Михаил Башкиров - Законный дезертир, или Открытым текстом Страница 6

Зять сунул барбариску в рот и облизнул пальцы.

– Неизвестно…

32

Очередь неуклонно приближалась к заветному прилавку.

Наталья Петровна достала сетку из сумочки, встряхнула, расправила края.

– Мне лично кажется, что дня через два, ну, от силы три, за бананами никакой очереди не будет.

Беременная повернулась к Наталье Петровне и зажмурила глаза от солнца.

– Помните, как хватали грейпфруты, а потом они гнили на прилавках…

– Милая моя!..

Особа тоже повернулась к Наталье Петровне и уставилась прямо в ухо беременной.

– Когда кажется, тогда крестятся… А будет вам известно, что даже самые паршивые бананы лучше самых отборных грейпфрутов!

– Точно… Горькие до невозможности эти кубинские плоды…

Наталья Петровна обернула сетку вокруг ладони.

– И слишком большие.

– А я бы лучше гранат съела!..

Беременная улыбнулась.

– Или соленый огурец!

Наталья Петровна улыбнулась в ответ.

– Малосольный огурчик-то на рынке дешевле выйдет…

33

Наташа поправила на плече карабин, обошла замаскированную под деревом машину, постояла возле палатки.

Прошло два дня, как они догнали радиороту и двигались ночными бросками к горам, которые теперь можно было разглядеть и без бинокля.

Они походили на горы, которые она впервые в жизни увидела на курсах.

Только до этих гор хотелось добраться как можно скорее.

Беженцев заметно убавилось, как будто они разбрелись по известным им тропам.

Из палатки выглянула Зинка.

– Пора?

– Спи. У тебя еще полчаса.

– Душно. Закрою глаза, и чудится, что землей засыпают.

– Не прикидывайся, из-за Санушкина не спишь; думаешь, не видела, как вы вчера целовались?

– Подумаешь, целовались…

Зинка сладко потянулась, выгнув спину.

– С тоски я, Наток… Везут куда-то, черт их разберет… А Санушкин – теленок… Говорю ему – и не стыдно тебе с нами улепетывать, а он, мол, успею навоююсь… А целоваться совсем не умеет, тычется носом…

– Немец, небось, уже до наших мест добрался. Маму жалко и братика… Забыла, когда последнюю весточку получала…

– Опять ты за свое… А фашист все прет и прет… И когда его остановят – неизвестно.

– Ты потише, потише…

– Спасибо скажи мне, что сманила на курсы, а то сейчас сопли на кулак мотала бы в оккупации!

– Иди-ка лучше спать.

Наташа поправила карабин.

Ветка над маскировочной сетью подрагивала – видно, только что с нее вспорхнула птица.

За ближним взгорком опробовали мотор…

34

Наталья Петровна отошла к стене магазина.

Старушки на ящиках примолкли и, сложив руки на коленях, смотрели на очередь тусклыми глазами.

Наталья Петровна снова достала вьетнамский бальзам – посередине баночки образовалось отполированное пальцем углубление – тщательно, как и прежде, натерла виски.

Одна из старушек вдруг соскочила с ящика и почти врезалась в очередь.

На нее дружно заорали.

Старушка покорно вернулась назад.

– Ошиблась, господи!

Старушка поправила платок и втянула голову в плечи.

– Уж больно похожа оказалась, господи…

– Да вы, бабулечка, за мной, за мной занимали!

– И то верно.

– Не торопитесь, нам еще долго стоять.

– Говорят, бананы неважнецкие.

– Ерунда, были бы дрянь – очередь давно разбежалась бы.

– Это не страшно, если чуток зеленоватые, дойдут… Их, главное, в темное место положить – дойдут…

35

Радиобудку тряхнуло на краю очередной воронки.

В забитое фанерой оконце проник солнечный луч и скользнул по лицам девчонок.

– Пора бы и передохнуть, а то с вечера трясемся… И как ты, Зинка, можешь дрыхнуть сутками?

Наташа метко швырнула пилотку в Зинку, которая, сцепив пальцы, вытянула руки и громко зевала.

Машина вдруг резко затормозила.

У карабина в углу колыхнулся ремень.

Луч замер и уперся в одну точку над головой Зинки.

Наташа подняла пилотку и стала водить ею по носу разомлевшего Санушкина.

Аккумуляторщик оглушительно чихнул и съехал с матраца.

В дверь забарабанили.

Наташа отбросила щеколду, увидела злое лицо лейтенанта Ремезова и отпрянула, задев коленкой пустое ведро.

– Десант!

Лейтенант облизнул сухие губы и зачем-то снял фуражку.

– Немцы высадили десант!

Санушкин приподнялся, еще раз чихнул и рванул единственный карабин к себе.

Лейтенант шлепнул фуражку на голову:

– Приготовиться к бою!

И куда-то побежал, придерживая рукой полевую сумку.

Девчонки уставились на Санушкина, который, хотя и вооружился, но не спешил выбираться из будки.

– Иди хоть машину охраняй, ирод!..

Зинка потянула карабин на себя.

– А то отберу!

– Приказ был готовиться к бою, а не к охране объекта…

– Не спорьте.

Наташа выглянула наружу.

– Самое разумное – дождаться командира…

Минут через пятнадцать вернулся лейтенант Ремезов с охапкой новеньких ППШ.

Все это время девчонки, не шевелясь, сидели на своих местах, вслушиваясь в далекие беспорядочные выстрелы.

Санушкин то вылезал на дорогу, то карабкался обратно, каждый раз задевая прикладом ведро.

– Разбирай оружие!

Лейтенант уперся сапогом в подножку.

– Нашли время для посиделок.

– Мы же из этого стрелять не умеем, нам это разок показывали, и все!

Верочка приподнялась, одернула сбившуюся юбку и вдруг заголосила, прижав ладони к щекам.

– Затихни, дура!

Аккумуляторщик сунул карабин в угол и, нагнувшись, вырвал у лейтенанта автомат.

Теперь голосили все.

Кто со слезами, кто без слез.

Санушкин выпрыгнул на дорогу и повесил на плечо еще один автомат.

– Генерал идет! – гаркнул лейтенант, выпучив глаза. – Смирно!

В будке стало тихо.

Всхлипы затихли, но кто-то продолжал шмыгать носом.

– Выходи строиться, – лейтенант улыбнулся. – Пока есть время, подучу обращаться с ППШ.

– А генерал? – Верочка осторожно выглянула наружу.

– Прошел мимо!..

Но на этот раз им не довелось пострелять из автоматов.

Слух о немецком десанте оказался ложным.

Колонна свернула на проселок.

Потом машина долго тряслась на ухабах, потом была остановка в обезлюдевшей станице, и снова тряска – крепления приемников скрипели и вибрировали, девчонки судорожно цеплялись за ременные петли, но их все равно бросало друг на друга, и они мягко сшибались и отпадали к бортам.

Санушкин так ни разу и не выпустил из рук новенький автомат. Прижимал к груди, стискивал пальцами.

К вечеру, проскочив еще одну станицу, на выезде проломили плетень и застряли в вишневом саду.

Девчонки, разыскав шаткую лестницу, рвали спеющие вишни, и как будто не было утренней паники, а всегда был лишь отяжелевший сад, и непрекращающееся пение ошалелых птиц, и одуряющий запах ночной фиалки, и сладко-кислый вкус раздавленных вишен.

А ночью Зинка, прижавшись к Наташе, сбивчиво шептала:

– Нет сил моих… Сегодня пронесло, завтра – кто знает… Не могу, не хочу… Конца войне поганой не видно… Не могу…

Зинка, всхлипнув, помолчала и зашептала снова, и близкий рот ее пах вишней, перебродившей вишней, почерневшей и горькой…

36

Когда Наталья Петровна вернулась от стены в очередь и вслед за особой шагнула вперед, совсем близко мелькнул высокий колпак продавщицы и отчетливо задребезжали весы под гирями.

Вчера зять брюзжал, а с утра тихий… Наверное, получил накануне выволочку от Ольги за внезапный отпуск… Им бы поскорее второго завести, а то с такими настроениями зятя и Костик не удержит… У мужиков всегда так – сначала во всем виновата жизнь, а кончается разводом и новой семьей… Вот и наш, может, почву готовит?.. Еще неизвестно, что Ольге напевает… А все же разбередил душу… Бурцева, и того вспомнила…

37

Зять, откровенно морщась, слушал о старом здании геологоуправления, о высоких узких окнах, бронзовых люстрах и тяжелых дверях… Потом строго воздел палец и сказал, что именно это было шансом изменить течение жизни… Вот он… упущенный шанс…

Эпизоды войны, застрявшие в памяти, вдруг по-новому осветили дальнейшую послевоенную жизнь, все переплелось, перепуталось… Только начни разматывать – никогда не кончишь…

38

В кабинет заглянул Бурцев. Плечо и рукав вымазаны в известке.

– Наташенька, выдь на минутку.

Она закрыла папку, сверху положила толстый карандаш, откинулась на спинку довоенного стула, затем опять взяла карандаш, раскрыла папку.

– На одну минуточку… Очень важно…

Кто-то в глубине комнаты приглушенно хихикнул.

Она захлопнула папку, нарочно уронила карандаш, встала.

Бурцев, отряхивая плечо, шатнулся в коридор.

В спину ей зашептали:

– Он уже обходной подписал…

– За длинным рублем погнался…

– Непутевый…

– Его бы в надежные руки…

Она, ни разу не оглянувшись, вышла.

Бурцев сидел на подоконнике и болтал ногами. Каблуки стоптанных ботинок гулко стукали о радиатор отопления.

– В последний раз предлагаю сердце, руку и самый Крайний Север!