Борис Романов - Повесть об Апостолах, Понтии Пилате и Симоне маге Страница 7

Я понял не все, так как только один раз слышал о каком-то Иуде, который за два дня до пасхи ушёл от учеников Иисуса, и привел затем храмовую стражу в сад, где они отдыхали ночью, которая и отвела Иисуса ранним утром в пятницу на суд Синедриона. Я знал также, что этот Иуда исчез после этого, а через два дня его нашли не то повесимшимся, не то с распоротым животом, – одни говорили так, другие этак. Но остальным собравшимся, кажется, все было ясно. Началось обсуждение.

Сначала говорили только Апостолы. Скоро они решили, что достоинство должен принять один из семидесяти, избранных ещё самим Иисусом в январе этого года, и бывший также с ними от начала Его служения, от крещёния на Иордане. Таких среди них нашлось около сорока. Десятерых они отвели, припомнив им те или иные проступки, по моему очень незначительные. Осталось тридцать. Потом встал апостол Иоанн, самый молодой среди них, однако бывший ещё и учеником Иоанна Крестителя до начала Иисусова служения. Он напомнил всем, что двенадцать были избраны Иисусом ещё и так, что каждый из них стал частью небесного Свидетельства, небесных знаков или созвездий.

Он напомнил всем, что Креститель вышёл из ессев, и что большинство близких Иисусу и учеников Его были ессеями или близкими им ("так, так" -подвердили в зале), а ессеи всегда сверяли и сверяют свои дела с небесными свидетельствами и знамениями. "Двенадцать небесных Свиделей восходят на востоке каждый день, – сказал он,– и каждый из нас двенадцати был связан с одним из них солнцем рождения, и так выбрал нас Иисус, и так должно быть. Дух Святой во всей Своей полноте может объять всех нас только если мы останемся под Его небесным законом и не нарушим Его. Иуда Искариот был от знака земли, от Тельца египетского. Теперь мы должны знать, есть ли среди приуготовленных к выбору рожденные под Тельцом?" – Так сказал Иоанн.

Бахрам и я слушали все это с чрезвычайным вниманием. Это все очень интересовало и меня, и его, да и все в зале слушали Иоанна внимательно, были согласны с ним. Я много слышал о знаках Зодиака от отца, и он даже научил меня составлять гороскопы рождения. От ессея Садока я также много узнал об этой древней науке, которую эллины называли астрологией. Ессеи славились в Иудее как знатоки астрологии и, по рассказу Садока, со времен Ирода Великого власти не преследовали их общину во многом потому, что именно ессеи предсказали когда-то молодому беззвестному Ироду его будущее правление Иудеей. Не знаю, много ли было в этом собрании вышедших от ессев, но речь Иоанна никого не удивила, все отнеслись к его предложению с полным одобрением. Среди тридцати приуготовленных к выбору оказалось три "Тельца", – оказывается хотя бы месяц своего рождения многие иудеи если и не отмечали никогда, то все же помнили. Вообще среди этого крепкошеего народа "Тельцы" встречались пожалуй чаще, чем рожденные под другими знаками, но среди учеников Иисуса, как мы с Бахрамом в дальнейшем выяснили, их было меньше. Было, значит, три "Тельца".

Один из трех сказал, что не уверен в своем небесном знаке, так как родился за три дня до Пятидесятницы в год второй переписи Квириния, и не знает, было ли Солнце его рождения в Тельце, или уже в следующем знаке. Они не стали уточнять это, – хотя, как шепнул мне Бахрам, он мог бы это быстро сделать, да и Иоанн тоже. Они просто оставили двоих, у которых Солнце при рождении было точно в Тельце, да и по их крепким шеям и плотной стати это было видно. Одного из них звали Иосифом Варсавою, а другого называли просто Матфий. Если бы они начали обсуждать сейчас, кто из них более достоин, думаю, что скоро они бы не договорились. Но Пётр предложил не обсуждать их достоинства, а положиться на волю Божию, и бросить жребий.

Второй раз в этот день жребий решал судьбу на моих глазах: первый раз это касалось меня самого, а теперь – этих двоих! Но здесь не бросали монету с изображением Тиберия, иудеи ненавидели его, а в этом зале – и его монеты. У иудеев был древний обычай жеребьевки: в полу одежды или в непрозрачный сосуд бросали игральную кость, и загадывали, что выпадет. Так поступили и теперь, видно, игральная кость была припасена Петром заранее. Иосиф загадал шестерку, Матфий – двойку. Было объявлено, что бросать будут до тех пор, пока не выпадет шестерка или двойка. Пётр бросил игральный кубик в сосуд, потряс его и опрокинул на стол. Вскрик радости раздался среди тех, кто сидел за ним: сразу выпала двойка, а это поняли как знак, что двоих приуготовили правильно. Если бы сразу выпала шестерка Иосифа, они радовались бы также. Значит, они все делали правильно, и Господь одобрил это. Матфий по жребию был причислен теперь к одиннадцати.

После этого состоялась трапеза с преломлением хлебов и вином. Я много расспрашивал Николая об Иуде Искариоте, его загадка взволновала меня. Как мог всезнающий Иисус выбрать такого ученика, и как мог Иуда предать такого Учителя?! Этого я не понимал, здесь была какая-то загадка. Загадка была и в смерти Иуды: почему одни говорили, что он повесился, а другие, что он упал на дороге и распорол живот? По дороге домой я ещё распрашивал об этом Бахрама, но про Иуду он знал ещё меньше, чем Антиохиец. Он только рассказал мне несколько притч Иисуса, которые Он рассказывал в Иерусалиме в последние дни, но эти притчи вроде бы ничего не объясняли.

Домой я пришёл поздно, и сразу лег спать. Приснился мне, конечно, Иуда…

Глава 3. Иуда Искариот.

Кипящий от страха неизвестности Иуда идет к первосвященникам. "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца", – наверное и такая мысль время от времени мелькает в его голове. Но вообще-то он, единственный апостол из Иудеи, в крови которого необоримо предубеждение к галилеянам, этим полуязычникам и гордецам, надеется на мудрость первосвященников, которые обещали ему честно разобраться с этим Назарянином, и, если Он убедит их, стать Его приверженцами и защищать Его. Все эти галилеяне, и Иисус, слишком горды и непрактичны. Сколько было возможностей договориться с фарисеями, со старейшинами, и многие уже давно были на Его стороне. Но каждый раз в решающий момент словно бес вмешивался. Учитель требовал от них сразу полной веры, – к какой даже они, апостолы, шли долго и трудно. И фарисеям тоже, надо признаться, словно бес мешал относиться к Учителю более уважительно. Не дразнить Его своими придирками и ученостью. И чем дальше и убедительнее Учитель словом и чудом показывал свою Истину, тем глубже проходил раскол, – и ни один из апостолов пальцем не пошевелил, рта на раскрыл с фарисеями, чтобы примириться. Все они, галилеяне, смотрят в рот Учителю. А ему, Иуде, уже давно надо было понять это и договориться сначала со старейшинами, а потом и с первосвященниками. Но он все ждал, что Учитель Сам скажет ему, или намекнет в одной из Своих притч.

И вот вчера, в среду, Он рассказал притчу о трех рабах, которым Господин дал серебро в оборот. Один из рабов ничего не делал, закопал и хранил серебро; другой сумел обернуть серебро в два раза, а третий – в пять раз. И первого раба Господин осудил, и назвал лукавым, а тех, которые сами решились действовать, возвеличил, каждого в меру успеха. Иуда сразу понял, – ведь серебро было у него, в казначейской коробке. Учитель вчера сказал ему этой притчей – действуй, пришёл твой час. Он тоже видел, как и Иуда, как все уже видели, что дальше будет взрыв, хаос. Все видели, что людьми в Иерусалиме словно бес овладел в надежде на чудо, на разрешение сразу всего. Разве этого хотели они и Учитель? Нужны годы и годы, чтобы люди изменились изнутри, чтобы сердцем приняли Царство Небесное. Даже им, ученикам, понадобились годы быть рядом с Ним, чтобы понять это. Наконец-то Учитель сказал ему, Иуде – действуй. И даже когда он уже собрался идти, подозвал всех учеников и указал им на бедную вдову, которая положила в сокровищницу Храма все, что у нее было – две лепты. И это понял Иуда. Конечно, если надо будт, он отдаст первосвященникам все, всю их казну. Согласие с Храмом стоит в сто, в тысячи раз дороже. Если первосвященники скажут: ты пришёл к нам, а вчера были у Храма и только смотрели вы все, как другие жертвуют, а теперь просишь нас, – он отдаст им все деньги. Вот, сказал бы он, Учитель сказал отдать вам все. Хотя нет, нельзя говорить от Учителя, Он же не сказал ему прямо, только притчей…

Но вчера у Кайафы все решилось просто и быстро. Они готовы встретиться с Учителем (они назвали Его Учителем, а не Назарянином!) ночью, в саду где Он бываетс учениками. Да, ждать больше нельзя, и днем бес владеет городом и людьми. Хоть предстоящей ночью, хоть на Пасху, – чем раньше, тем лучше. Они будут ждать Иуду теперь в любое время, слово за Учителем. Это было вчера вечером. А сегодня Иуда не отходил от Учителя ни на шаг, ждал слова. Теперь-то Он должен сказать прямо, не притчей – иди! Поэтому он и сел за столом этой тайной вечери в этом странном доме рядом с Учителем, – пусть остальные возмущались, не мог же он сейчас все объяснить им. И Учитель его не прогнал, и успокоил всех. Вымыл всем ноги, – и ему, Иуде. Вымыл всем ноги, – это тоже был знак: любой мог идти. Он всем вымыл ноги, но никто не понял…