Искусный рыболов, или Досуг созерцателя - Исаак Уолтон Страница 10

Этот человек, живший во времена реформации королевы Елизаветы (1550), был так известен своим кротким нравом, глубокой ученостью, благоразумием и набожностью, что парламент и ассамблея доверили ему написание катехизиса, то есть правил веры и поведения для последующих поколений. Этот добрый пожилой человек, знавший благодаря своей большой учености, что Бог ведет нас на небеса вовсе не через замысловатые вопросы, как настоящий рыболов создал прекрасный, простой и доступный катехизис, который был издан вместе с нашим старым добрым молитвенником. Этот человек был самым выдающимся любителем и постоянным практиком рыбной ловли, когда-либо жившим на свете. Кроме часов молитвы, то есть тех часов, которые были предписаны духовенству церковью, а не были следствием добровольной набожности, как это было у первых христиан, все остальное время доктор Ноуэлл проводил на рыбалке, а также жертвовал, по свидетельствам многих людей, десятую часть своих доходов и всю пойманную рыбу бедным людям, жившим по берегам тех рек, где он рыбачил. Он часто говорил: «Милостыня укрепляет веру». Вернувшись домой с рыбалки, он в молитвах благодарил Бога за то, что провел еще один день без мирской суеты. Этот прекрасный человек очень хотел, если не жаждал, чтобы последующие поколения помнили его как рыболова, и это видно по его портрету, бережно хранящемуся в колледже Брасенос, покровителем которого он был. На этом портрете доктор Ноуэлл представлен сидящим за партой, перед ним раскрыта Библия, в одной его руке шнуры, крючки и другие снасти, а в другой – он держит несколько удилищ. Под этой картиной написано, в частности, следующее: «…он умер тринадцатого февраля тысяча шестьсот первого года в возрасте девяноста пяти лет, сорок четыре из которых был настоятелем собора Святого Павла, и годы не ослабили ни его слух, ни его зрение, ни его разум и не сделали ни одну из его способностей слабой или бесполезной». Говорят, что главными источниками его счастья были рыбалка и умеренность. Я желаю такой жизни всем, кто почитает память этого прекрасного человека и берет с него пример. Моим следующим и последним примером будет недооцененный современниками ректор Итонского колледжа сэр Генри Уоттон, с которым я часто рыбачил и беседовал. Его дипломатическая служба Британии, громадный опыт, ученость, блестящий ум, чувство юмора и жизнерадостность делали общение с этим человеком необыкновенно интересным. Его красноречивой похвалы ужению обычно было достаточно, чтобы переубедить любого противника этого искусства. Он был самым искренним любителем и постоянным практиком рыбной ловли, о которой говорил: «Это занятие для праздного времяпровождения, но оно тем не менее лишено праздности, ибо после утомительных занятий рыбалка есть отдых для ума, веселье для духа, отвлечение от уныния, успокоение тревожных мыслей и источник благодушия». Сэр, именно так говорил этот умнейший человек, и мне легко поверить, что мир, кротость и благодушие всегда соседствовали в веселом сердце сэра Генри Уоттона, ибо, когда ему было далеко за семьдесят, он создал описание подлинного счастья, испытанного им теплым вечером, когда он тихо сидел на берегу с удочкой. Это описание весны сошло с его пера так же мягко и сладкозвучно, как течет река, на берегу которой оно было написано:

Сегодня мать-природа влюблена:

Хмельные струи бьются под корою

И старый дуб, очнувшись ото сна,

Волнуется вечернею порою.

Форель стыдливо прячется на дне.

Под ивой, от волнения бледнея,

Следит удильщик в чутком полусне

За перышком, что среди волн белеет.

Уже закончил вить гнездо скворец,

Синица вьет свою смешную келью,

И рощи огласились, наконец,

Великолепной соловьиной трелью.

Пронесся дождь, уплыли облака,

Серп отзвенел, пришла пора обеда.

Джоан несет кадушку молока,

Чтобы потешить пастуха-соседа.

Она сбивает сливки и вино

Там, где пчела пасется на мимозе,

И, несмотря на то что все прошло,

Краснеет, прикасаясь к нежной розе.

Все пышно и безудержно цветет,

Сплетаясь в бесконечный хоровод.

Эти мысли принадлежат безмятежному уму сэра Генри Уоттона. Не хотите ли услышать стихи о чаяниях и счастливой жизни другого рыболова, эсквайра Джона Дэворса?

Как славно жить на берегу реки,

Где плеск внезапный утром пробуждает,

Где поплавок так весело ныряет

И мелюзгу гоняют окуньки.

Когда весь мир грабительством живет

И души растлевает с упоеньем

Вином, развратом, гнусною войною,

Даруй нам путь, что к Истине ведет.

О, напои нас дивной красотой

Полей, лесов, долин и рощ тенистых,

Гелиотропов сладостно душистых,

Ромашек белых, голубых фиалок,

Нарциссов желтых, красных гиацинтов

И васильков небесной немотой!

Какое счастье утром созерцать

Величественный свод небесной сферы

И дивный свет мерцающей Венеры,

И бабочек, несущих благодать.

Холмы и горы средь равнин встают,

Равнины ширятся, становятся полями,

Их рассекли овраги там и тут,

Они журчат обильно родниками

И, наполнясь кристальными ручьями,

Уже как реки в океан бегут.

И вдаль, и вширь леса стоят стеной,

Шумя зеленой свежею листвою,

И птичий хор кантатою лесною

Царицу лета манит за собой.

Луга обильны. Там, среди цветов

Прекрасной Флоры высятся чертоги,

Форель, блистая, мчит через пороги

И нежен шепот ласковых ручьев.

Все это создал Бог на радость нам.

Труды Его всечасно созерцая

И каждый миг судьбу благословляя,

Удильщик шлет молитву небесам.

Сэр, я рад, что эти стихи не стерлись в моей памяти, потому что они больше подходят к этому майскому дню, нежели мой неказистый рассказ. Я рад также, что благодаря вашему терпению успел прочесть вам эти стихи, которые и привели нас прямо к порогу Тэтчед-Хаус. Если пожелаете потратить свое внимание на оставшуюся часть обещанного мной повествования, которое теперь я вынужден отложить до другого случая, буду считать себя Вашим должником.

Венатор. Сэр, я и сам не заметил, как мы оказались здесь, настолько был «пойман на ваш крючок». Теперь я вижу, что поговорка «приятная компания делает дорогу короче» правдива, ведь я думал, что нам нужно будет пройти еще по крайней мере три мили, пока мы увидим Тэтчед-Хаус. Но