Неизвестен Автор - Рассказы о любви разных авторов Страница 16

Дочка и папа вышли из огромных ворот монастыря.

- Ты бы хотела уйти в монастырь?- с усмешкой спросил он у своей привлекательной спутницы.

- Не знаю, если только в мужской,- мило скорчила свою гримаску Дочка.

- Ха-ха. Нет, я говорю о женском.

- Не знаю,- задумалась дочка.- А потом из монастыря уйти можно?

- Конечно, это же не тюрьма.

- Ну тогда, если ненадолго... исправить свои грехи и потом обратно.

- Хитрая! Дело в том, что, когда тебе отпускают грехи, предполагается, что ты не будешь совершать их вновь. Мало того, ты должна перед Богом искренне в них раскаяться и обещать больше не нарушать его заповедей.

- А ты сам в Бога веришь?

- Нет, хотя и знаю, что он есть.

- Почему же ты нарушаешь его заповеди?

- Какие?

- Ну, не прелюбодействовать, например. Как там: "Не возжелай жены ближнего своего".

- Вот именно "ближнего"!- Попытался слукавить папа.- О жене "дальнего" ведь не сказано ни слова. Кстати женщинам, кроме того, что она должна убояться своего мужа, вообще ничего не заповедано.

- Ты хочешь сказать, если у меня нет мужа, я безгрешна?

- Да ты просто ангел, достаточно на тебя взглянуть. Кстати, интересно, как у тебя это происходит. Предположим, ты видишь мужчину, получаешь сексуальный импульс, и все - у тебя сразу возникает потребность овладеть им?

- Ну, что-то вроде того.

Папа вспомнил оценивающий взгляд дочки, при их первой встрече и понял, что стал очередной галочкой в списке дочкиных побед. С одной стороны, ему было приятно, что он сексуально привлекателен для женщин, а с другой, не каждому понравится быть одним из, а не единственным и неповторимым.

- Почему ты изменяешь?- спросил он дочку со смешанным чувством ревности и любопытства.- Что это, потребность твоего тела или стремление к эмоциональному контакту?

- Думаю, и то, и это,- совершенно искренне ответила дочка, и направилась к выходу из монастыря. И папа больше не стал ее мучать своими расспросами.

Начинало вечереть. Они сели в машину и неторопясь поехали по вечернему городу. Внезапно дочка тихо охнула и схватилась за свой живот, светлой полоской блестевшим между короткой кофточкой и юбкой.

- Что с тобою?- обеспокоено спросил папа.

- Нет, ничего, уже отпустило,- дочка откинулась в кресле и закрыв глаза на несколько минут замолчала.

"Несчастное дитя",- подумал про себя папа. Он вспомнил слова американца о состоянии здоровья дочки. В шестилетнем возрасте ей делали прививку и грязной иглой случайно занесли вирус гепатита. Теперь ее печень была обречена. Ее разрушение - это только вопрос времени. При этом, дочке абсолютно нельзя пить, и что она просто обожала делать.

- Тебе чего-нибудь хочется?- спросил папа

- Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете?

- Чего?- поинтересовался он, зная наперед, что выполнит любое ее желание, даже самое необычное.

- Воблы с пивом...

Папа удивленно посмотрел на дочку. Впрочем, он тут же вспомнил, что это совершенно естественное желание для всех беременных и русских американцев наесться соленой малоблагородной рыбы. У беременных это потребность тела, а у эмигрантов потребность души.

- Нет ничего проще,- сказал он и свернул к одному из городских вокзалов, где на импровизированных рынках всегда можно найти воблы и пива к нему.

Кроме рыбы и пива дочка неожиданно попросила купить и полное собрание сочинений Гюго, которое тут же продавал с рук какой-то спившийся интеллигент. На вопрос папы, зачем ей Гюго, если она завтра уезжает, дочка ответила, что она возьмет книги с собою, так как не уверена, что прочла его всего. Вот такое странное сочетание инфантильности и сумасшедшей начитанности представляла из себя эта девочка.

Любое потребление пива совместно с соленой закуской требует либо великолепной компании с задушевной беседой, либо великолепного вида перед глазами. Папа любил и то, и другое, поэтому он направил автомобиль на Воробьевы Горы.

Смотровая площадка - самая высокая точка Москвы, как всегда была полна туристами, влюбленными парочками и просто зеваками. Устроившись на заборчике из красного мрамора, за которым лежала горящая множеством огней под звездным небом красавица Москва, папа ловкими движениями, знакомыми с детства, когда его собственный отец впервые угостил его пивом со спинкой воблы, разделал рыбу и открыл пиво для дочки. Та, как маленький проголодавшийся грызун, своими острыми зубками впилась в лакомство.

По всему было видно, что ей нравится, когда вокруг так много людей и событий.

Например такое: невдалеке расположились две симпатичные девушки с бутылкой шампанского на двоих. Не успели они ее допить, как к ним подошли два молодых человека, по виду свободные художники, и попытались завязать знакомство.

- Посмотри, они их снимают,- толкнула в бок папу дочка.

- А что тут удивительного,- невозмутимо заметил тот,- у нас это просто. Вот увидишь, девочки для вида немножко поломаются, но в конце концов дадут себя уговорить.

И действительно, о чем-то ненапряженно поговорив, две парочки соединились и направились к машине, оставленной парнями на стоянке.

- Смотри, смотри, они их увозят!- в азарте закричала дочка.

Папу здорово рассмешило ее неподдельное изумление. Она, видно, порядком отвыкла от свободных нравов, царящих в Москве.

Он вспомнил возбуждение и квадратные глаза американца, с которыми тот каждый раз возвращался из города. Папа долго не мог понять, в чем дело, пока не пришел к простейшему объяснению: американец всего лишь проехался в московском метро и прогулялся по московским улицам, где толпами ходят красивые девушки и женщины, и каждая смотрит на тебя таким взглядом, словно говорит, только предложи мне, и я отдам тебе все.

Однажды американец высказал свою мечту: познакомиться с какой-нибудь провинциалкой из российской глубинки не старше восемнадцати и не испорченную цивилизацией, увезти ее в Америку и там сделать из нее образцовую жену по своему вкусу: чтобы была и сексапильной, и заботливой, и не перечила, как обнаглевшие американки.

Папа тогда подумал, что наладить поставку русских жен на экспорт было бы выгоднейшим бизнесом. И ничего страшного нет в том, что наши красивые девчонки будут уезжать за границу. Мы-то, мужики, остаемся. Мы себе еще наделаем.

Неожиданно взгляд папы привлек странного вида человек, стремительно движущийся среди продавцов матрешек-политиков и прочих псевдонародных сувениров, при этом все матрешечники его приветствовали, как старого и хорошего знакомого. Он имел смуглое и скуластое лицо индейца, голова его была повязана платком, что одновременно делало его похожим на пирата, одет же он был в длинное цветастое пончо. Заметив интерес папы к себе, человек быстро подошел к нашей парочке и, приветливо улыбаясь, заговорил:

- Ребята, вам фото, портрет, интересный разговор, что хотите?

- А вы кто?- спросил недоверчиво странного человека папа.

- А кто хотите: индеец, Чингачгук, маг. А вообще-то меня зовут Саша.

- Погадайте нам,- вдруг попросила дочка.

- А гадать мне вера не велит, а еще Люба, Надя и моя жена Валя. Я про вас и так все знаю. Знаю, откуда вы.

- Ну и откуда?- скептически поинтересовался папа.

- Откуда? Откуда и все мы - из мамы.

Дочка и папа засмеялись от неожиданного ответа.

- Ну а все-таки, что с нами будет?- продолжала настаивать дочка.

- А то же, что и с песочными часами.

- Как это?- она удивленно подняла брови.

- А так: женщина и мужчина - это песочные часы. Мужчина проистекает в женщину. Женщина становится больше, пока вся не перевернется, и уже она из себя начинает испускать нового человека. Так все друг в друга и проистекают.

В это время большая группа туристов вышла из двухэтажного автобуса и облепила мраморный барьер смотровой площадки. Индеец немного засуетился, вероятно, надеясь найти желающих сфотографироваться в толпе вновь прибывших зевак.

- Ну, заболтался я тут с вами. Пора и мне на землю возвращаться. А то дети подрастают, скоро воровать начнут...

- Подождите,- остановил его папа,- вот вам деньги.

- Нет, просто так я денег не беру.

- Вера не велит?

- Ага, а еще Валя, жена моя. Она у меня строгая. Душою-то я всегда с нею, телом где угодно: на другом краю земли, с другой женщиной, а душа всегда рядышком с моей Валей.

- Так я плачу не просто так. Вы же сами сказали - за интересный разговор.

- Ну хорошо,- улыбнулся Саша,- но тогда я вас бесплатно сфотографирую.

Индеец достал из под обширного цветастого балахона-пончо мгновенный фотоаппарат, ослепил парочку вспышкой, а затем протянул им белый квадратик с еще отсутствующим изображением.

- Держите в тепле, близко к сердцу, и у вас все получится,- улыбаясь сказал странный фотограф в своей иносказательной манере и поспешил к новым клиентам.

По дороге к машине они рассматривали постепенно проявляющийся образ - ухмыляющийся нахал со взглядом людоеда обнимает сзади смеющуюся и нежную как лань девушку.