Скотный двор. Эссе - Оруэлл Джордж Страница 3

Самыми верными их последователями стали двое ломовых лошадей, Боец и Кашка. Думать своим умом для них было тяжеловато, но, признав свиней за своих учителей, они начали впитывать все услышанное и передавать остальным простыми словами. Они посещали все тайные собрания в амбаре и каждый раз под конец первыми заводили «Зверей Англии».

Вышло так, что Восстание случилось раньше и прошло легче, чем кто-либо ожидал. Мистер Джонс за прошедшие годы показал себя не только суровым хозяином, но и умелым фермером, однако с некоторых пор удача отвернулась от него. Он потерял деньги в судебной тяжбе и сокрушался об этом, отчего пристрастился к выпивке в чрезмерном объеме. Он мог дни напролет проводить в своем виндзорском кресле на кухне, читая газеты, выпивая и время от времени подкармливая Моисея размоченными в пиве корками. Батраки его оказались плутоватыми лодырями, так что поля заросли сорняками, крыши нуждались в починке, изгороди покривились, а животных недокармливали.

Настал июнь, приближалась пора сенокоса. В день летнего солнцестояния, которое пришлось на субботу, мистер Джонс отправился в Уиллингдон и заглянул в таверну «Красный лев», да так напился, что вернулся только в воскресенье, за полдень. Батраки подоили коров рано утром и отправились охотиться на кроликов, не потрудившись задать корму животным. Мистер Джонс по возвращении завалился спать на диване в гостиной, накрыв лицо газетой, а животные оставались некормленными до самого вечера. В конце концов, голод сделал свое дело. Одна корова сорвала рогом замок с двери в житницу, и все животные накинулись на корзины с запасами. Тут-то и проснулся мистер Джонс. Почуяв неладное, он и четверо его батраков влетели в житницу, орудуя кнутами направо и налево. Голодные животные такого не стерпели. В едином порыве, причем без всякого сговора, они бросились на своих мучителей. Джонс со товарищи получили по первое число. Ситуация вышла из-под контроля. Никогда еще они не видели, чтобы скотина так себя вела, и этот внезапный отпор от тварей, к которым они всегда относились с полнейшим пренебрежением, перепугал их не на шутку. Очень скоро они оставили попытки обороняться и дали деру. Через минуту животные, окрыленные таким успехом, гнали всех пятерых по проселочному тракту в сторону большой дороги.

Из окна спальни выглянула миссис Джонс, увидела происходящее, поспешно запихала кое-какие вещички в холщовую сумку и выскользнула с фермы через черный ход. Моисей слетел с жерди и последовал за ней, оглашая местность громким граем. А животные тем временем выгнали компанию Джонса на дорогу и шумно захлопнули за ними бревенчатые ворота. Вот так, не успели наши герои ничего осознать, как Восстание уже завершилось успехом: они изгнали Джонса, и Барский двор перешел к ним.

Животным с трудом верилось в такое везение. Первым делом они обскакали по периметру всю ферму, чтобы удостовериться, что нигде не прячется человек, а затем бросились обратно, на подворье, желая уничтожить последние следы ненавистного владычества Джонса. Они ворвались в сбруйницу с краю конюшни; мундштуки, трензели, собачьи цепи, страшные ножи, которыми мистер Джонс кастрировал свиней и ягнят, – все полетело в колодец. Вожжи, уздечки, шоры, позорные торбы бросили в костер с мусором, который пылал во дворе. И кнуты – туда же. Как только они занялись огнем, все животные запрыгали от радости. Снежок также бросил в огонь ленты, которыми обычно украшали лошадям гривы и хвосты в рыночные дни.

– Ленты, – сказал он, – надо приравнивать к одежде, то есть к человечьим приметам. Все животные должны быть нагими.

Услышав это, Боец принес соломенную шляпу, которую носил летом, чтобы мухи не лезли в уши, и тоже бросил ее в костер.

Животные в два счета уничтожили все, что напоминало им о мистере Джонсе. Затем Наполеон снова повел их в житницу и выдал всем двойную порцию корма, а собакам – по две галеты. После этого все запели «Зверей Англии», исполнили ее семь раз от первого до последнего слова и только потом пошли устраиваться на ночь – и спали так сладко, как никогда прежде.

Проснулись они, как всегда, на рассвете и, вспомнив вдруг случившееся чудо, все вместе высыпали на пастбище. Довольно скоро они вышли к пригорку, с которого виднелась почти вся территория фермы. Животные взбежали на него и стали оглядываться в ясном утреннем свете. Да, все принадлежало им – все, куда хватало глаз, принадлежало им! В упоении от этой мысли они принялись скакать кругами, взмывая в воздух от восторга. Они катались по росе, набирали полные рты сладкой летней травы, выворачивали куски чернозема и вдыхали его богатый аромат. Затем они отправились осматривать всю ферму и обошли в немом восхищении пашни, луга, сад, пруд и рощу. Словно впервые они увидели ферму и до сих пор с трудом верили, что все это принадлежало им.

Затем животные устремились обратно на подворье и остановились в молчании у дверей хозяйского дома. Он теперь тоже принадлежал им, но входить туда было боязно. Однако Снежок с Наполеоном побороли страх, налегли на дверь, и животные гуськом вошли внутрь, двигаясь с величайшей осторожностью, чтобы не задеть чего-нибудь. Они переходили на цыпочках из комнаты в комнату, переговаривались шепотом и глазели в невольном благоговении на немыслимую роскошь: кровати с периной, зеркала, диван с конским волосом, плюшевый ковер, литографию королевы Виктории над камином в гостиной. Они уже повернули назад к лестнице, когда обнаружили, что Молли пропала. Стали искать ее и нашли в парадной спальне. Молли взяла голубую ленту с туалетного столика миссис Джонс, перекинула ее через плечо и любовалась на себя в зеркало, дура дурой. Остальные решительно приблизились к ней и увели из дома. По пути они взяли с кухни окорока, чтобы предать их земле, а Боец пробил копытом бочонок с пивом в буфетной; в остальном же дом не пострадал. Тут же было принято единогласное решение, что хозяйский дом станет музеем. Все согласились, что никакое животное никогда не должно там жить.

После завтрака Снежок с Наполеоном снова всех созвали.

– Товарищи, – сказал Снежок, – сейчас полседьмого, и впереди у нас долгий день. Сегодня мы начнем жатву. Но есть еще одно дело, которое надо решить в первую очередь.

И свиньи признались, что за последние три месяца они научились читать и писать по старому букварю детей мистера Джонса, который нашли в мусорной куче. Наполеон велел принести банки с черной и белой краской и повел всех к бревенчатым воротам, выходившим на большую дорогу. Тогда Снежок (письмо давалось лучше именно ему) зажал в копытце кисть, закрасил слова «БАРСКИЙ ДВОР» на верхней перекладине и вместо них написал: «СКОТНЫЙ ДВОР». Отныне так стала называться ферма. После этого все вернулись на подворье, и Снежок с Наполеоном послали за стремянкой, чтобы приставить ее к торцевой стене большого амбара. Свиньи объяснили, что, благодаря своей учебе, они сумели выразить положения анимализма в Семи Заповедях. Сейчас они напишут на стене эти Семь Заповедей, являющие собой неизменный свод законов, по которому должны жить во веки веков все обитатели Скотного двора. Не без трудностей (не так-то легко свинье лезть на стремянку) Снежок вскарабкался наверх и принялся за работу, а чуть пониже стоял Визгун, держа банку с краской. Заповеди вывели на просмоленной стене большими белыми буквами, так что они читались ярдов[3] с тридцати. Вот они:

1. Всякое двуногое – враг.

2. Всякое четвероногое или крылатое – друг.

3. Животное да не носит одежды.

4. Животное да не спит на кровати.

5. Животное да не пьет спиртного.

6. Животное да не убьет другое животное.

7. Все животные равны.

Слова вышли на редкость аккуратно и, не считая ошибки в слове «друг» («дург») и одной «с», повернутой не в ту сторону, грамматика была в полном порядке. Снежок прочитал все вслух для общего ознакомления. Все животные кивнули в полном согласии, а те, кто поумнее, принялись заучивать заповеди.