Идрис Шах - Сказки дервишей (суфийская традиция) Страница 3

- Юнус, сын Адама! - воскликнула принцесса. - Эту халву, как ты ее называешь, я бросала каждый день потому, что в действительности это остаток косметических средств, которыми я ежедневно натираюсь после купания в ослином молоке.

- Наконец-то я узнал, - сказал Юнус, - что понимание человека обусловлено его способностью понимать. Для вас это отходы ежедневного туалета, для меня - райская пища.

Лишь очень немногие из суфийских сказаний, согласно Халкави (автору "Райской пищи"), могут читаться любым в любое время и, тем не менее, конструктивно воздействовать на его "внутреннее сознание".

Почти все истории, говорит он, способны проявлять свое влияние лишь в зависимости от того, где, когда и как они изучаются. Отсюда большинство людей найдет в них только то, что они ожидают, - развлечение, загадку, аллегорию.

Этот знаменитый учитель Школы Накшбандийа часто вызывал недоумение многих своих последователей, самых различных вер и происхождений, ибо о нем ходили рассказы, связанные со странными явлениями. Говорили, что он являлся людям в снах, сообщая им важные вещи, что его видели во многих местах сразу, что то, что он говорит, идет на пользу слушающему всегда. Но, встречаясь с ним лицом к лицу, люди не могли найти в нем ничего необычного.

Юнус, сын Адама, был сирийцем и умер в 1670 году. Он обладал замечательными целительными силами и был изобретателем.

КАК ИЗМЕНИЛАСЬ ВОДА

Однажды Хызр, учитель Моисея, обратился к человечеству с предостережением.

- Наступит такой день, - сказал он, - когда вся вода в мире, кроме той, что будет специально собрана, исчезнет. Затем на смену ей появится другая вода, и люди сойдут от нее с ума.

Лишь один человек понял смысл этих слов. Он набрал запас воды побольше и спрятал ее в надежном месте. Затем он стал поджидать, когда вода изменится.

В предсказанный день все реки иссякли, колодцы высохли, и тот человек, удалившись в свое убежище, стал пить из своих запасов.

Но вот прошло какое-то время, и он увидел, что реки возобновили свое течение; и тогда он спустился к другим сынам человеческим и обнаружил, что они говорят и думают совсем не так, как прежде, что с ними произошло то, о чем их предостерегали, но они не помнят этого. Когда же он попытался с ними заговорить, то понял, что они принимают за сумасшедшего его, выказывая ему враждебность либо сострадание, но никак не понимание.

Поначалу он не притрагивался к новой воде, каждый день возвращаясь к своим запасам. Однако в конце концов он решился отныне пить новую воду потому что выделявшие его среди остальных поведение и мышление сделали его жизнь невыносимо одинокой. Он выпил новой воды и стал таким же, как все. И начисто забыл о своем запасе иной воды.

Окружающие же его люди смотрели на него как на сумасшедшего, который чудесным образом излечился от своего безумия.

Легенду эту неоднократно связывали с Зун-Нуном аль-Мисри, египтянином, который умер в 860 году и считается ее автором. Предполагают также, что эта сказка связана по меньшей мере с одной из форм братства вольных каменщиков. Во всяком случае, Зун-нун - самая ранняя фигура в истории дервишей ордена Маламатийа, который, как часто указывалось западными исследователями, имел поразительное сходство с братством масонов. Считают, что Зун-нун раскрыл значение фараонских иероглифов.

Данный вариант рассказа приписывается Саиду Сабиру Али Шаху, святому из ордена Чиштийа, который умер в 1818 году.

СКАЗКА ПЕСКОВ

Начав путь от источника в далеких горах, речка миновала разнообразнейшие виды и ландшафты сельской местности и достигла наконец песков пустыни. Она попыталась было одолеть эту преграду, подобно тому, как преодолевала все другие, но вскоре убедилась, что, по мере продвижения в глубь песков, воды в ней остается все меньше и меньше.

Не было никакого сомнения, что путь ее лежит через пустыню; тем не менее положение казалось безвыходным. Но вдруг таинственный голос, как будто исходящий из самой пустыни, прошептал ей: "Ветер пересекает пустыню, и река может пересечь ее тем же путем".

Река возразила, что она лишь мечется в песках и лишь впитывается ими, ветер же может летать; именно поэтому ему ничего не стоит пересечь пустыню.

- Тебе не перебраться через пустыню привычными, испытанными способами - ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Ты должна отдаться на волю ветра; он доставит тебя к месту твоего назначения.

- Но как же это возможно?

- Это возможно только в том случае, если ты позволишь ветру поглотить себя.

Нет, такое предложение было неприемлемым для реки: никто и никогда не поглощал ее. И вообще, она не собиралась терять свою индивидуальность. Ведь, раз потеряв ее, как она сможет вернуть ее снова?. .

- Ветер, - продолжал песок, - именно тем и занимается, что подхватывает воду, проносит ее над пустыней и затем дает ей упасть вновь. Падая в виде дождя, вода опять становится рекой.

- Но как я могу проверить это?

- Это так, и если ты не поверишь этому, ты не сможешь стать ничем иным, кроме затхлой лужи, и даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь быть лужей, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.

- Но как я смогу остаться той же самой рекой, что и сегодня?

- Ты не сможешь остаться прежней ни в том, ни в другом случае, отвечал шепот. - Переноситься и вновь становиться рекой - это твоя сущность. Ты принимаешь за саму себя свою теперешнюю форму существования, потому что не знаешь, какая часть в тебе является сущностной.

Тут какой-то отклик шевельнулся в мыслях реки в ответ на эти слова. Смутно припомнилось ей состояние, в котором то ли она, то ли какая-то ее часть - но в действительности ли это было?.. - уже находилась в объятиях ветра. Она вспомнила также - да и вспомнила ли?.. - что эта, хоть и не очевидная вещь, вполне реальна, выполнима.

И речка воспарила в дружелюбные объятия ветра, который легко и нежно подхватил ее и умчал далеко-далеко, за много миль, где, достигнув горной вершины, осторожно опустил ее вниз. А так как у реки, все же, были сомнения, она запомнила и запечатлела в уме подробности этого опыта более обстоятельно.

- Да, вот теперь я познала свою истинную сущность, - так размышляла река.

Река познавала, а пески шептали: "Мы-то знаем; ведь день за днем это происходит на наших глазах, потому что из нас, песков, и состоит весь путь - от берегов до самой до горы".

Вот потому-то и говорят, что путь, которым потоку жизни суждено продлиться в своем странствии, осуществляя непрерывность, записан на песке.

Эта прекрасная история входит в устную традицию многих народов и почти постоянно пребывает в обращении среди дервишей и их учеников.

Она была использована в "Мистической розе из королевского сада" сэра Фэрфакса Картрайта, опубликованной в Англии в 1899 году.

Настоящий вариант принадлежит Аваду Афифи, тунисцу, умершему в 1870 году.

СЛЕПЫЕ И СЛОН

За горами был большой город, все жители которого были слепыми. Однажды какой-то чужеземный царь со своим войском расположился лагерем в пустыне неподалеку от города. У него в войске был огромный боевой слон, прославившийся во многих битвах. Одним видом своим он уже повергал врагов в трепет.

Всем жителям города не терпелось узнать: что же это такое - слон. И вот несколько представителей общества слепцов, дабы разрешить эту задачу, поспешили к царскому лагерю.

Не имея ни малейшего понятия о том, какие бывают слоны, они принялись ощупывать слона со всех сторон.

При этом каждый, ощупав какую-нибудь одну часть, решил, что теперь знает все об этом существе.

Когда они вернулись, их окружила толпа нетерпеливых горожан. Пребывающие в глубоком неведении, слепцы страстно желали узнать правду от тех, кто заблуждался.

Слепых экспертов наперебой распрашивали о том, какой формы слон, и выслушивали их объяснения.

Трогавший ухо слона сказал: "Слон - это нечто большое, широкое и шершавое, как ковер".

Тот, кто ощупал хобот сказал: "У меня есть о нем подлинные сведения. Он похож на прямую пустотелую трубу, страшную и разрушительную".

"Слон могуч и крепок, как колонна", - возразил третий, ощупавший ногу и ступню.

Каждый пощупал только одну из многих частей слона. И каждый воспринял его ошибочно. Они не смогли умом охватить целого: ведь знание не бывает спутником слепцов. Все они что-то вообразили о слоне, и все были одинаково далеки от истины. Созданное умозрением не ведает о Божественном. В сей дисциплине нельзя проложить пути с помощью обычного интеллекта.

Эта история приводится в переложении Руми - "Слон в темной комнате" и взята из его книги "Месневи". Хаким Санаи приводит эту же сказку в более раннем варианте в первой книге своего суфийского классического произведения "Окруженный стеной сад истины". Он умер в 1141 году.

И у того, и у другого автора история апеллирует к одному и тому же аргументу, в соответствии с традицией, употреблявшемуся суфийскими обучающими мастерами на протяжении многих веков.