Марк Ренуар - Валенсия Страница 15

- Я без вашего разрешения пригласила мастера. Ваша машина теперь в полном порядке. Надеюсь, вы позволили бы это?

- Да, фрейлен, я благодарен вам. Сколько это стоит?

- Все десять тысяч марок.

- Включите в мой счет.

- Хорошо. Вы будете ужинать с нами?

- Нет, благодарю. Пусть принесут кофе в комнату.

- Я распоряжусь.

- Черт возьми, - размышлял я, оставшись один в своей комнате, из-за сумасбродной девицы я потерял работу, связи, знакомых и единственно родного человека - тестя. Судьба жестоко обошлась со мной.

Теперь у меня 125 тысяч марок, вернее, уже 115 наличными деньгами и пустота в будущем. А что мне еще принесут эти экстравагантные женщины? Пока не поздно, нужно от них избавляться, - осенила меня блестящая мысль. Я достал карты из чемодана и направился в уборную, чтобы выбросить их в унитаз, но по дороге передумал.

- Теперь уже все равно, я потерял связи с внешним миром, так пусть хоть они разнообразят мне жизнь. Все же они лучше, чем уличные проститутки.

Опустив карты в карман, я вернулся обратно. Делать ничего не хотелось. И даже когда принесли кофе, я не прикоснулся к еде - аппетит пропал.

Вдруг зазвонил телефон, я снял трубку.

- Кто это? - услышал я женский голос.

- А кого вы хотели?

- Рэм, это ты? - прошептал голос. Я узнал Мари.

- Да, я, - неохотно ответил я. "Что ей надо?".

- Ты не узнал меня? Это я, Мари. Мне нужно с тобой поговорить.

- О чем?

Мари растерянно помолчала. Я услышал ее взволнованный голос.

- Я сейчас приеду к тебе. Ты слышишь меня, Рэм?

- Слышу. Но приезжать не надо. Это повредит твоей репутации. Я теперь отверженный.

- Для них, но не для меня. Я искала тебя весь день и, наконец, нашла. Я приеду.

Мне было скучно, а Мари симпатичная женщина. Я согласился.

Через 15 минут она вошла в мою комнату. Не снимая и шляпы и шелкового плаща, она села в кресло у двери, едва переводя дух, выпалила:

- Рэм, я поеду с тобой. Мне надоела вся эта жизнь, эти старческие бессильные лобзания, эти пошлые ухаживания, пьянки и оргии. Я хочу жить, как человек. Я тебя люблю давно и страстно. Когда ты женился на Элизе, я хотела убить ее...

- Во-первых, я никуда не уезжаю, - прервав каскад ее безумных признаний, ответил я, - а во-вторых, не нужны мне никакие женщины, и я тебя не люблю.

- Боже, что он говорит! С ужасом воскликнула она, вскочив со стула, неужели эта уличная девчонка лучше, чем я? Да ведь ты еще не чувствовал, какое у меня тело, ты не видел мою наготу, ты не представляешь себе, какая я женщина.

Ее глаза загорелись диким злобным блеском. Она страстным порывистым движением стала срывать с себя одежду.

- Вот, смотри, смотри, какая я голая, - закричала она в исступлении, - я никогда не раздевалась догола перед своими любовниками.

Через минуту на ней остались только чулки и туфли. Голое холеное тело красавицы, ее красивые полные руки, круглые, твердо стоящие груди, стройная талия и длинные изящные ноги не могли не вызвать у меня чувства восхищения. Но не больше. Мне не хотелось ее. Я даже не ощутил желания прикоснуться рукой к ее груди. Она почувствовала это безразличие к себе и совсем обезумела.

- Ну, что? тебе не хочется меня? Или я еще недостаточно раскрылась? Ну вот, смотри...

С этими словами она бросилась на диван и, развернув ноги в стороны, повернулась ко мне всем своим существом, позируя влажными от похоти глазами. Я подсел к ней и, невольно созерцая открытые взору прелести красавицы, погладил рукой по животу.

- Ну что же ты? Разве я не хороша?.. Какую женщину тебе надо? Я буду такой, какой ты захочешь меня видеть.

Она обняла меня за шею и, покрывая поцелуями лицо, шептала:

- Рэм, милый, возьми меня, я сгораю от безумного желания соединиться с тобой, впивать в себя частицу твоего могучего тела. Рэм, - дико вскрикнула она и, расстегнув мои штаны, вытащила безвольно скрюченный член.

- А-а-а!.. - вскочила Мари, схватившись за голову.

- Боже мой! Боже мой! - шептала она, торопливо одеваясь и, даже не взглянув на меня, выскочила из комнаты. Мне не хотелось ее, но чувство мужского бессилия перед такой фурией было тягостно и оскорбительно. Солнце зашло. Быстро темнело. Я зажег свет и сел к столу.

Происшедшее так потрясло меня, что я стал тяготиться жизнью, мне показалось, что жизнь проходит мимо меня, и я ее только наблюдаю. Неприятное сознание безнадежности бытия поразило меня своей остротой. Я, почти не сознавая, что делаю, достал браунинг, навел курок, выстрелил в голову. Вместо выстрела звонкий щелчок ошеломил меня и отрезвил. Я удивленно посмотрел на револьвер и ко мне медленно стало возвращаться спокойствие, перешедшее в апатию. Стреляться мне уже не хотелось. Я заинтересовался, почему не произошел выстрел. Взвел курок и, наставив пистолет в форточку, выстрелил. Звука я не слышал. Браунинг выпустил ослепительный язычок пламени и с диким криком поднялась с соседнего дерева стая сонных галок. Через минуту прибежала хозяйка.

- Что случилось?

- Ничего, я испытывал новый пистолет. Прошу извинить меня за причиненное беспокойство.

Дама мило улыбнулась.

- О, ничего, я думала, лезут воры. Спокойной ночи, господин Кренке.

- Доброй ночи.

Хозяйка ушла. Совершенно успокоившись, я принял ванну и, накинув на голое тело халат, сел к столу писать письмо Мари. Я хотел ей объяснить все и рассказать про карты. Но письмо не клеилось, и я бросил ручку. В гостиной на первом этаже басом пробило 12 ударов. В углу на диване кто-то завозился. Я зажег большой свет. Наивно выпучив глаза, на меня с нескрываемым интересом смотрела причудливо одетая девушка со смешными переплетенными косичками, перевязанными у самой головы красными ленточками. На ней были синие шелковые чулки-рейтузы и белый в красный горошек бюстгальтер, туго стянувший круглые, как шары, груди. Она сидела, поджав под себя ноги и опершись руками за спиной. Мы долго, молча, наблюдали друг друга. Я заговорил первым.

- Ну, здравствуй, пупсик!

- Здравствуйте.

- Как тебя зовут?

- Не знаю.

Я подошел к ней и сразу же захотел проникнуть под бюстгальтер, она встрепенулась и отстранила меня рукой, твердо сказала:

- Не шалить.

- Ну, а что тогда делать?

Она усмехнулась.

- Все вы одинаковы.

- Кто это вы?

- Мужчины. Неужели нельзя иначе обращаться с женщиной?

Я помолчал.

- Как это иначе?

- Хотя бы повежливей. Я у вас еще не более 10 минут.

Она встала с дивана и, осторожно ступая по полу на пальчиках, прошла к столу.

- Мне кажется, что в определенном возрасте мужчины по-особому относятся к женщинам, и, предупреждая мой вопрос, продолжала назидательным тоном:

- Типы лет 18-19 относятся к женщине с благоговением, как к божеству, они испытывают больше прелести видеть ее, чем чувствовать. Они всегда нерешительны и ждут от женщины чего-то необыкновенного... Молодые люди лет 20-28 еще восторженно влюбчивы и стремятся как можно больше почувствовать и увидеть. Они уже более развязны, но еще сумасбродны и смешны... Мужчины 28-35 лет - сама страсть. Они забывают посмотреть на ту, с кем живут, и упиваются одним ощущением ее. Они гасят свет прежде, чем лечь в кровать, потому что стесняются сами своих безудержных порывов страсти; делающих их порой безобразно пошлыми. В возрасте от 35 до 42 лет рассудок мужчины уже властвует над плотью. Они долго и тщательно выбирают предмет своей любви и поклонятся ему, как будто живут не видением, а ощущением, создавая такие утонченные формы своих сношений с женщиной, что порой безумно очаровывает молодых и неопытных девушек, и не позволяет себе ничего грубого и непристойного по отношению к женщине. Во всем у них лоск и вежливость, достойные подражания. С 48 лет мужчина, чувствуя свою физическую слабость, становится еще более скуп на плотскую близость и возмещает это, как может, флиртом и ухаживанием за женщиной, не слишком строго выбирая возраст и внешность... Эти люди всегда галантны и милы. Они почти безвредны. И только иногда вспышка бурной страсти повергает их в водоворот вожделений и ощущений, из которого они вываливаются еще более немощными и постаревшими.

После 60 лет мужчина превращается в сосунка.

Она засмеялась и умолкла.

- Откуда вы это знаете?

- Люди говорят, а я проверяю... Вам 25-26 лет. Не правда ли?

- Вы не ошиблись, я на рубеже этих двух возрастов.

- С вами нужно быть поосторожнее, - лукаво прищурив глаза, сказала она, вы развязны и сумасбродны.

- Чепуха.

- Если чепуха, попробуйте вести себя, как юнец. Не прикасайтесь ко мне , а наоборот, изобразите искреннее раболепие и преклонение предо мной. Не можете...

- Я не протестую, - смущенно пробормотал я, сбитый с толку ее глубокомысленной прозорливостью. - ну хорошо. Я не буду изображать наивного восхищения вашей красотой, но я не прикоснусь к вам, раз вы считаете это невежливым и бестактным.

- Я этого не говорила, - быстро ответила она, - если бы все мужчины были так робки и нерешительны, как юнцы, женщинам пришлось бы жить с собаками. Но всякой женщине, уважающей хоть немного себя, хочется побыть с мужчиной как человек с человеком, прежде чем отдаться на поруки животным страстям и наслаждениям, когда разум уже спит, а плоть безраздельно торжествует.