Дмитрий Емец - Ошибка грифона Страница 56

– Они никогда не будут драться! – упрямо сказала Дафна.

Арей не ответил ей. Берег слова.

Отсутствовал Варсус недолго. Не прошло и минуты, как он вернулся.

– Их шестеро, – отрывисто сказал он. – В таких же плащах. Движутся сюда.

Мефодий схватился за рукоять спаты.

– Нет, – сказал Арей. – Расклад не в вашу пользу. Не здесь и не сейчас! Советую вернуться в человеческий мир.

– Они решат, что мы струсили! Что я струсил! Они меня видели, только не смогли достать копьем! – задорно крикнул Варсус.

Арей нетерпеливо махнул рукой:

– Двое против шестерых – неравный бой. От меня вам помощи не дождаться. А с охотниками за глазами ты еще встретишься. Они не простят тебе того, первого… Бегите!

– Как бежать? Прямо вот так вот бегом? – кисло спросил Мефодий.

– Используйте пропуск!

– А потеря сущности?

– Ты невнимательно меня слушал. Сущность теряется после второго использования. Оттого я и послал многоножку.

Дафна вытащила глиняный пропуск и озабоченно разглядывала его, опасаясь перепутать пластину, которую нужно было повернуть. Мефодий и Варсус обхватили ее руками, зная, что в момент поворота пластины должны составлять единое целое.

– Не держи ее так! – раздраженно шепнул Буслаев Варсусу.

– А как мне ее держать? Как старый шкаф? – огрызнулся пастушок.

Мефодий посмотрел на почти уже растаявшего Арея.

– Арей, а третий грифон? Твой? Где он? – спросил он торопливо.

Прямого ответа на вопрос он не получил.

– Я любил его, – мечтательно отозвался мечник. – Он не так силен, как другие, но быстр, гибок как пантера. Он приходил ко мне иногда, когда я был в ссылке на маяке, и никто не мог его выследить.

– Как его найти?

– Никак. Я же сказал: ищи саламандру, и он сам тебя найдет!

Арей почти исчез, погрузившись в медленно вращающийся туман расщелины, и только голова и грудь еще были видны.

– Арей, погоди! У меня тоже был к тебе вопрос! Я бы хотел с тобой сразиться! – вдруг крикнул Варсус. Он стоял очень бледный и, то и дело отпуская Дафну, подносил правую руку к груди, точно зажимая рану. Хотя ни Мефодий, ни Дафна раны там не замечали.

– Твое желание исполнится. Хотя не так, как бы тебе хотелось! – донеслось из тумана.

Это были уже последние слова Арея. Спустя мгновение он исчез, распавшись на три крупных клуба белесого дыма.

Дафна со щелчком провернула верхнюю пластину. Вначале пропала она, затем Варсус и последним Мефодий. Исчезая, он успел увидеть, как маленькие фигурки охотников за глазами, проскальзывая на осыпающемся склоне, спешат к Расщелине.

Глава двадцать вторая

Ледяная крепость

Не исключено, что ад – это когда человека оставляют наедине с продуктами его жизнедеятельности. С его мыслями, желаниями. Просто предоставляют его своей воле. Перестают о нем заботиться. В сущности, нас и наказывать не надо. Только оставить нас наедине с собой и перестать вытирать за нами, как за котами, лужи.

Заморозки ударили по Москве, как молот по наковальне. Столбик термометра провалился в такой глубокий минус, что сразу два известных метеоролога, накануне предрекавших потепление, утром долго и путано объясняли про холодное арктическое течение, которое, побив все рекорды скорости, оттеснило теплый воздух далеко на юг.

В одну ночь и Яузу, и Москву-реку сковало льдом, в который вмерзли все баржи и теплоходы. По льду, одетые в ватники, мелкими шажками ходили ушлые коммунальщики и, проверяя опоры мостов, отбивали себе ломами мерзлых уток на ужин.

Ближе к восьми утра из подъездов, укутанные так, что торчали только носы, стали понемногу выползать школьники. На электрических проводах и ветках висели длинные сосульки, поскольку ночью, еще до заморозков, ухитрился пройти дождь. По обледеневшей дороге, хватаясь за ограды и стены домов, школьники семенили к остановкам, не без превосходства поглядывая на несчастных автомобилистов, пытавшихся пробудить к жизни свой замерзший, покрытый панцирем льда транспорт. Некоторые из них поливали свои машины из чайников, другие разогревали автомобильные ключи зажигалками.

В то же утро, ближе к десяти, к Большому Садовому пруду, находящемуся на пересечении Тимирязевской и Большой Академической улиц, подъехал «уазик»-«буханка». Вид у «уазика» был побитый, но одновременно лихой, как у машины, много повидавшей на своем веку грязей, лесов и болот. Вот и сейчас, хотя прямого проезда к пруду не было, «уазик» ухитрился взять приступом склон, скатиться с него и, не перевернувшись, оказаться на льду.

Из «буханки» выгрузились четыре оруженосца и, распахнув задние двери «уазика», извлекли две бензопилы «Дружба», несколько топоров и лом. Неся их в руках, оруженосцы цепочкой потянулись по льду к небольшому островку, темневшему в той части пруда, что примыкала к лесу.

Первым шел кряжистый оруженосец Фулоны, оглядывающий местность опытными глазами бывшего военного. За ним, стараясь ступать в его следы, – оруженосец Бэтлы Алексей с бензопилой на плече, оруженосец Гелаты и последним – Алик, несущий большой деревянный циркуль и такую же деревянную, метров двух длиной, линейку.

Наконец они добрались до островка. Алексей занялся бензопилами, пытаясь завести их на морозе. Рядом с ним прыгал Алик и с тревогой поглядывал на свои ноги.

– Я же в туфлях! – жалобно повторял он. – Я пальцами уже едва шевелю!

– Потерпи! – сказал оруженосец Фулоны. – Сейчас другие подъедут, может, у кого найдутся лишние валенки.

– Да ну их, валенки! Не ной! – отозвался оруженосец Гелаты. – Я сам в кроссовках! Тут бы до завтрашнего утра дожить, а там я соглашусь и на отмороженные пальцы!

Алексей укоризненно кашлянул. Говорить об этом не полагалось. Оруженосец Гелаты пожал плечами и стал линейкой раздраженно отмерять лед.

– Где начинаем? Здесь? – спросил он.

– Нет. Прямо под стеной! – сказал оруженосец Фулоны.

– А где будет стена?

– Не мельтеши! Стена будет где-то здесь… Нет, еще дальше! Примерно тут!..

Оруженосец Фулоны лопатой прочертил линию и отошел на шаг. Позиция казалась ему не блестящей.

– Кроме этого островка и двух протоков вокруг него, и обороняться негде. Слишком открытое место! Кто его выбирал? – проворчал он.

– Разве не твоя хозяйка? – ябедливым голосом сказал Алик.

Оруженосец валькирии золотого копья недовольно кивнул. Он никогда не называл Фулону хозяйкой, да и она не называла его пажом. Отношения оруженосца и Фулоны скорее вписывались в схему «бескорыстное служение». Они сражались на одной стороне и вместе шли к свету. Из боя в бой, из битвы в битву. Оруженосец прекрасно понимал, что когда-нибудь он погибнет, как погибнет и валькирия золотого копья. Это обычный путь для валькирии и ее оруженосца. Другого не бывает. Он хотел только, чтобы это произошло в одном бою. Ну да это уже как сложится.

Место для предстоящей схватки выбирали накануне вечером Фулона и худощавый, подчеркнуто вежливый страж из Нижнего Тартара. Стража звали Ерлох. Он был карьерист до мозга костей. Пока они выбирали, шел тот противный дождь, который превратился потом в сосульки на проводах и деревьях.

– Прекрасно, не правда ли? – сказал Ерлох, рукой в тесной перчатке обводя окрестности.

Фулона сухо поинтересовалась, что же тут особенно прекрасного.

– Сюда выходит одна из расщелин Тартара, но здесь же и прямая связь с Эдемом. В таком месте легко умирать! Любая душа сразу найдет свой путь! – заверил ее Ерлох.

– Лед не выдержит! – возразила Фулона.

Молодой, не ставший еще лед Большого Садового пруда играл под ее ногами. Почти при каждом шаге проступала вода.

– Выдержит! – заверил ее страж мрака. – Не просто выдержит – все промерзнет до дна. Новая валькирия-то одиночка будет? Включили вы ее? И ледяное копье кому? – Он быстро вскинул глаза.

– В бою узнаете, – ответила Фулона.

Ерлох понимающе усмехнулся и не стал настаивать. Вместо этого он наклонился и кончиком кинжала начертил на льду руну. От острых углов руны разбежались трещины.

Одна из них коснулась растущей на берегу мокрой ивы, и ива вдруг зазвенела, скованная ледяным панцирем. Такой же ледяной панцирь сковал и сырую одежду Фулоны. Валькирия щелкнула ногтем по своей куртке, слушая ледяной звук.

– Сильно? – не без удовольствия спросил Ерлох. – Во всем Тартаре такую руну могут начертить только восемь стражей! Ну и, может, столько же в Эдеме. Все холодные ветра повернут к Москве. На три дня здесь замерзнут даже родники.

– На льду сражаться скользко! – заметила Фулона.

– Да, – признал Ерлох. – Но мы даем вам право построить себе крепость изо льда в любом месте пруда. Честь имею кланяться! – Наклонившись, он поцеловал Фулоне руку и с чувством произнес: – Надеюсь, сударыня, после вашей гибели ваше золотое копье достанется именно мне. Я выкуплю его у бойцов Черной Дюжины. На ваш эйдос я, разумеется, не претендую.