Эдуард Веркин - Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям Страница 8

– У меня тоже бинокль был, – сказал Жмуркин. – В рюкзаке утонул только…

Генка разглядывал деревню недолго, потом сказал:

– Крайний дом справа. Наличники красивые, резные. Вроде подходит.

– Нам туда, – указал Жмуркин. – Пойдём…

Генка поймал Жмуркина за шиворот.

– Не спеши, – сказал Генка. – Лучше вокруг. На всякий случай.

– Да на какой случай? Зачем опять вокруг? До ночи круги нарезать станем? – Жмуркин снова дёрнулся в сторону деревни.

Генка снова его поймал.

– Что опять?! – Жмуркин обернулся.

– Не спеши, говорю, – сказал Генка спокойно. – Не надо спешить. В заброшенных деревнях обожают селиться животные.

– Какие ещё животные? – не понял Жмуркин.

– Дикие. Еноты, росомахи, медведи могут заночевать, лоси рогатые. Собаки бездомные часто стаями живут. Так что просто так соваться в деревню не стоит.

Жмуркин перестал вырываться. Генка продолжил разглядывать в бинокль Ежовку, Витька думал: про животных это Генка Жмуркина пугал или на самом деле?

– Погоди, Ген, какие тут лоси? – спросил Жмуркин. – Герасим же тут был недавно, здесь клещи одни.

– Был… – Генка не отрывался от бинокля. – Но это ничего не значит, лоси чрезвычайно коварны, ты просто не представляешь как. Забодают – моргнуть не успеешь, только кишки на сучьях повиснут…

Жмуркин не стал спорить, кишки на сучьях убеждали.

– Есть ещё дрофа, – медленно рассказывал Генка. – Охотники её называют смерть-птица. Она прыгает сверху и сразу выклёвывает глаза.

Жмуркин огляделся. Смерть-птица Витьке понравилась, красиво, записал в блокнот.

– Есть ещё коростель…

– Хватит мне лапшу вешать, – перебил Жмуркин. – Дрофа, коростель, корова Стирлинга, белки-самоубийцы… Слушай, Ген, я все ваши ужимки как пять пальцев знаю, меня лосем не запугаешь. Пойдём!

– Как знаешь. – Генка спрятал бинокль в разгрузку. – Тебе виднее.

Они начали обход деревни.

Ежовка размерами не отличалась, как и количеством домов. Немного домов, Витька на самом деле насчитал десять. Дом с синими наличниками приближался. Жмуркин нетерпеливо чесался, Генка не торопился, продвигался медленно, внимательно глядя по сторонами.

– Да нет тут никого, – досадовал Жмуркин. – Давай поскорее…

Генка не спешил. Они поравнялись с домом, который сохранился лучше всего, дом колдуна, вспомнил Витька, лучше бы не вспоминал.

Дом колдуна смотрел тёмными окнами. Это выглядело странно, точно за выбитыми стёклами отсиживалась ночь.

– Ген, давай поскорее всё-таки! – попросил Жмуркин. – Мне кажется, что тут кто-то есть…

Витька почувствовал пробежавший по шее холодок, он тоже, как и Жмуркин, чувствовал, что в Ежовке есть ещё кто-то.

Генка замер на полшаге.

Витька на всякий случай тоже остановился – Генка никогда не допускал резких движений без достаточного повода. Жмуркин, обладавший хорошей реакцией только в вопросах халявы, не остановился и сделал ещё два шага.

Но потом тоже замер.

– Не шевелитесь! – испуганным голосом произнёс Генка.

Витька задержал дыхание. С Генкой они дружили уже сто лет, и Витька прекрасно знал, что таким встревоженным голосом Генка не шутит.

Они стояли во дворе колдунского дома. Вблизи было видно, что от дома осталось всё-таки немного, фасад ещё как-то держался, остальная часть просела, провалилась в землю. Кирпичный фундамент потрескался и осыпался красной пылью. Верх трубы обвалился и пробил в кровельной дранке большую дыру, конёк крыши сполз набок и теперь смотрел в землю. Сам двор зарос высокой, почти по пояс, травой, кусты малины раскинулись вокруг розовыми розгами, всё было серо и сухо. «Хорошо, что грозы по весне редко бывают, – подумал Витька. – А то бы горело всё и горело…»

– Не шевелиться! – повторил Генка. – И не бежать. Видите?! Прямо перед нами!

В траве кто-то сидел. Небольшой, размером, может, с полтора валенка. Шевелился, но полностью не проявлялся.

Генка стоял, не двигаясь. Витька тоже. Жмуркин нет.

– Это кто? – ехидно поинтересовался он. – Лось-потрошитель, дрофа-вырвиглаз, росомаха-трупомаха?

Жмуркин хихикнул.

Витька попытался разглядеть существо в траве. Существо, кажется, чесалось. Как-то слишком нервно оно чесалось, с привизгиванием и подтявкиванием, так что Витька подумал на собаку.

– Точно, – продолжал веселиться Жмуркин. – Это лось. Только карликовый. Всемирно известный сибирский карликовый лось-потрошитель…

– Это хуже, – сказал Генка.

– Почему хуже? Что может быть хуже лося-потрошителя?

– Это лиса, – ответил Генка.

Трава раздвинулась, и лиса показалась.

Лиса была худой и какой-то дёрганой, озиралась, нюхала воздух, поскуливала, прижав хвост к земле. «Одноухая», – отметил Витька. Правое ухо срезано совсем, под основание, над ушной раковиной нарос рыжий пух, как мать-и-мачеха в мае.

– Бешеная, – добавил Генка.

Лиса издала квакающий звук. Помотала головой, точно стараясь вытрясти воду из ушей.

– Отступаем к крыльцу, – сказал Генка. – Потихоньку, помаленьку, чтобы не…

Жмуркин кинулся бежать первым.

– Стоять! – прошипел Генка и тут же крикнул: – Ладно, бежим!

Витька рванул вслед за Жмуркиным. Не хотелось быть покусанным бешеной лисой. Очень.

Лиса завизжала и бросилась за ними. Генка растерялся и секунду промедлил, и лисе этого хватило – в два прыжка она оказалась возле Генки и попыталась вцепиться в ногу.

Но вот просто так загрызть Генку у лисы не получилось, Генка изловчился и ловко отпнул зверюку. Лиса откатилась в сторону и с трудом поднялась.

Жмуркин ломился в дверь дома. Крыльцо немного перекосило, и дверь не открывалась. Подоспел Витька, навалился тоже. Дверь не поддавалась.

Лиса прыгнула снова. В этот раз Генке увернуться не удалось, лиса вцепилась зубами в разгрузку. Генку повело в сторону, он запутался в траве и упал. Лиса оказалась сверху, щёлкнула зубами возле Генкиного носа.

Витька и Жмуркин бросили дверь и поспешили на помощь. Но Генка уже расстегнул жилет, вывернулся, перекатился и на четвереньках устремился к крыльцу.

Лиса трепала разгрузку.

Витька и Жмуркин подхватили Генку и уже втроём толкнули дверь. Та громко скрипнула и чуть уступила.

Лиса обернулась на скрип.

Ребята ударили в дверь дружнее и провалились в сени. Генка тут же вскочил и затворил дверь за собой. Снаружи послышался царапаюший звук.

– Скребётся! – взвизгнул Жмуркин и отполз к стене.

– Сюда не пролезет, – успокоил Генка. – Можете не дёргаться.

– А кто тут дёргался? – немедленно нагло поинтересовался Жмуркин. – Мне кажется, ты сам больше всех затрясся, половину гардероба растерял. А как неустрашимо ты убегал на карачках?! Просто песня! Песнь про храброго Генку!

Витька огляделся. Постепенно глаза привыкали, и Витька начал различать обстановку. Они находились в сенях, разделённых для лучшей теплоизоляции на две части. Через низкую крышу проникали тоненькие, как паутина, лучи света, хотя и смотреть особо тут было не на что – сени оказались заполнены рухлядью. Самой настоящей: сломанными стульями, сгнившими ватогрейками, высох-шими вениками, вешалками, почему-то дровами, сопревшими журналами «Крестьянка», шишками, ржавыми вёдрами, ещё барахлом.

– Приятное местечко, – сказал Жмуркин. – А дальше что?

Генка стянул свитер и изучал – не успела ли его царапнуть лиса? А Витька ничего не изучал.

– Дальше что? – снова спросил Жмуркин. – Долго будем от этой лисы спасаться?

Генка не ответил.

– От этого дома до дома с самоваром пятьдесят метров, – сказал Жмуркин. – Нас остановит какая-то жалкая бешеная лиса?

– Как-то… – поёжился Витька. – Как-то не хочется быть искусанным…

– Это же не смертельно, – успокоил Жмуркин. – Всего сорок уколов в живот.

– Устаревшие сведения, – возразил Генка, надевая свитер. – Сейчас всего шесть уколов. И не в живот.

– Это, конечно, всё упрощает, – сказал Витька. – Но мне как-то и шести не очень хочется.

Помолчали.

Жмуркин уселся на ведро с картошкой, закинул ногу на ногу.

– Так долго здесь будем сидеть? – спросил он.

Генка промолчал.

– Всего шесть уколов, – напомнил Жмуркин.

– Иногда вакцина и не срабатывает, – заметил Генка. – Конечно, это редко случается…

– Да она ушла уже, наверное, – ухмыльнулся Жмуркин. – Вы что, думаете, она там нас караулит?

Генка пожал плечами.

– Да она уже убежала сто раз, – заявил Жмуркин. – Давайте выйдем и…

– Вот иди и посмотри, – сказал Генка.

– Почему я? – тут же начал отнекиваться Жмуркин. – Я сегодня и так пострадал. Простыл до костей. У меня, скорее всего, воспаление лёгких будет. А если на пневмонию ещё и бешенство наложится…

Жмуркин трагически вздохнул.

– Вирусы могут мутировать, – резюмировал он.

– У меня тоже температура, между прочим, – напомнил Витька.

Генка вздохнул.

– Ладно, ладно, не вздыхай, бросим жребий, – сказал Жмуркин. – Конечно, мы с Витькером рискуем больше по состоянию здоровья, но всё должно быть по-честному? Мы ведь старые друзья.