед гостями дверь в низкое сводчатое помещение. – Здесь нам будет уютно.

Скелет-с-гвоздем-в-голове был привидением с улицы Томашской, поэтому и распоряжался: кабачок «У златехо преклику»[2] располагался в подвале дома номер двадцать два на этой улице.

– А хозяин? Не выдаст? – спросил Нарисованный Иезуит. Он отвечал за секретность и безопасность.

– Хозяин из наших. – отмахнулся Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Когда-то был тут пекарем, лет четыреста или пятьсот назад… не помню сколько. То ли он хлеб с недовесом выпекал, а за это в Средние века по головке не гладили. То ли яду подмешал в булочки, чтобы соперника извести… словом, теперь хозяин обречен вечно содержать этот кабачок, выпекать булки и кнедлики, жарить вепрево колено и колбаски… а главное – он не может ни смошенничать, ни плохо сготовить, зарок такой. Это лучший кабачок на Малой Стране[3]. И здесь спокойнее, чем на Кампе, где мы собирались раньше… ну тот ресторанчик еще снесло наводнением две тысячи второго года.

– Да, уютненько, – согласилась, озираясь, Белая Дама. – А люди не замечают, что хозяин – не человек?

– Люди – странные существа, – пожал плечевыми костями Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Они видят только то, что хотят видеть. Рассаживайтесь, господа, и к делу. Что случилось?

Кабачок «У златехо преклику» состоял из трех небольших сводчатых подвалов. В двух сидели посетители. В третьем, самом маленьком, на двери висела табличка «Вступ заказан»[4]. Здесь собрались привидения Малой Страны – левобережного района Праги. Хотя призраки подобные междусобойчики организовывают редко – они по своей природе существа одиночные. Кроме двадцати семи панов, конечно, но об этом потом.

– Давайте начинать, – сказала Белая Дама. – У нас впереди вечность, но не стоит тратить ее попусту.

– Водяные с Кампы еще не подошли, – заметил Нарисованный Иезуит.

– Они всегда опаздывают, – заметил Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Вообще-то Монаха тоже пока нет. А Лаура… была ведь вот только что!

– Опять она за свое, – скривилась Белая Дама.

В подвал вошел хозяин, подпихивая вперед изящное безголовое привидение все в оборочках и розочках.

– Договорились же – моих посетителей не пугать, – проворчал хозяин. – Я сам пугану, если надо. А будете нарушать – не пущу больше в кабачок.

Он сдул привидение в оборочках в середину зала, погрозил ему кулаком и вышел.

– Лаура, дождешься ты у меня, – безнадежно вздохнул Скелет-с-гвоздем-в-голове.

– А я что? Я ничего, – захныкала Прекрасная Безголовая Лаура. – Там в соседнем зале такие мужчины сидят… такие красавцы… каждый красавец размером с наш фамильный шкаф, а один – с два шкафа. Я только хотела слегка им повыть. Немножечко, для романтики. Я такая романтичная…

– Вот за это тебе голову и отрезали двести лет назад, – сказала Белая Дама. – За романтичность. Впрочем, ты и при жизни головой редко пользовалась. Ладно, к делу. Нас вызвал Огненный Скелет с Янского вршка.

– Да-да. – Огненный Скелет вскочил и полыхнул чуть ли не до потолка. Опять появился хозяин и угрожающе сказал:

– А правила пожарной безопасности? Сейчас огнетушителем вдарю!

– Не надо огнетушителем, я уже потух, – перепугался Огненный Скелет. – И вообще, портить качественные привидения огнетушителем аморально. Ладно, это я от волнения, не сердись, Карел.

– Пан Карел, – поправил хозяин и ушел.

– Господа, не будем нарушать, это хорошая явка, и не хотелось бы ее лишиться из-за безответственности некоторых наших коллег, – сказал Нарисованный Иезуит. – Как призрак, отвечающий за секретность… кстати, о секретности. А что это там за незнакомое привидение в углу? Размазался по стенке, его и не видно. Это шпион?

– Это практикант, – сказала Белая Дама. – Он к нам в ординатуру поступил, на два года. Учиться на привидение.

– Ух ты, какой хорошенький! – обрадовалась Прекрасная Безголовая Лаура. – Какой молоденький! Хочешь, я тебе повою?

– Нет, он не хочет, – сказал Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Лаура, веди себя прилично, не смущай мальчика.

– Я прилично повою, без неприличных слов, – настаивала Лаура.

– Пусть о себе расскажет, – предложил Нарисованный Иезуит. – Анкетные данные. Награждения и взыскания. А там, глядишь, и опоздавшие явятся – Монах-с-головой-под-мышкой и водяные.

– Монах-с-головой не… – начал было Огненный Скелет, но Белая Дама перебила его:

– И правда. Рассказывай, мальчик.

– Хм, – сказал новенький. – Ну вот. Того… ваще.

– Ему отрезали язык за то, что он сражался на стороне гуситов в XV веке, – предположил Скелет-с-гвоздем-в-голове. – Вот он и косноязычный.

– Нет, – возразила Лаура. – Он лишился языка от несчастной любви.

– Что, прямо напрочь язык отвалился? – удивился Огненный Скелет. – От любви?

– Я не отвалился… то есть он не отвалился, – робко возразил Практикант и показал язык всему собранию. – Вот мой язык! Неотваленный! Просто я волнуюсь. Вы же тут все столичные знаменитости, про вас в книжках пишут и в справочниках для туристов. А я – скромное провинциальное привидение. Вот и стесняюсь.