Падение Эбнера Джойса - Генри Фуллер Страница 9

Эбнер слушал в мрачном молчании, как миссис Пенс щедро расточала похвалы «Жезлу тирана»: помимо глубокой нелюбви к светской болтовне, он не был обучен тем удобным фразам, которыми можно ответить на потоки слов. Однако нужные слова сразу нашлись, как только миссис Пенс затронула обширную область улучшения жизни городского населения. Она, как выяснилось, имела в виду основать педагогическое училище, — его можно было бы назвать институтом Пенса, если бы дело удалось, — и была бы благодарна всякому доброму совету или предложению.

— Как много гибнет сил и угасает талантов, как много видишь энергичных молодых людей, которые стремятся что-то делать и оступаются, не достигнув успеха из-за недостатка систематического воспитания, — гудел ее голос из глубин могучей груди.

— Только один вид воспитания действительно необходим, — веско произнес Эбнер, — надо воспитывать в людях чувство социальной справедливости, заставить их соблюдать принцип равных возможностей для всех.

— Равных возможностей? — переспросила удивленно Юдокси. — Я и хочу оказать молодым людям равную помощь в начале жизненного пути. Разве это не одно и то же?

Нет, Эбнер не мог согласиться. Подобно многим другим жителям западных штатов, Эбнер слепо верил в чудодейственную силу законодательства. Он крепко взял собеседницу под руку и, быстро вышагивая своими сильными ногами, повел ее по залам, словно по штатам — одному, другому, третьему, и наконец вознес под купол Капитолия. Повсюду трудились в согласии выразители интересов суверенного народа, сенаторы и члены Палаты представителей, и Эбнер, казалось, был одним из них. В присутствии столь высоких лиц, которым поручено следить за порядком, Юдокси Пенс почувствовала себя совсем маленькой. Чего стоила невесомая эманация ее доброй воли и добрых намерений в сравнении с мощью этих мужей, двинувшихся стальными колоннами к решению великой Проблемы?

Она заметно сникла. Маленький О’Грейди, издали следивший за миссис Пенс, в отчаянии ломал пальцы: «Он же отпугнет ее. Держу пари — она больше не появится у нас». Увы, Юдокси, почувствовав внезапное головокружение, начала понимать, что Высшие Стремления и в самом деле не для нее. Она осмотрелась и не нашла себя: миссис Пенс сошла на нет.

— Вы соглашаетесь брать у нее деньги — такие деньги? — строго спросил Эбнер у Джайлса, когда Юдокси отошла к Медоре и самовару.

— Что значит такие деньги? — удивился Джайлс. — Чем ее деньги хуже других? Что вы имеете в виду?

— Разве супруг миссис Пенс не возглавляет какой-то трест?

— Да, кажется так: Трест Перин или Трест Воздуха и Солнечного Света, не скажу точно. Я не особенно интересовался.

— И все же вы выполняете их заказы?

— И получаю хорошее вознаграждение. Кстати, миссис Пенс уже заплатила мне за эскизы — без задержек, по-деловому. Почаще бы так.

Эбнер грустно покачал головой.

— А я-то надеялся, что мы станем близкими друзьями...

— Я и сейчас надеюсь. Но что поделать — приходится зарабатывать на кусок хлеба с маслом.

Эбнер поспешил отойти в укромный уголок за занавесью, мысленно упрекая себя за то, что пользуется гостеприимством таких людей. Ему следует уйти, уйти немедленно и не возвращаться. Пока он раздумывал, как бы незаметно ускользнуть, подошла Клайти Саммерс.

Крупные мужчины не внушали ей робости, напротив, она уже успела убедиться в том, что их легче прибрать к рукам, чем маленьких; собственно говоря, она давно пришла к выводу, что молодой, бойкой и приветливой девушке, обладающей изящной фигуркой, копной солнечно-золотистых волос и большими, чуть навыкате синими глазами, самой судьбой предназначено вертеть мужчинами. Но Клайти никогда не встречалась с такими, как Эбнер Джойс.

Она поняла разницу, как только принялась подробно рассказывать о своем последнем хождении в трущобы. Между прочим, она упомянула о некоторых третьеразрядных увеселительных заведениях.

— Как? — воскликнул Эбнер. —Вы бываете в мюзик-холлах, да еще такого сорта?

— Разумеется! — удивленно отозвалась Клайти. — Разумеется, я бываю в мюзик-холлах! А разве вы не бываете?

— Никогда, — твердо сказал Эбнер. — Я предпочитаю тратить деньги иначе.

Перед Эбнером незыблемым строем встали его принципы, и в памяти возник заброшенный Флетфилд. Нет, ни убеждения, ни строго соблюдаемое правило каждый месяц посылать деньги родителям на ферму не позволяли ему подобных излишеств.

— Но это же ничего не стоит, — возразила Клайти. — Там нет входной платы. Нужно только время от времени заказывать выпивку.

— Заказывать выпивку?

— Ну да, хотя бы пиво. С двумя кружками можно сидеть сколько угодно. Многие наши девушки обходятся и одной.

— Многие девушки?

— Да, мы ходили туда всей группой. Очень любопытное заведение и публика... Знаете, такой огромный зал с круглыми столиками, и всюду мужчины пьют и курят, даже не снимая шляп.

— И вы общались с ними?..

— Как вам сказать... не совсем. У нас были ложи — так, наверно, их можно назвать, целых три. Они, правда, стоили какой-то пустяк. Потом мистер Уайленд купил сигар...

— Мистер Уайленд?

— Да, он был с нами — он считал, что кто-нибудь из мужчин обязательно должен сопровождать нас. Мы, однако, не смогли курить сигары, — хорошо, что одна девушка захватила с собой сигареты.

— Сигареты?

— Ну да, у них сносный запах. Самое неприятное, что там было сильно накурено и представление никуда не годилось.

— О-о! — с отвращением протянул Эбнер.

— Не подумайте, что представление было очень уж плохо! — уточнила Клайти. — Просто скучные, наивные и слишком избитые номера, все тот же грубый фарс и мелодраматические сценки, что можно увидеть повсюду, только в скверном исполнении — просто дешевое подражание. А несчастные завсегдатаи сидели, уныло потягивая пиво, и ждали, ждали, ждали, когда же им покажут наконец что-нибудь занятное. Никого в жизни мне не было так жаль. Мы с девушками решили собрать немного денег и хоть чем-нибудь помочь им — ну, скажем, нанять настоящих артистов... — Эбнера покоробило от этого пошлого «нанять» — ...нанять настоящих артистов, чтобы те показали беднягам первоклассное представление. Мистер Уайленд тоже обещал внести пай.

— Довольно! — не выдержал Эбнер.

Клайти умолкла, озадаченная его тоном и выражением лица. С ее щечек сошел румянец наивной увлеченности и великодушной решимости, хорошенькие губки задрожали от удивления, а большие синие глаза раскрылись еще шире. Какой странный! Как необычно он воспринял ее интерес к людям, ее готовность на свой лад помочь другой половине общества вести более счастливую жизнь! Эдриен Бонд или кто-либо