Линкольн Стеффенс - Мальчик на коне Страница 17

- Ну вот, - приветствовала она меня, - ты снова здесь. Приехал как следует подкрепиться? Ну и хорошо. На этот раз ты наверняка привёз мне все новости из города и ответы на все мои вопросы. Отлично. Сходи позови г-на Нили, он где-то копает канаву в винограднике, и не возвращайтесь назад, пока я не подам сигнал.

И тогда мы послушаем все новости, что ты мне привёз.

Новости-то у меня были. Да я забыл её вопросы. Я ни о чём другом, кроме себя, не думаю, говаривала матушка. Я даже слышу её голос, как она говорит это. Может быть, это было и так. И я стыдился. А г-н Нили встретил меня с удовольствием,может, несколько слишком вежливо и сказал : "Как живёшь?".

Довольно странный вопрос для того, кто не знает, как живёт, да ему и наплевать на это. - Хорошо", - сказал он, оно и видно было, что у него всё хорошо. Я рассказал ему о вопросах г-жи Нили, о том что я их совсем забыл и теперь просто не знаю, что делать, когда она спросит об этом за обедом. А он только усмехнулся и посмотрел в сторону.

- Не бери в голову, - сказал он. - Она задаёт вопросы не тебе, а мне. Она скучает по театру, музыке, церкви и родственникам, которые живут вот там на ферме к западу от нас. Считает, что нам надо было остаться на востоке и жить в городе. И может быть так и надо было сделать, возможно, мне не следовало слушать россказни о Калифорнии и золотом западе. Может...

И он загрустил, как грустил тогда герцог и временами обходчик, мне стало жалко его, но я никак не мог взять в толк, при чем же здесь я, если семья Нили приехала на запад. Я спросил г-на Нили, что мне делать, и он только дал мне мотыгу и показал, как надо чистить канаву, открывая один конец её и закрывая другой. И это была чудная работа. Я проработал всё утро и познал всё об орошении, о сезонах земледелия, кое-что о свиноводстве и заготовке сена, о рынках и прочем. Всё это было так интересно. Я уж стал задумываться, не стать ли мне самому фермером. А почему бы и нет? Если уж быть принцем - вовсе не то, что об этом говорили, то почему бы не стать фермером и покончить с ужасной проблемой выбора профессии?

Но г-жа Нили не хотела, чтобы я становился фермером. Она полагала, что мне лучше стать проповедником. Предложение оказалось неожиданным, но я обдумал его. Когда она дала нам сигнал сиреной, я побежал через поле, чтобы напоить пони, новстретил Джима, который сказал, что уже сделал это, и мы вернулись домой вместе с ним. Я обратил внимание на его походку, он шагал вперевалку как будто бы шёл по паханому полю, и мне удалось подражать ему весьма успешно. Он заметил это.

- Походка у тебя как у заправского фермера, - отметил он.

Польщённый, я сообщил ему, что собираюсь стать фермером и стал примечать всё, что он и г-н Нили делали перед обедом. Я умылся так, как они, бросил свою шапку на лавку вместе с ними и тщательно вытер ноги о половик. А за столом, уставленном всякими яствами, я молча и жадно ел. Г-жа Нили молча сидела на краешке стула, следила за нами, помогала и вставала, чтобы подать нам, что было нужно. Ела она мало, но не задавала мне тех вопросов, которых я боялся. Да. Всё было тихо-мирно до тех пор, пока Джим не выдал меня.

- Он собирается стать фермером, этот паренёк, - заявил он, насытившись, и откинувшись назад.

- Отнюдь, - коротко ответила г-жа Нили. Я вздрогнул. Г-н Нили улыбался, Джим подмигнул мне, но тон г-жи Нили был так уверен, что убедил меня. Мужчины вышли и оставили нас вдвоём. Ей нужно было убрать, и эту свою обязанность она выполняла молча, быстро и основательно. Она не только вымыла тарелки, кастрюли, ножи и вилки, как это делал у нас дома слуга-китаец, она даже протерла их. Она убрала всё в кухне, сняла фартук и повернулась ко мне.

- Ты когда отправляешься в город? - спросила она. Я ответил, что около четырёх.

- Вот и хорошо, - продолжила она, -пойдём в сад и потолкуем. - Мы вышли в сад, она стала работать, поливать, подрезать цветы и разговаривать. Я и теперь вижу её лёгкую фигуру с небольшими, мягкими, сильными руками, добрыми карими глазами и твёрдым, прямым маленьким ртом, когда она ухаживала за цветами и говорила: " Я у них как пастор, я им нужна так же как солнце. Хорошо, когда ты нужен". Не помню уж всего, что она говорила, но слова вылетали у неё изо рта как картинки, как цветы сияющие в кустах, имне запомнилась история девочки, которая мечтала быть нужной в мировом саду. Когда выросла, она повстречала и полюбила высокого, красивого мужчину, который был очень хорошим, "лучшим мужчиной во всём мире":

щедрым, добрым, верным. Иэтот принц из простого народа нуждался в ней, он так и сказал ей, но ещё яснее она сама увидела эту потребность. Она с радостью пошла с ним, а он взял её и уехал с ней далеко-далеко. Они приехали на хорошее место, настоящий сад, и он всегда был хорошим. "Та девушка прожила с ним двадцать лет, и у него не было ни одного недостатка. Других таких мужчин нет". Он был её идеалом, а " в романах всё не так. Они вдвоём не жили всегда счастливо. Они лишь жили мирно друг с другом. И у настоящих любящих людей это и есть навсегда, не счастье, а покой". Счастья у неё не могло быть потому, чтосад был слишком велик, целое государство, и никакой мужчина с одной женщиной не мог бы управиться с ним. Нужно много мужчин и женщин, чтобы орошать, подрезать и выращивать цветы в таком большом саду. И её муж делал своё дело. Он ведь былфермером. Но ей этого было мало, потому что она мечтала быть принцессой такого принца, который занимался бы не землёй и скотиной, а человечеством; не пшеницей и виноградом, а душами, духом мужчин, женщин и детей. Она могла бы работать смужем в духовном саду, и он при всей своей красоте был бы тогда принцем покоя для своих собратьев, как он был раньше для неё одной, а она была бы садовником для детей человечьих, а не только для цветов и своего чудесного, чудного мужа.

Это была грустная, очень грустная, счастливая история, и у неё была мораль.

- Счастье приходит с работой, - отметила она. - Не от любви и не от доброты, а от уяснения того, что вам хочется делать, и выполнения этого. Так вот... не становись фермером, - она щелкнула ножницами. - Будь священником.

И оттого, что история была такой грустной и такой счастливой, я подумал, что можно бы и стать священником. Но она ещё не закончила.

Она стала спрашивать меня, кем я хочу стать. Я привёл ей список: вождь индейцев, ковбой, рыцарь, государственный деятель, машинист паровоза, принц... я не стал рассказывать ей о всех своих идеалах. Я выпустил этап жокея, гуртовщика, парохода и большое число других амбиций, но она не заметила этого. Она ухватилась за принца. Вот кем надо стать, но только не королевским, а духовным принцем. Она также выудила у меня некоторые другие проблемы: как возник мир, откуда берутся дети, где находится Китай на глобусе. Она также выяснила, что эти проблемы глубоко тревожат меня, заставляют думать, учиться и беспокоиться. А у неё были ответы на все эти вопросы.

- Если будешь верить, - сказала она, - если доверишься Богу, и положишься на Него, то все твои тревоги пройдут и ты будешь покоен. Попробуй.

И я попробовал. Она рассказала мне библейскую историю Сотворения гораздо более выпукло, чем я когда-либо слышал, это было прекрасно. Я знал это очень хорошо. Я регулярно ходил в церковь и воскресную школу, верил в Бога и Христа.Действительно. В последнее время я обрёл некое эмоциональное чувство религии. Однако, религия была обязанностью, а не действительностью, церковь, как и школа, как и другие требования, была просто ещё одним делом в скучной рутине жизни. Моё же воображение, мои эмоции были полностью устремлены в мои собственные приключения, опыты и игры. Она же обратила их в религию и сделала её частью моей жизни, чуть ли не всей... на некоторое время. От того разговора с г-жой Нили уменя осталось чувство удовлетворения и ясности, которые, говорила она, я мог бы, в качестве священника, донести до всего человечества.

Когда я вышел к амбару за пони, Джим, вышедший помочь мне, как-то с любопытством посмотрел на меня.

- Собираешься стать проповедником, а? - спросил он. - А сколько тебе лет? - Я сказал. - Ну, тогда хорошо, всё ещё устроится. - Он подсадил меня на пони и проводил взглядом так же, как и г-жа Нили, которая помахала мне из сада.

Это было волнующее для меня время. Я отправлялся на ферму Нили, как только у меня появлялось на это время. Ещё раньше я начал "дружить с девочками" и ходить на вечеринки. Матушка, заметив это, устроила для меня и сестёр уроки танцев, и стала проводить вечеринки у нас дома. Я влюбился. В самом деле, кроме мисс Белл Кей, которую частенько навещал, я любил нескольких девочек. А её я обожал, и думаю, теперь и она поняла меня достаточно хорошо. Она серьёзно отнеслась ко мне, позволила мне восхищаться собой и прекрасно играла свою роль. Она позволяла мне рассказывать ей о моих других девочках, которых вначале я просто любил, никакого обожания там не было. Она помогла мне выбрать мне одну из них и поощряла меня сосредоточить на ней свои чувства. Этот романтический период был в самом разгаре, когда г-жа Нили обнаружила его и обратила его в религию. Я всё ещё ходил на танцы, всё ещё гулял с девочкой. Мне всё ещё нравились все девочки, вечеринки, мороженое и пирожные. Я был счастлив всем этим, как был счастлив ловушками на бобров, охотой, плаваньем и верховой ездой с друзьями, как мужчинами, так и ребятами. Но счастливее всего были те часы, что я проплакал о своей душе в постели, молясь по углам, и в церкви, где музыка выжимала слёзы даже тогда, когда проповеди были сухими. Отец внимательно следил за мной, когда у меня вдруг возник острый интерес к посещению церкви, он ведь только что видел, как я постился, готовясь в жокеи. А мать восприняла это, как и всемои преображения, без скептицизма, а с сердечным сочувствием. Она заверила меня, что г-жа Нили права, что мои молитвы услышат. И вскоре наступило испытание.