Наталья Корнилова - Вся жизнь – игра Страница 8

– Нет, сейчас!..

Я поняла, что сейчас что-то произойдет.

Родион стоял и с интересом смотрел на склоку. В его глазах, верно, это была лишь обычная ссора, пусть двух высокопоставленных лиц.

Но для меня ситуация прочитывалась совсем по-иному. Ласточки летают низко к грозе, кошки убегают из домов к землетрясению, а я – я неосознанно повернулась к громадному витражу, к окну, и там в набрякшем за стеклом, на улице, ночном влажном мраке почудилось движение. Словно дрогнуло и встрепенулось в застывшем воздухе что-то живое. Я знала, что не могу видеть этого, но подсознание настойчиво диктовало, что…

Слабо осознавая, что я делаю, я бросилась к Мавродитису с намерением уложить его на пол, потому что я почти зримо выявила флюиды неотвратимой угрозы, как лапы хищника, тянущиеся к нему. Но тут под ноги некстати ввинтился пьяный Леонид Ильич, и я не успела достать председателя правления «ММБ-Банка».

Неуловимая точечная вспышка света, мгновенно потухшая, – и звонко разлетелось оконное стекло, устилая осколками пол. Волна холодного влажного воздуха ворвалась в гостиную и захлестнула ее. Раздался женский визг, и я с трудом узнала голос Анны Ивановны. Елена Маминова с помертвевшим лицом прислонилась к стене, ее грудь тяжело вздымалась и опускалась.

Телемах Мавродитис недвижно лежал на полу. По его белому костюму, набухая и ширясь, расплывалось алое пятно.

Глава 4

Не хочется вспоминать о том переполохе, который начался после убийства Мавродитиса – неожиданного, жуткого. Только с живостью прорисовывается в мозгу словно окаменевшее лицо Алексея Маминова, отправляющего своих людей на поиски киллера. Пространство перед домом, как черную яму котлована, взрыли лучи прожекторов, шум шагов наполнил дом, крикливые, сухие, как автоматные очереди, голоса полетели в темноту ночи.

Хал оттеснил Маминова в угол и закрыл собой. К экс-банкиру шагнул Родион. На скулах его играли желваки. Халмурзаев преградил моему боссу дорогу, мне даже показалось, что он ударит его, и тогда не миновать… Но Родион Потапович успел выговорить быстро и твердо:

– Стреляли оттуда, – и с уверенностью указал на внушительный темный массив в восьмистах метрах от дома Климова. Там был холм, освещенный луной, и на нем прорисовывался строящийся дом.

Маминов глянул на босса вдумчиво и серьезно и коротко кивнул. Взмахом руки он отрядил несколько человек обшарить окрестности; Хала он оставил при себе.

Помню перекошенный гневом рот враз протрезвевшего Леонида Ильича, который злобно орал на свою охрану:

– Быстрее, тупое отродье, пугливые долбозвоны!

«Пугливые долбозвоны» со скоростью, сделавшей бы честь любой опергруппе, тщательно обшарили недостроенное здание, откуда, по предположению Родиона, и был произведен роковой выстрел, потом перевернули всю округу. А Маминов сидел в холле и молча смотрел на бьющуюся в истерике Анну Ивановну, которую утешал Павел Борисович, на мертвенно-бледную Елену, на притулившегося в углу, как-то сразу постаревшего и жалкого Леонида Ильича.

Маминов-старший подошел к сыну и сказал:

– Кажется, я накаркал, Леша. Прости. Но я, честно, разозлился на тебя, на твои монологи зажравшегося болвана. Плохое совпадение, плохое – это убийство Мавродитиса. Да уж. Но, надеюсь, ты не думаешь, что я ко всему этому причастен?

– Нет, – ответил тот, не глядя на отца.

– Ты прямо скажи! – надавил голосом Маминов-старший.

– Да что – прямо! Если бы я думал, что ты против меня… то… – Бывший банкир махнул рукой и замолчал.

– Эх, Алексей! – буркнул Павел Борисович. – Теперь видишь… разнообразил жизнь, да?

И он отошел в сторону, сердито стуча единственным каблуком. Туфлю он так и не нашел.

Амбалы Маминова едва ли смогли бы найти место, откуда стреляли, если бы не наша помощь. Хотя нет, не надо себя переоценивать. Нашли бы. Родиону же это удалось с точностью до квадратного метра.

– Стреляли отсюда, – с уверенностью сказал он, указывая на угловое окно недостроенного корпуса, когда мы поднялись на второй этаж. – Судя по следам, крупный мужчина. Все следы опять же свидетельствуют о великолепной выверенности движений. Причем он явно профессиональный снайпер.

– Почему вы так думаете?

– А вы взгляните в окно. Та стена дома Климова, где расположено простреленное окно, отсюда в добрых пятистах метрах. Уже о чем-то говорит, а? А главное, здесь неудобная позиция, правда? А ведь он был уверен, что попадет, иначе бы стрелял с более удобной, но и более просматриваемой позиции. И ведь попал.

– Но почему же он не стрелял с более удобной, как вы говорите, позиции? – спросили у Шульгина.

– Потому что он знал, что прилежащие территории в радиусе по крайней мере четырехсот метров находятся под просмотром камер, оснащенных приборами ночного видения. Да что я говорю, вы сами знаете это лучше меня.

– А откуда вам известно о приборах ночного видения?

Родион Потапович передернул плечами:

– У меня есть опыт работы в спецслужбах. Заметил.

– Все-то вы заметили, – подозрительно сказал кто-то из климовской охраны, но далее эту счастливую мысль развивать не стали.

… Когда мы возвратились в дом, чтобы сесть во взятый напрокат «Кадиллак» и уехать, Маминов-младший все так же молчаливо сидел в кресле, совершенно не принимая участия в общей суматохе. Я неотрывно смотрела на него несколько минут и чувствовала, как буквально на глазах замыкается в своем панцире равнодушия и растерянности этот холодный человек.

Наверно, даже игрушечный «капиталист-финансист» – маленькая фигурка на столе – проявил больше эмоций: кто-то задел его рукой, и он упал на бок, как убитый получасом ранее Мавродитис…

– Вот и отметили юбилей, – проворчал Родион Потапович, когда мы вошли в наш офис и рухнули: он – в кресло за своим рабочим столом, я – на диван напротив этого стола. – Ничего не скажешь – погуляли. А ведь все так хорошо начиналось и мило продолжалось.

– А вот мне сразу не понравилось, – сказала я. – То есть не сразу, а вот… в последний час зрело какое-то смутное ощущение тревоги, будто что-то должно было вот-вот произойти.

Шульгин побарабанил пальцами по столу, а потом пристально глянул на меня и произнес:

– Вот что я у тебя хотел спросить, Мария. Я же видел, что ты бросилась к Мавродитису. Но это само по себе ничего. Но ведь ты бросилась к нему ДО того, как прозвучал выстрел… как пуля пробила окно и поразила Мавродитиса! Как… каким образом ты определила, что Мавродитису угрожает какая-то опасность?

– Вы знаете, босс, – медленно начала я, – вот если вам в спину втыкается нож, вы это чувствуете, не правда ли?

– Да уж конечно!

– Так вот, а если вам в спину втыкается не нож, а просто недоброжелательный, угрожающий взгляд, это тоже можно почувствовать, не правда ли?

– Справедливо.

– Ну вот, а я почувствовала этот взгляд-нож, который был нацелен не на меня даже, а на чужого человека, которого я в первый и, что самое печальное, в последний раз в жизни вижу. Почувствовала, поймала… как будто кто-то шепнул мне, что это именно ему грозит опасность. И я бросилась к нему и, быть может, даже успела бы повалить на пол, но вот только Леонид Ильич очень некстати попался под ноги. А знаете, босс, – понизила я голос, – вот вы сказали, откуда стрелял киллер. Как вам удалось так точно определить, откуда?

Босс, как обычно, чуть повел плечами и начал издалека:

– Ну, Мария… есть своя методика, по которой можно сузить горизонты поиска до узкого клинышка… Проще говоря, я отсекал все невозможные варианты, пока не осталось несколько наиболее вероятных. Детали раскрывать долго и скучно, да и утомился я для полнокровных логических выкладок. Главное – нашли, откуда он стрелял. Наверняка профессионал работал. Ладно, Мария, давай-ка расходиться по спальням. Тебе хорошо: ты одна спишь. А мне сейчас придется красться, чтобы не разбудить Валентину или – не дай бог такого счастья! – Тапика.

– Понятно, – пролепетала я. – Спокойной ночи, босс.

Последующие несколько дней тема убийства Телемаха Мавродитиса если и обсуждалась нами, то только вскользь в связи с какими-то новыми сводками сообщений, которые постоянно проходили в СМИ. Я посидела в Интернете в общей сложности не более часа за неделю, но этого вполне хватило, чтобы выудить десятки «информашек», как именовал это босс, и в частности, интервью директора «Альков-GSM» и члена совета директоров «ММБ-Банка» Михаила Берга. Берг заявил, что «ММБ-Банк» даже в своем названии – аббревиатура ММБ – объединяет фамилии учредителей, нынешних главных держателей акций банка: Маминов, Мавродитис, Берг. Михаил Карлович объявил, что убийца и заказчики преступления стали его личными врагами и что он подключит все свои связи и все возможности, чтобы как можно быстрее найти их. Убийство Мавродитиса «совершено при большом скоплении народа и с особым цинизмом, так как праздновался юбилей Алексея Павловича Маминова, бывшего председателя правления «ММБ-Банка». Такие слова употребил в своем интервью Берг, которого Елена Маминова в разговоре с матерью, Анной Ивановной, называла просто Мишкой.