Дмитрий Емец - Ошибка грифона Страница 53

К тому же сеть явно подчинялась одному из стражей мрака, который сводил вместе пальцы. И чем больше он их сводил, тем теснее становилась сеть.

– Осторожно… крылья! Он нужен без повреждений! Абсолютно целый! – услышал Корнелий властный, чуть хрипловатый голос.

Обладатель этого голоса нетерпеливо отшвырнул стража в сторону и сам стал управлять сетью, особенно беспокоясь о том, чтобы грифон не распахнул внутри сети крылья и не сломал их.

– Спокойно, мальчик! Спокойно! У нас тебе будет лучше! – взволнованно повторял он, заставляя сеть сжиматься и движениями пальцев дистанционно распрямляя складки.

Корнелий испуганно наблюдал за ним. Страж мрака был невысок, ладен, с красивым лицом. Правда, красивым оно казалось лишь в полутьме, при нечетком свете. Когда же страж шагнул ближе, Корнелий понял, что тот уродлив. Красота лица осталась в прошлом из-за опалившего его когда-то драконьего пламени.

На глазах у Корнелия этот страж передал свой меч тому воину, что стоял рядом, и протянул к грифону руку. Почти под самый клюв, который теперь легко мог до него дотянуться.

– Азгуд! Опять рискуешь! – предупреждающе крикнул один из темных стражей.

Обожженный драконьим пламенем с досадой дернул плечом, но приближаться к грифону не перестал. Грифон отпрянул, точно для атаки, но пока не атаковал. Лишь едва слышно, с угрозой клекотал.

– Я давно тебя искал! Ты мой! Ты покинул свет, как и я его покинул! Нам есть о чем поговорить! – шептал тот, кого назвали Азгудом.

Возможно, грифон не понимал слов, но во всяком случае слушал. Хрипловатый властный голос завораживал его. Клекот стал тише.

– Ты такой же изгой, как и я! Ты не смог убить кого хотел и бросил Эдем, где тебе не позволили поступить правильно! Это очень больно, когда нельзя сделать как подсказывает сердце! Я тебя хорошо понимаю! – продолжал хрипловатый голос.

Грифон чуть повернул голову, чтобы увидеть стража полным глазом.

– Но хватит пока об этом! Ты устал, малыш! Питался небось одними голубями и собаками? И зебра из зоопарка твоего клюва дело? Признавайся! Как видишь, мы наблюдали за тобой!.. Лови!

Азгуд распахнул свой опаленный плащ и бросил грифону кусок сырого мяса. Корнелий надеялся, что грифон откажется, но тот схватил мясо на лету и мгновенно проглотил его, высоко закинув орлиную голову. Корнелий с досадой цокнул языком.

– Ты удивлен, светлый? Считал, что каменные грифоны питаются кусками бетона? – поворачиваясь к нему, насмешливо спросил Азгуд.

Корнелий не ответил. Азгуд обошел вокруг грифона, деловито разглядывая его.

– Ах! Какая неприятная рана! Бедняга! Наверняка без маголодии тут не обошлось! – огорчился он. – Ну ничего: за несколько недель мы тебя подлатаем, а потом, малыш, ты будешь помогать нам добывать глазки!

– Какие глазки? – спросил Корнелий.

Стражи мрака переглянулись. Азгуд поморщился, как бы пожалев, что увлекся и вообще об этом упомянул.

– Вы, двое, прикончите его! Только, пожалуйста, не больно и без всех этих ваших штучек! В конце концов, это он привел нас к грифону и заворожил его своей дудкой. Без него все не прошло бы так гладко! – отрывисто приказал он и, махнув рукой, исчез. Вместе с ним исчезли сеть с грифоном и еще один страж.

Теперь на чердаке вместе с Корнелием осталось лишь два стража мрака. Один из них лениво подошел и пнул носком его флейту. Другой стоял рядом с Корнелием. Тот с ужасом ждал, понимая, что бежать бесполезно.

– Ну что? Убиваться будем? – спросил страж почти сочувственно.

Корнелий покорно закрыл глаза.

– Какую смерть предпочитаешь? Может, просто голову отрубить, а? – продолжал страж, неторопливо поднимая меч.

Рядом кто-то кашлянул, привлекая к себе внимание:

– Прошу прощения за вторжение, господа! Я, кажется, помешал вашему уединению!

Стражи мрака с недоумением оглянулись и увидели, как им сперва показалось, обрубок человека, прикованный к тележке. У него были мушкетерская бородка и самые вздорные в мире усики, уходу за которыми он явно посвящал много времени. На своей тележке он быстро и легко катился по неровному покрытию чердака. Изредка колесикам мешали разного рода препятствия, и он легко преодолевал их, отталкиваясь руками и подбрасывая тележку в воздух.

Тот страж, что так и не отсек пока Корнелию голову, махнул свободной от меча рукой, усиливая магический свет.

– Погоди! Где-то я тебя видел!.. Ты Дион! – воскликнул он.

– Совершенно верно! Бывший страж света, у которого нет больше ни флейты, ни крыльев, ни, увы, ног!

Дальше все случилось мгновенно. Корнелий потом восстанавливал все в памяти буквально по фрагментам. Страж мрака попытался нанести Диону укол мечом. Тот, уходя от удара, откинулся назад, оттолкнулся руками и, совершив полный переворот, ударил стража в лицо окованным железом днищем тележки. Страж отшатнулся. Повторно атаковать он не успел. Дион, завершив переворот, что-то выхватил и сделал правой рукой четыре быстрых движения.

Ближний к нему страж покачнулся, схватился за грудь и завалился лицом вперед. Другой страж, обладавший неплохой реакцией, уклонился от первого ножа, но не ушел от следующих двух, которые Дион метнул одновременно. Один из этих ножей вонзился ему в бедро, а другой в лоб.

Корнелий запоздало вскрикнул.

– Не вопи! Оглушил прямо! Бери свою флейту! Уходить надо, пока другие не вернулись! – поторопил его Дион.

Отталкиваясь руками, он подкатился к лежащим стражам и собрал ножи. Потом деловито разбил оба дарха и ссыпал эйдосы в стеклянную баночку из-под детского питания.

– Проза жизни! Передам потом кому надо! – объяснил он, не без удовольствия наблюдая благодарное полыхание песчинок.

– Откуда ты здесь? – спросил Корнелий.

– Да так. Шатался тут неподалеку! – пожал плечами Дион. – Было у меня ощущение, что надо за тобой приглядеть. Грифона, жаль, потеряли!

Потом, начав уже отъезжать, вернулся и потрогал ткань плаща.

– Надо же! – пробормотал он. – Плащики-то занятные… Защитная магия зашкаливает, а нож их пробивает! Загадка просто!

Глава двадцать первая

Неспешный разговор в неприятном месте

1. По-настоящему понимаешь, что был счастлив, лишь когда теряешь то, из-за чего считал себя несчастным.

2. Всякий раз, как я мысленно предаю какого-то человека, ставя на нем крест, или прихожу к мысли, что он конченая сволочь, через пять минут оказывается, что я был не прав. Прямо хоть по часам засекай.

Чем ближе подлетал Мефодий, тем понятнее становилось, что та группа пирамид, к которой они направлялись, вовсе не стоит кучкой. Так могло показаться только с большого расстояния. На деле же от пирамиды до пирамиды десятки километров. В пространстве же между пирамидами – множество обветшавших строений из камня, глины, дерева, мрамора. Маленьких, больших и совсем грандиозных, размером с Колизей. Все эти строения образуют громадный город, не имеющий ни площадей, ни улиц, ни какого-либо плана.

– Здесь можно всю жизнь бродить и ничего не найти! – проворчал Мефодий.

Он никогда не думал, что летать так тяжело. Ему всегда казалось, что полет – праздник. А тут взмок. Устал. Спина болела. Видимо, те мышцы, что отвечали за полет, были у него еще слабыми. Или, может, он допускал ошибку, напрягая плечи и лопатки? При этом Мефодий отлично понимал, что в полете выглядит смешно. Дафна легко обгоняла его, делала змейки, горки, петли, бочки.

– Тебе это еще рано! – кричала она Мефу сверху. – И это рано! А это даже не пытайся повторять! Здесь воздух дряблый, я сама чуть не свалилась!

Низко летевший Мефодий задирал голову. Ему казалось, что крылья Дафны сияют, а сама она несет в Тартар то, чего здесь никогда не было – легкость и радость. В этом мертвом мире точно вспыхнуло солнце.

Спохватившись, что оставила Мефодия одного, Дафна снизилась, перевернулась на спину и полетела с ним рядом. Буслаев попытался последовать ее примеру и тоже перевернуться на спину – и не упал лишь потому, что вовремя осознал, что ему это не по силам.

– Это мне, конечно, тоже рано! – крикнул он.

– Ну да, – виновато отозвалась Дафна. – Ты пока тренируй классический полет! Он у тебя, кстати, крепенько так идет! Только не напрягайся так. Ты весь мокрый.

– Классический полет – это как курица? – мрачно спросил Меф.

Дафна хихикнула. Ее бывшего подопечного крепко завозило на курах.

– Ну, курица в целом тоже яркий приверженец классического стиля! – согласилась она.

Обогнув крайнюю пирамиду, они снизились и теперь летели над крышами обветшавшего города. И снова Буслаеву бросилось в глаза смешение стилей. Среди множества строений были и римские трущобы, и что-то сирийское, и иранское, и турецкое, и испанское, и русское. Дома громоздились, теснили друг друга, давили, и нередко новый дом, явно появившийся позже, сминал и рушил те дома, что уже стояли на этом пятачке.