Светлана Ольшевская - Холм обреченных Страница 9

– А что с ней? – спросила я.

– Да кто его знает, что оно такое: лицо и руки покрылись такими жуткими волдырями, что смотреть страшно. Ни на ноги встать не могла, ни слова сказать, только каталась и мычала. Татьяну тоже забрали – она, наоборот, бегала и орала, как полоумная, еле поймали, так ее, наверное, прямиком на «Победу» свезли. И сынок с ними поехал. Так что не ждите зря, приема сегодня не будет. Никого их нету.

«Победой» в нашем городе неофициально называли психбольницу, расположенную возле поселка с таким же названием.

– А Лада? – прошептала Лилька, меж тем как тетка развернулась и зашагала к своему дому. – Тетенька, постойте! Так они втроем уехали? Не вчетвером?

– А кто там четвертый? – обернулась тетка. – Втроем они живут, втроем и уехали. Впрочем, я в их дела не мешаюсь и в гости не хожу. Чего и вам советую, – добавила она с нажимом и скрылась за дверью.

Я подошла к воротам и прочла-таки надпись на табличке:

– Часы приема экстрасенса… Прием учениц…

– Ничего ж себе! – фыркнула Лилька. – Экстрасенсы какие нашлись, прием ведут! Еще и учениц принимают!

– Теперь им предстоит только прием лекарств, и возможно, силком.

Лилька мрачно ухмыльнулась, порылась в карманах и вынула маркер.

«Обращаться в психбольницу «Победа», третий корпус, шестое отделение», – вывела она внизу таблички, умело повторяя шрифт.

– Добавь: спросить графиню Батори, – хихикнула я и толкнула калитку.

Медленно и со скрипом она открылась. Видимо, запереть ее никто не догадался.

Лилька уставилась на меня:

– Слушай, Ника, похоже, это шанс.

– Вообще-то это противозаконно, – сказала я и первой шагнула во двор. Собак вроде бы не наблюдалось.

– Да кому они нужны, – отмахнулась Лилька, закрывая за собой калитку. – Судя по этой тетке, с соседями у них не лучшие отношения.

Дом, старый, низкий, казалось, вросший в землю, расположился в самой глубине двора, за высокими деревьями и многочисленными хозяйственными постройками. Лилька сразу же бегом побежала к нему, а я не спеша пошла следом по асфальтированной дорожке мимо двойного ряда облупленных сарайчиков. Возникло непонятное желание заглянуть в них, но я спешила за Лилькой.

В доме кто-то был. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма, а в подслеповатом окошке из-за плотной шторы пробивался электрический свет.

Низкая дверь тоже оказалась незапертой. Лилька распахнула ее, и мы обе, не колеблясь, шагнули внутрь. Для этого нам пришлось преодолеть две маленькие ступеньки вниз.

– Как склеп какой-то! – буркнула я, а Лилька закричала во всю глотку:

– Лада!

Никто нам не ответил. Я толкнула еще одну дверь, и мы оказались в темном коридоре с низким потолком, из которого вело четыре двери.

– Точно, склеп, – согласилась со мной Лилька. – И она тут, моя бедная сестренка… Лада! Ты где!

Из-под одной двери пробивался свет, и мы, ободряюще посмотрев друг на друга, одновременно взялись за дверную ручку.

Это была кухня. Большая, но неуютная и темная, с низким потолком. Тусклая лампочка освещала ее слабо, а оконце было завешено, так что дневной свет в эту кухню практически не попадал.

Ладу я не сразу узнала. В старом линялом халате, со стянутыми в узел волосами, она старательно драила пол тряпкой без помощи швабры. На плите булькало какое-то варево. Увидев нас, она выпрямилась, и в ее глазах отразился страх.

– Зачем вы сюда пришли? – забубнила она скороговоркой. – Уходите, уходите. Они скоро вернутся, ой, будет плохо…

– Лада, да что с тобой! – заплакала Лилька и попыталась обнять сестру, но та отстранилась, все бубня: «Уходите, уходите скорее». Жутковато было видеть ее такой, эти пустые глаза, лишенные всякого выражения, настолько не вязались с прежней Ладой, какую я знала… Неужели кому-то нужна ТАКАЯ невеста!

– Ты одна здесь? – спросила я.

– Да, одна, если не считать… – Лада осеклась на полуслове, боязливо оглянулась и ответила: – Одна, одна. Но они, они скоро вернутся, они обязательно вернутся…

– И зачем тебе все это нужно? – прервала этот лепет Лилька. – Лада, ну хватит уже дурить, пойдем домой! Они если и вернутся, то очень нескоро, их в больницу увезли.

– Нет, нет, мне нужно все успеть…

Показалось ли мне, но за зашторенным окошком мелькнуло что-то темное. Видимо, не показалось, потому что Лада резко втянула голову в плечи и вздрогнула:

– Идите, идите отсюда! Вам же будет хуже! И мне…

С этими словами она мягко, но настойчиво вытолкала нас за дверь кухни, потом по коридору и в конце концов выставила во двор.

Конечно, я вполне могла вытащить ее оттуда силком, но понимала, что пользы от этого не будет никакой. И не тащить же ее силой по улице!

– Идите отсюда скорее, – пробормотала Лада тем же испуганным голосом, оглядываясь. Я тоже оглянулась, но никого во дворе не увидела.

Лада, недолго думая, заскочила обратно в дом и заперлась изнутри.

– Ну ничего ж себе! – выдохнула Лилька. – Лада! Ты что делаешь, открой!

Только тут я поняла, какого дурака мы сваляли. Вместо того чтобы без толку уговаривать Ладу, нам следовало искать в доме ту проклятую куклу! А теперь что делать?

Я в раздумье побрела по дорожке вдоль ряда сарайчиков по направлению к калитке. Кулон еле ощутимо, но все же дал понять – не все там благополучно, в тех сарайчиках. Я насторожилась, прислушалась – со стороны сарайчиков не доносилось ни единого звука, и к ним не вело никаких следов.

Но все же – что это такое мелькнуло тогда за окном? Если бы вернулся кто-то из хозяев, то вошел бы в дом и выставил незваных гостей.

– Ника, мы что, просто так уйдем? – жалобно спросила Лилька.

– Подожди…

Я еще раз и еще прошлась мимо ряда сарайчиков. Нет, все же там было что-то не так.

Тем временем Лилька решительно вернулась к дому и заколотила в дверь кулаками, что-то кричала, но я не обращала на нее внимания. Я пыталась понять, представляют собой сарайчики опасность или нет. Выходило, что для меня они вроде бы не опасны, но что-то недоброе в них есть, есть…

Странно, думала я, обычно в таких дворах хозяева держат живность, каких-нибудь кур или кроликов, а уж без собак и кошек частных домов вообще не бывает. Здесь же не было и намека ни на что живое. А этот дом… просто склеп какой-то! Даже цветов на окнах нет, и сами окна наглухо завешены. Ужас! Сама-то я всегда любила солнечный свет, не терпела ни зашторенных днем окон, ни темных очков, и просто не могла понять, как вообще можно жить, так отгородившись от солнышка и заменив его тусклой лампочкой. Как кроты какие-то!

Страшновато было, конечно, но я решилась. Подошла к крайнему сараю, повернула щеколду и распахнула дверь.

И ничего страшного там не оказалось. Загородка с углем и поленница свежих, пахучих дров. В углу – лопаты и грабли. Ничего необычного.

Я закрыла дверцу и пошла заглядывать во все сарайчики подряд. Старая мебель, мешки с какими-то сыпучими материалами, еще какая-то рухлядь, дрова…

Я закрыла дверцу последнего сарайчика. Никого и ничего опасного. Достала влажные салфетки, вытерла руки, запачканные о дверь этого самого последнего сарайчика. Ну и грязь, подумала я, зачем он вообще нужен? Самый старый и ветхий из всех, и дрова в нем, наверное, такого же возраста – старые, источенные жуками, некоторые вообще превратились в труху…

Стоп!

А не кажется ли это странным – топить печь свежими дровами, а старые, столетней давности, не трогать? Хранят как память, что ли?

Я снова, через салфетку, взялась за ручку и открыла перекошенную дверцу. Вошла, наклонилась над этими старыми дровами, сваленными кучей…

И снова почувствовала мерзкую удушающую шерсть у себя на горле. Честное слово, лучше бы кулон обжег меня, чем доставлять такие гадкие ощущения! Впрочем, ему было виднее.

Несколькими ударами ноги я разбросала часть кучи в стороны. Да, я ожидала найти какую-нибудь гадость, но когда она вывалилась прямо мне под ноги, это все равно шокировало. Грязный тряпичный мешочек, имевший некое подобье головы и туловища, разделенных перетяжкой, утыканный несколькими булавками и обмотанный нитками… Да это же та самая кукла!

Я по-хозяйски сбегала к первому сараю, принесла оттуда лопату и охапку нормальных дров. Меня уже не беспокоило, что могут вернуться хозяева или заглянуть соседи. Небольшой костерок, разведенный мною прямо на дорожке, почти не дымил – пока я не бросила с него эту гадость. Ветхая, полуистлевшая ткань вспыхнула и почти мгновенно сгорела, обратившись густым черным дымом.

– Ника, что это ты делаешь?! – Ко мне бросилась Лилька, о которой я как-то забыла.

– Куклу… сожгла, – ответила я, пытаясь унять спазмы в горле. По логике вещей, мне должно было полегчать, но этого почему-то не происходило.

– Куклу?! Ты нашла ее?

– Да, в дровах. – Я указала на сарайчик.

– А какая она хоть была?

– Дурацкий мешочек из старой гнилой тряпки с ржавыми булавками.

– Старой и гнилой? – прищурилась Лилька. – Да ведь прошло всего ничего, когда бы она успела сгнить?