Маруся Климова - Белокурые бестии Страница 10

— З-з-з-здравствуйте Лиля, — обратился к ней Александр.

Они вошли в просторную комнату, в одном углу был установлен компьютер, у окна стоял стол с телефоном, а рядом — большой телевизор. Маруся обратила внимание, что рамы в окнах были все перекошенные и облезлые, но зато на полу лежало мягкое покрытие, а стены и потолок были отделаны светлыми панелями. Была еще вторая комната, в центре которой стоял большой круглый стол, в углу — еще один, поменьше, а на стене висел большой портрет Филиппа Киркорова.

— Ох, — сказала Лиля, — какая вчера была роскошная презентация! А сколько салатов осталось! Просто целые коробки уносили! И вина сколько было, и лимонада! Даже колбаса была твердого копчения, и сыр!

— Да, — со значением подтвердил Александр, — всех накормили, все журналисты остались довольны.

— Да, — тут же подхватила Лиля, — особенно тот, с красным лицом, покрытым прыщами, с блеклыми кудрявыми волосами и в очках, он пил с особенным удовольствием, и ему, кажется, даже было мало.

Ну, такие аппетиты удовлетворить не просто, да мы, собственно, и не ставили перед собой таких целей, — улыбнулся Александр, — ведь нам и себе нужно было оставить.

И тут он широким жестом распахнул дверцы стоявшего рядом с ним полированного буфета, и Маруся увидела там целый ящик коньяка.

— А Гена разрешил? — спросила Лиля.

— Гена здесь не начальник, — ласково поправил ее Александр, — главный начальник здесь Вася.

Лиля тут же надулась, отошла в угол, села за свой стол и стала сосредоточенно перебирать там какие-то бумажки. А Александр, очень довольный, захлопнул буфет и, пританцовывая и прищелкивая пальцами, прошелся по комнате. Потом он подошел к компьютеру и уселся за него. Вскоре Маруся услышала странные звуки — щелчки, выстрелы, сдавленные крики, — а Александр то улыбался, то хмурился. На лице Лили тоже появилось любопытство, она встала из-за стола, подошла к Александру и остановилась за его спиной.

— Ой, а как же вы справитесь с этим чудовищем? — внезапно с волнением спросила она.

— Придется, придется, — сосредоточенно пробормотал Александр, продолжая двигать мышью по столу.

Марусе стало интересно, что же там такое происходит, и она тоже подошла к компьютеру. На экране она увидела длинный каменный коридор, по которому шел человек, видна была только его мощная спина, а перед этим человеком расстилалась широкая синяя гладь воды, окруженная высокими каменными стенами, и там, на этой воде, были островки, на которые прыгал человек, а вдали на крепостных стенах маячили силуэты не то людей, не то чудовищ, они угрожали главному герою, который, отстреливаясь, осторожно продвигался вперед, к какой-то главной цели. Маруся невольно загляделась на все это представление, особенно ей нравилось, когда герой прыгал в воду, и его осыпало миллионом хрустальных брызг. Александр же и Лиля, казалось, и вовсе были полностью поглощены этим занятием, Лиля даже принесла себе стул и пристроилась рядом, чтобы не стоять.

Тут зазвонил телефон, Маруся взяла трубку. Звонил Гена, он попросил Марусю срочно напечатать ему письмо на французском языке. Маруся подошла к компьютеру и сообщила Александру и Лиле, что ей нужно немного поработать, что Гена дал ей задание и скоро заедет сам. Но Александр даже не пошевелился, его лицо озаряла довольная улыбка, и он продолжал азартно передвигать мышь туда-сюда по столу. Лиля же с беспокойством покосилась сперва на него, потом на Марусю, встала и села за свой стол у телефона.

Вскоре дверь с шумом распахнулась, и в комнату стремительно вошел Гена — он был все с тем же портфелем и в том же кожаном пиджаке, он кивнул Александру и тут же обратился к Марусе:

Ну что, готово?

Нет, — ответила Маруся, — компьютер занят, — и она указала на Александра.

Тот с удивлением посмотрел на Марусю:

— Так что же вы мне не сказали сразу, что это срочно?

— Я вам об этом сказала, — возразила Маруся.

Александр пожал плечами и встал из-за компьютера. Гена стоял и молча смотрел то на Александра, то на Марусю, при этом на лице его было написано глубочайшее презрение. Пожав плечами, он удалился в другую комнату и захлопнул за собой дверь, по дороге игриво сделав пальцами Лиле «козу», в ответ она слабо захихикала.

Маруся села за компьютер и быстро сделала то, что требовал Гена. Александр тем временем сидел за другим столом и, посвистывая, смотрел в окно. Тут из-за запертых дверей раздался дикий вопль:

Саша! Саша! А ну, бля, иди сюда!

Александр встал из-за стола, поправил прическу перед висевшим на стене зеркалом и решительно пошел на зов Гены. Вскоре из-за запертых дверей послышались крики, разговор явно велся на повышенных тонах.

Маруся постучала в дверь, но ей никто не ответил. Тогда она сама открыла двери и зашла в комнату. За столом сидел Гена, руки его были сжаты в кулаки, он весь трясся, перед ним стоял совершенно красный Александр и потирал скулу. Увидев Марусю, он весь дернулся и выскочил из кабинета. Маруся положила перед Геной на стол письмо.

— Мария, — строго сказал ей Гена, — я вынужден оштрафовать вас на десять долларов, так как вы сразу не выполнили мое задание.

— Но компьютер был занят, — стала объяснять ему Маруся, — я сказала Александру, но он никак не отреагировал…

Мне неинтересно, кто в чем виноват, мне важен результат. Мое задание должно выполняться немедленно, — отчеканил Гена, глядя прямо в глаза Марусе своим холодным рыбьим взглядом.

Маруся поняла, что спорить с ним бесполезно, повернулась и молча вышла.

Николай никому никогда не позволял садиться на свою кровать, только для Маруся он делал исключение. Недавно он прочитал в одной книжке по домоводству, изданной в 1953 году, что девушка никому не должна позволять сидеть на своей кровати. «А мы что, хуже?» — возмущался Николай. И когда кто-нибудь пытался сесть на его кровать, он мягко, но настойчиво сразу же предлагал пересесть на стул или на кушетку. Его приятель Сергей обладал привилегией снимать пальто в комнате Николая, а не в коридоре, где это полагалось делать всем остальным гостям. Марусе же разрешалось сидеть на кровати. На стенах комнаты висели фотографии Николая, на большинстве из них Николай был еще молодой и худой, он в разных костюмах, отделанных кружевами, пел на сцене, гулял по Берлину, а на одной даже совершенно голый стоял на четвереньках в кустах — это он изображал Тарзана в Центральном Берлинском Парке.

Когда Николай жил в Берлине, одно время он работал в баре «Гегель», пел песни и играл на рояле. Каждый вечер в этот бар приходила старая немка, вся иссушенная, очень похожая на старую эсэсовку, она регулярно напивалась и начинала его доставать:

Скажи, русский, зачем ты сюда приехал? Что тебе здесь надо? Скажи, ты приехал за нашими деньгами?

Николай сперва отвечал ей вежливо, что, мол, ему хотелось увидеть, как живут в Германии, что он очень любит немецкую культуру, немецкую литературу и живопись. Но она каждый вечер начинала все по новой:

Зачем ты приехал сюда? Ты хочешь отнять деньги честных немцев?

Наконец Николай не выдержал и сказал:

— Хорошо, я скажу тебе, зачем я сюда приехал, только тебе это может не понравиться, я тебя сразу предупреждаю!

Она с любопытством приблизила свое ухо к его рту, и он тихо и холодно ей сообщил:

Я приехал посмотреть на людей, которые убили моего дедушку!

Тут она вся скорчилась и сразу же отвалила в свой угол, и больше никогда не приставала к нему со своими дурацкими вопросами.

Николай жил в Берлине у немки по имени Эльза, которая периодически предлагала ему заняться с ней сексом, «гигиеническим сексом», как она выражалась, и его это ужасно доставало. Он ей говорил:

У нас, русских, свои законы — сперва в церковь, а потом уж в постель! У нас так не принято, как у вас, мы гигиеническим сексом не занимаемся!

У Эльзы была своя квартира и еще домик в окрестностях Берлина, кроме того, у нее была дочь двенадцати лет. Эльза была типичная немка, нога у нее была сорок второго размера, белесые брови и ресницы, такие же бесцветные волосы, и бесцветные рыбьи глаза, но она любила Николая и хотела ему добра. Николай тоже по-своему любил Эльзу, он даже водил ее в оперу и пытался всячески приобщить к культуре, ведь она была школьной учительницей, и должна была тянуться ко всему прекрасному и высокому, нельзя же жить без воздуха, например. Однако секс все же был ему необходим, поэтому по ночам Николай приводил к себе мужиков, это были поляки, русские, англичане, немцы и даже один рыжий австралиец, которого Николай ласково называл «кенгуру», а иногда попадались и черные, ведь черные ничуть не хуже белых, а в определенном отношении даже и гораздо лучше. Эльзу все это ужасно раздражало, тем более, что с ней Николай сексом заниматься не хотел. В конце концов, она просто выгнала Николая из своего дома.