Джон Мильтон - Потерянный рай Страница 4

Вблизи гора дымилась - дикий пик С вершиной огневержущей, с корой, Сверкающей на склонах: верный признак Работы серы, залежей руды В глубинах недр. Летучий легион Туда торопится. Так мчатся вскачь, Опережая главные войска, Саперы, с грузом кирок и лопат, Чтоб царский стан заране укрепить Окопами и насыпью. Отряд Маммон ведет; из падших Духов он Всех менее возвышен. Алчный взор Его - и в Царстве Божьем прежде был На низменное обращен и там Не созерцаньем благостным святынь Пленялся, но богатствами Небес, Где золото пятами попиралось. Пример он людям подал, научил Искать сокровища в утробе гор И клады святокрадно расхищать, Которым лучше было бы навек Остаться в лоне матери-земли. На склоне мигом зазиял разруб, И золотые ребра выдирать Умельцы принялись. Немудрено, Что золото в Аду возникло. Где Благоприятней почва бы нашлась, Дабы взрастить блестящий этот яд? Вы, бренного художества людей Поклонники! Вы, не щадя похвал, Дивитесь Вавилонским чудесам И баснословной роскоши гробниц Мемфиса,- но судите, сколь малы Огромнейшие памятники в честь Искусства, Силы, Славы,- дело рук Людских,- в сравненье с тем, что создают Отверженные Духи, так легко Сооружающие в краткий час Строение, которое с трудом, Лишь поколенья смертных, за века Осуществить способны! Под горой Поставлены плавильни; к ним ведет Сеть желобов с потоками огня От озера. Иные мастера Кидают в печи сотни грузных глыб, Породу разделяют на сорта И шихту плавят, удаляя шлак; А третьи - роют на различный лад Изложницы в земле, куда струей Клокочущее золото бежит, Заполнив полости литейных форм. Так дуновенье воздуха, пройдя По всем извилинам органных труб, Рождает мелодический хорал.

Подобно пару, вскоре из земли При тихом пенье слитных голосов И сладостных симфониях восстало Обширнейшее зданье, с виду - храм; Громадные пилястры вкруг него И стройный лес дорических колонн, Венчанных архитравом золотым; Карнизы, фризы и огромный свод Сплошь в золотой чеканке и резьбе. Ни Вавилон, ни пышный Алкаир, С величьем их и мотовством, когда Ассирия с Египтом, соревнуясь, Богатства расточали; ни дворцы Властителей, ни храмы их богов Сераписа и Бела,- не могли И подступиться к роскоши такой. Вот стройная громада, вознесясь, Намеченной достигла вышины И замерла. Широкие врата, Две бронзовые створки распахнув, Открыли взорам внутренний простор. Созвездья лампионов, гроздья люстр, Где горные горят смола и масло, Посредством чар под куполом парят, Сияя, как небесные тела. С восторгом восхищенная толпа Туда вторгается; одни хвалу Провозглашают зданию, другие Искусству зодчего, что воздвигал Хоромы дивные на Небесах; Архангелы - державные князья Там восседали, ибо Царь Царей Возвысил их и каждому велел В пределах иерархии своей Блестящими чинами управлять. Поклонников и славы не лишен. Был зодчий в Древйей Греции; народ Авзонский Мульцибером звал его; А миф гласит, что, мол, швырнул Юпитер Во гневе за хрустальные зубцы Ограды, окружающей Олимп, Его на землю. Целый летний день Он будто бы летел, с утра до полдня И с полдня до заката, как звезда Падучая, и средь Эгейских вод На остров Лемнос рухнул. Но рассказ Не верен; много раньше Мульцибер С мятежной ратью пал. Не помогли Ни башни, им воздвигнутые в небе, Ни знанья, ни искусство. Зодчий сам С умельцами своими заодно Вниз головами сброшены Творцом Отстраивать Геенну.

Той порой Крылатые глашатаи, блюдя Приказ Вождя и церемониал Торжественный, под зычный гром фанфар Вещают, что немедленный совет Собраться в Пандемониуме должен,Блистательной столице Сатаны И Аггелов его. На громкий зов Достойнейших бойцов отряды шлют По рангу и заслугам; те спешат В сопровождении несметных толп, Теснящихся у входов, наводнивших Все портики,- сугубо главный зал (Ристалищу подобный, где с броней Тяжелой свыкшиеся ездоки, Гарцуя пред султанским троном, цвет Языческого рыцарства на бой Смертельный вызывали горделиво Иль предлагали копья преломить),Здесь, на земле и в воздухе, кишат, Свища крылами, Духи; так, весной, Когда вступает солнце в знак Тельца, Из улья высыпают сотни пчел, Вперед-назад снуют среди цветов Росистых иль, сгрудившись у летка, Что в их соломенную крепостицу Ведет, на гладкой подставной доске, Бальзамом свежим пахнущей, рядят О важных государственных делах,Так, сходственно, эфирные полки Роятся тучами. Но дан сигнал,О, чудо! - Исполины, далеко Превосходившие любых гигантов Земнорожденных, вмиг превращены В ничтожных карликов; им нет числа, Но могут разместиться в небольшом Пространстве, как пигмеи, что живут За гребнем гор Индийских, или те Малютки-эльфы, что в полночный час На берегах ручьев и на лесных Опушках пляшут; поздний пешеход Их видит въявь, а может быть, в бреду, Когда над ним царит Луна, к земле Снижая бледный лет,- они ж, резвясь, Кружатся, очаровывая слух Веселой музыкой, и сердце в нем От страха и восторга замирает. Так уменьшились Духи, и чертог Вмещает неисчетные рои Просторно. Сохранив свой прежний рост, На золотых престолах, в глубине, Расселись тысячи полубогов Главнейших Серафических князей, В конклаве тайном. После тишины Недолгой был ко всем провозглашен Призыв: Совет великий начался!

КНИГА ВТОРАЯ

СОДЕРЖАНИЕ

Начинается совещание. Сатана вопрошает: не следует ли отважиться на новую битву для обретения утраченного Неба? Одни - за войну, другие - против. Принимается третье предложение, высказанное ранее Сатаной: убедиться в истинности пророчества или предания Небесного касательно некоего мира и нового рода существ, сходных с Ангелами или мало чем уступающих им; этот мир и существа должны быть сотворены к этому времени. Собрание в недоумении: кого послать в столь трудную разведку? Сатана, как верховный Вождь, решает предпринять сам и в одиночку рискованное странствие. Ему возглашают славу и рукоплещут. После завершения Совета все расходятся в разные стороны, и различным занятиям, сообразно наклонностям каждого, дабы Скоротать время до возвращения Сатаны. Последний пускается в путь и достигает врат Геенны, обнаруживает, что они замкнуты и охраняемы. Стражи врат отворяют их по его велению. Пред ним простирается необъятная пучина меж Адом и Небесами; с великими трудами он преодолевает ее. Хаос, древний владыка этой пучины, указывает Сатане путь к желанному новосозданному миру. Наконец странник завидел вновь сотворенный мир.

На царском троне, затмевавшем блеск Сокровищниц Индийских и Ормузских И расточительных восточных стран, Что осыпали варварских владык Алмазами и перлами, сидел Всех выше - Сатана; он вознесен На пагубную эту высоту Заслугами своими; вновь обрел Величие, воспрянув из глубин Отчаянья; но ненасытный Дух, Достигнутым гнушаясь, жаждет вновь Сразиться с Небом; опыт позабыв Печальный, дерзновенные мечты Так возвещает: "- Божества Небес! О Власти и Господства! Ни одна Тюрьма не может мощь навек замкнуть Бессмертную! Пусть мы побеждены, Низвергнуты, и все же Небеса Утраченными почитать не должно, И силы вековечные, восстав Из этой бездны, явятся вдвойне Увенчанными славой и грозней, Чем до паденья, твердость обретут, Повторного разгрома не страшась. По праву и закону Высших Сфер Главенствуя, всеобщим утвержден Избраньем, я отличьями в боях И совещаньях трон мой заслужил. Он бедствиями закреплен за мной, Дарованный мне вами добровольно, И незавидный. В Небе - высший ранг С почетом высшим сопряжен; питать К нему возможно зависть; но Вождю, Чье старшинство служить ему велит " Щитом для вас и ставит в первый ряд Противу Громовержца, наградив Наигорчайшей долей вечных мук, Кто позавидует? Где выгод нет Желанных, там отсутствует раздор. Никто не жаждет первенства в Аду, Никто свои страданья не сочтет Столь малыми, чтоб добиваться больших Из честолюбья; потому союз Теснее наш, согласие прочней, Надежней верность, чем на Небесах. При этом перевесе мы вернем Наследье наше. Именно в беде Рассчитывать мы вправе на успех, Нас в счастье обманувший. Но какой Избрать нам путь? Открытую войну Иль тайную? Вот основной вопрос. Обдумавший ответ - пусть говорит!"

Едва он смолк, державный царь Молох Поднялся; изо всех бунтовщиков Сильнейший и свирепейший, сугубо Взбешенный пораженьем. Он себя Мнил силой богоравной и скорей Согласен был бы не существовать, Чем стать слабей. Надежду потеряв На равенство, утратил с нею страх, Геенну и Предвечного презрел И нечто - хуже Ада, так воззвал: "- Стою за бой открытый! Не хвалюсь Коварством. Козни строить не мастак. Вольно хитрить, когда охота есть И время. Не до хитрецов сейчас; Они, рассевшись, будут сеть плести Уловок, а несметные ряды Воинственных изгнанников Небес Неужто прозябать обречены В ярме постыдном, в вечной тьме тюрьмы Тирана, царствующего затем, Что мы бездействуем? Нет! Ополчась Огнями Ада, яростью борьбы, Неодолимо все проложим путь К высоким башням Неба; обратим В оружье грозное снаряды пыток: Пусть на Его всесильный гром в ответ Гремит Геенна! Против молний мы На Ангелов Его извергнем смрад И черный пламень с той же силой; Божий Престол зальем чудовищным огнем И серой Пекла - тем, что Он для нас Назначил. Но, быть может, смелый план Вам не в подъем и даже мысль страшна О взлете на такую крутизну И штурме неприступных вражьих стен? Но осознайте, ежели прошло Оцепененье от снотворных вод, Испитых вами в озере забвенья, Что наша суть природная, состав Эфирный нас влечет в родную высь. Паденье Ангельскому естеству Несвойственно. Когда жестокий Враг Висел над арьергардом наших войск Разбитых и, глумясь, в пучину гнал,Кто не восчувствовал: как тяжело, Как трудно опускали нас крыла В провалы Хаоса; зато взлетим Свободно. Вы боитесь? Если гнев Могучего Противника опять Мы вызовем и Он, ожесточась, Измыслит средства, гибельней стократ, Чтоб нас добить,- чего страшиться здесь, В Геенне огненной? Что может быть Прискорбней, чем, утратив благодать, Терпеть мученья, в бездне пресмыкаться, Где негасимый пламень вечно жжет Рабов безжалостного Палача, Склоняющих угодливо хребты Под пыткой, под карающим бичом? А если Он замучит нас вконец, Мы уничтожимся, исчезнем вовсе. Чего тогда бояться? Почему Мы жмемся и Тирана разъярить Колеблемся? Свирепо нашу плоть Эфирную Он обратит в ничто; Но разве, перестав существовать, Мы счастливей не будем? Разве впрок Бессмертье истязуемым рабам? Но если Ангельское бытие Пресечь нельзя и наше естество Божественно воистину, тогда И в худшем случае для страха нет Основы. Прежний опыт подтвердил, Что Небо мы способны сотрясти, Вторгаясь непрерывно, и Престол, Хотя и неприступный, и самой Судьбою предназначенный Царю Небесному, тревожить. Пусть победа Немыслима, зато возможна месть!"