Дарен Кинг - Boxy An Star

Дарен Кинг.

Звездочка и Коробок.

Апельсиновый сок с газировкой

Мы со Звездочкой лежим под пакетом с таблетками. Пакет с таблетками очень большой, просто огромный такой пакет, и весь заполнен таблетками, то есть полностью. Таблетки тяжелые, но нам это нравится. Они над нами, а мы под ними. Мы с моей девушкой. Ее зовут Звездочка. У нас с ней любовь, то есть мы влюблены. Я люблю ее. Она — моя девушка, и я называю нас «мы со Звездочкой». Нам просто ужас как хорошо вместе, и нам просто ужас как хорошо под пакетом с таблетками. Вместе. Мы лежим под пакетом. Под огромным пакетом с таблетками. Нам под ним хорошо. Мы лежим вместе, вдвоем. Мы со Звездочкой. Лежать под этим пакетом, под которым мы под, — просто ужас как хорошо. Мыс ней ласкаемся, трогаем друг друга. Трогаем пакет, под которым мы под. Пробуем, какой он на ощупь. Пакет на ощупь приятный, и нам приятно, что мы под ним. Он белый, большой и весь заполнен таблетками. Мы тоже неплохо закинулись таблетками, правда, Звездочка? Нам просто ужас как хорошо, объевшись таблетками. Они внутри, таблетки, которые мы съели. И еще они снаружи. Те, которые в пакете, под которым мы под. Мы лежим под пакетом с таблетками, тесно прижавшись друг к другу, буквально прилипнув друг к другу. Просто лежим под пакетом, прижимаясь друг к другу. И потихоньку ласкаемся. Под пакетом, под которым мы под. И нам хорошо. Звездочка любит ласкаться. Она вся такая ласкучая — просто ужас какая. Потому что она чувствительная. Ей всегда хочется всяких глупостей. Она все ласкает меня и ласкает. Ты такая ласкучая, Звездочка. Вся такая любимая и ласкучая. Все пристает ко мне и пристает. Хочет заняться, ну, этим самым. А я говорю:

— Нет, нет, нет. Я уже не могу. У меня весь язык онемел и болит.

Звездочка говорит:

— Ну давай. Ну, хотя бы еще разок. Ты же у меня не мужчина, а зверь.

— Нет, нет.

Звездочка говорит:

— Ну пожалуйста, Ствол.

— Не.

— Покажи своего безобразника.

— Нет, — говорю, — только не безобразника.

— А мне хочется побезобразить. С твоим безобразником.

— Нет.

Звездочка говорит:

— Ну пожалуйста, Ствол.

— Я сказал: нет.

— А я знаю волшебное слово: пожалуйста.

— Нет.

— Давай тогда ротиком, Котик.

— Я не Котик.

Звездочка говорит:

— Давай тогда ротиком.

— Нет, — говорю. — Я и так уже сколько с тобой это самое... Всякими глупостями занимаюсь. Я не могу заниматься такими вещами все время. У меня весь язык онемел и болит.

— Ну давай, Ствол. Ты же у меня не мужчина, а зверь. И потом, мы вовсе даже и не занимались никакими глупостями. Мы вообще ничем не занимаемся. Просто лежим — обнимаемся.

Мы просто лежим под пакетом с таблетками и обнимаемся. Мы со Звездочкой. Только вдвоем. Мы с моей девушкой, которую я люблю. Звездочка пихает меня локтем под ребра. Но не сильно. Любя. Я это чувствую. Такой мягкий тычок под ребра. Локтем. Не сильно. И я говорю ей:

— Звездочка, а я чувствую, как ты меня пихаешь.

— Нет, я тебя не пихаю. Я тебя раньше пихала, а теперь уже нет.

— Но я чувствую твой локоть, — говорю я. — Чувствую, как ты пихаешь меня под ребра.

— Нет, Ствол. Я тебя раньше пихала. А теперь не пихаю.

— Но я же чувствую, что пихаешь. Вот прямо сейчас.

— Я знаю. — Звездочка говорит: — Ты чувствуешь, как будто я тебя пихаю. Но это еще ничего не значит. Потому что вот прямо сейчас я тебя не пихаю. Это твои ощущения тебе говорят, что тебя раньше пихали. Но сейчас, посмотри, я тебя не пихаю. Раньше пихала, да. А теперь — нет.

— Тогда почему я чувствую твой локоть?

— Это все из-за стразов, — объясняет Звездочка. — Ты наелся таблеток и чувствуешь то, что должен был чувствовать раньше, когда оно было. Оно было, да. А теперь — его нет. Но ты его чувствуешь, потому что наелся стразов, и чувствуешь то, что было, когда оно уже было, а потом прошло. И теперь его нет. Но ты его чувствуешь. Они, стразы, такие. Как будто, как будто... Да. Э... Слушай, Ствол?

— Да?

— А на что оно похоже?

— Что?

— Ну, то, когда я тебя пихаю, то есть как будто пихаю. — Звездочка говорит: — Как у тебя ощущения? Тебе больно?

— Нет, малыш. Мне не больно. Наоборот, хорошо. Как будто ты меня не пихаешь, а наоборот, обнимаешь. Так ласково-ласково.

— Это все из-за стразов, Ствол. Давай съедим их побольше и будем пихаться под ребра. Вернее, обниматься. Долго-долго. Всегда.

— Нет, Звездочка, — говорю я. — У нас больше нет никаких таблеток. Ни стразов, ни ешек. Только которые мы уже съели. Которые у нас внутри.

— И снаружи. Над нами.

— Что снаружи?

— Таблетки.

— Какие таблетки?

— Которые в пакете с таблетками. Который над нами, а мы под ним.

— Да, но это не наши таблетки. Они просто над нами, а мы под ними. И потом, они все равно там, в пакете. А мы не в пакете, мы под пакетом. Я же тебе говорил. А я не люблю повторять дважды.

Звездочка говорит:

— Давай их тоже съедим. Съедим весь пакет.

— Не надо пакет, — говорю я резонно. — Тогда у нас не будет, под чем лежать.

— Все равно мы под ним ничего не делаем.

— Что значит мы ничего не делаем? Тогда что же мы делаем? Мы лежим, обнимаемся. То есть что-то мы делаем. А ты говоришь — ничего.

Звездочка кивает. Я чувствую, как она кивает. Медленно. А я просто лежу, и мне так хорошо, и...

— Эй, зверюга.

Я просто лежу, и мне так...

— Зверюга.

Я просто лежу.

— Ну давай, Ствол. Давай. — Звездочка говорит: — Ты же у меня не мужчина, а зверь. Ну, давай поласкаемся, и вообще.

Я просто лежу, и мне так хорошо, и...

— Ствол, ау. Ты меня слышишь? — Звездочка говорит: — Ты вообще меня слушаешь? Послушай меня. Давай немножко займемся глупостями. Так, совсем капельку.

Что меня напрягает в Звездочке: ей вечно хочется всяких глупостей, когда тебе никаких глупостей вовсе не хочется.

Звездочка говорит:

— Неужели тебе не хочется? Ладно, я знаю, что надо сделать, чтобы тебе захотелось. Давай съедим весь пакет с таблетками.

— Нет, Звездочка, мы не будем есть весь пакет. Нам уже хватит таблеток, они у нас скоро из попы посыплются, сколько мы их уже скушали.

— Да ладно, Ствол. Мы съедим только пакет, а таблетки, которые в нем, есть не будем.

— Нет, Звездочка, — говорю. — Если мы съедим пакет, тогда у нас не будет, под чем лежать. Я же тебе говорил. А я не люблю повторять дважды.

— Да ладно тебе. — Звездочка говорит: — Все равно мы под ним ничего не делаем, как я уже говорила, а я, как и ты, не люблю повторять дважды. А раз мы под ним ничего не делаем, значит, можно его и съесть. Он все равно нам не нужен. Вот если бы мы под ним что-то делали, скажем, занялись бы всякими глупостями... но тебе вот не хочется глупостей, потому что тебя почему-то замкнуло, что ты устал и что тебе больше не хочется всяких глупостей.

Что меня напрягает в Звездочке: ей вечно хочется всяких глупостей, когда тебе никаких глупостей вовсе не хочется. Когда тебе хочется просто лежать вместе с ней под пакетом с таблетками и вообще ничего не делать. С ней вдвоем. Больше без никого. Просто лежать и знать, что тебе хорошо. И даже не хочется ничего говорить, потому что слова — это просто слова, и даже когда мы со Звездочкой ссоримся, все равно это просто слова, потому что мы любим друг друга. И нам хорошо с ней вдвоем. Но она говорит, что ей хочется глупостей, а я говорю, что сейчас не хочу, ну, потому что мне просто не хочется, чтобы сейчас. Я уже говорил. А я не люблю повторять дважды.

Звездочка говорит:

— Полижи меня, Ствол. Мне так хочется.

— Что ты все: хочется, хочется. Я уже сколько раз говорил. Вот прямо сейчас мне не хочется никаких глупостей. Не буду я ничего делать, можешь даже не уговаривать. Я уже говорил. И больше я повторять не буду.

— Нет повторяй, потому что уже все прошло.

— Что прошло? Тебе больше не хочется глупостей?

— Нет, Ствол, — объясняет Звездочка. У меня не пройдет, чтобы хотеть заниматься глупостями, пока ты со мной не займешься такими глупостями, чтобы мне совсем перестало хотеться. А то, что прошло, это что ты говорил то, что ты говорил. Ты сказал, что не будешь ничего делать и что ты это уже сказал и больше говорить не станешь. А я говорю, что тебе надо сказать это снова, иначе то, что ты только что говорил, это будет уже неправда. Если ты не говоришь, что тебе не хочется глупостей, значит, это уже неправда, и теперь тебе хочется глупостей. А раз тебе хочется, то давай делать, что хочется.

— Хорошо, Звездочка, я говорю. Вот прямо сейчас. Это правда, и я буду тебе повторять это снова и снова, чтобы оно оставалось правдой. Я говорю, что не хочу заниматься глупостями. И еще долго не захочу. И больше мне сказать нечего. Я не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, не хочу...

Звездочка качает головой:

— Послушай меня, хорошо? Ты все равно не отвертишься, как бы ты ни старался. Потому что, если ты прекратишь говорить, что тебе вовсе не хочется, это будет уже неправда, ну, что не хочется, а если не прекратишь говорить, то когда ты откроешь рот, чтобы это сказать, ну или еще что-нибудь, что ты захочешь сказать, я просто залезу туда языком, тебе в рот.