Изгой - Уваров Максимилиан Сергеевич Страница 8

Егор смотрел на пленника через прицел винтовки и думал: «А ведь и правда… Чем сейчас я лучше убивца? Убить врага в бою – это одно, а просто пристрелить человека, если он даже и сын твоего врага, – это убийство. А я не убивец, а боец Красной Армии!».

– Ты это…Погоди… – Егор опустил винтовку. – Мне надо обдумать, чо с тобой делать.

– Думай, – пожал плечами пленник и уселся на корточки, прислонившись к стене спиной.

Егор отошел в тень развалин, поставил винтовку к полуразрушенной колоне, сел на камень и прикурил от огнива окурок папиросы. Щурясь от едкого дыма, он издали наблюдал за пленником.

Ему было лет семнадцать, не больше. Худое тело, смуглая кожа, тонкие черты лица, длинные черные волосы. Одежда была явно сшита из хороших дорогих тканей. Пленник сидел у стены, пытаясь укрыть голову от палящего солнца связанными руками. Что-то в этом парне напрягало Егора, но что именно – он не мог понять. Пленник сильно отличался от тех басмачей, с которыми ему приходилось биться. В нем было что-то странное и загадочное.

«Нельзя убить человека без суда! – рассуждал про себя Егор. – Тем более мальчишку. Его нужно вести в штаб Армии. Там сидять умные люди, они и решат, что с им делать. А моя чичас задача – доставить важного пленного до штаба!»

– Эй, ты… – Егор подошел к пленнику, взял в руки веревку, которой были связаны его руки, и сказал: – Мы идем в штаб нашей Армии. Там я тебя передам комдиву. Он и решит, чо с тобою делать.

– То есть ты решил идти в штаб пешком. Через пустыню? – усмехнулся пленник. – Лучше тут меня застрели, – он скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не собирается вставать.

– И чо? – зло сощурился Егор и дернул веревку. – Сказал пойдем, значить, пойдем!

– Ты хоть представляешь, дурья башка, где мы и где ваш штаб? – парень поднял руки и покрутил пальцем у виска. – Тут через пустыню только десятки километров. Потом через горы еще столько же.

– Ничо, – Егор снова потянул за веревку, пытаясь поднять пленника на ноги, – тут много наших отрядов разбросано. Найдем отряд, примкнем к нему, а там, глядишь, и до штаба дойдем.

– Не забудь, что и наших отрядов тут много, – зло оскалился пленник, – попадешь к ним в руки – тебе не поздоровится.

– А ты меня не пужай! Я не из пужливых. У нас на всех пули-то найдутся! Вставай давай! Пойшли вещи собирать! – с этими словами Егор направился в сторону площади, таща за собой на веревке упирающегося пленника.

По всей территории вокруг мечети плыл смрадный запах гниющей плоти. Дневная жара и палящее солнце медленно плавили мертвые тела басмачей, сложенных Егором вдоль стены. Вокруг них мерно жужжали стаи мух и гордо ходили вороны.

Для начала Егор прошелся по внутренним помещениям мечети. Там он нашел две свернутых шинели, три бурдюка воды и два вещмешка, в которых, к своей радости, обнаружил кисет с табаком, огниво и бутылку керосина. Еще три бурдюка он ночью снял с убитых врагов и оставил в помещении склада. Там же на одной из полок он приглядел коробку с патронами, два куска сухого мяса и связку вяленой рыбы. Собрав с пола куски лепешки, он положил еду в вещмешки, сунул патроны себе за пазуху и вынес все припасенное на улицу.

Сложив все это добро возле привязанного к столбу пленника, Егор вернулся к гниющим телам басмачей. С двоих из них он снял вполне приличные стеганые халаты. Потом приглядел на одном мертвеце добротные ботинки и в довершение прихватил два тюрбана, валявшиеся возле дохлой лошади.

– Я это не надену, – пленник испуганно смотрел на халаты в пятнах засохшей крови. – Они с мертвых сняты.

– А сгореть под солнцем будет лучши? Надевай! Не ломайси! Тута и крови почти нету. Метвякам они ужо и не надоть, – Егор кинул к ногам пленника одежду и развязал ему руки.

Парень надел на себя огромный халат, замотал вокруг своего худого тела широкий кушак, обернул босые ноги обмотками, на них натянул ботинки и в довершение всего лихо закрутил на голове тюрбан, прикрыв концом ткани нижнюю часть лица.

Егор тоже облачился в халат. Тюрбан крутить не стал, а просто повязал широкую ткань на голове в виде платка и тоже прикрыл лицо тряпицей.