Хьюберт Селби - Реквием по мечте Страница 10

Он и Мэрион продолжили прогулку по улицам, чувствуя сухость в горле и пустоту в желудке. Они остановились у круглосуточной кафешки, купили кусок пирога и пару шариков мороженого с шоколадным и клубничным сиропом и взбитыми сливками по краю. Мэрион заплатила, и они пошли к ней. Когда они расположились за кухонным столом, Мэрион прикурила косяк. Внезапно Гарри снова начал хихикать: эта ****ь была просто нереальна. Парню нужна была Лодка. Мэрион передала косяк Гарри и медленно выдохнула дым. На улицах надо устанавливать писсуары. Тогда ей не пришлось бы унижаться, просто чтобы помочиться. Мужики всегда могут отойти в аллейку или за припаркованную машину, и это абсолютно приемлемо, но, если это делает женщина, она выглядит глупо. Именно это мне и понравилось в Европе, они цивилизованные. Гарри наклонил голову, глядя на нее и слушая, ухмыльнулся, возвращая ей косяк: не понимаю, кому ты сейчас это все рассказываешь, своему психиатру, что ли, или судье? От косяка оставалось совсем немного, и она предложила Гарри докурить, но он отрицательно покачал головой, и она аккуратно затушила «пятку», положив ее на край пепельницы. Вообще, тебе не кажется, что от всей этой темы тошнит? Я имею в виду, это же просто бред. Женщинам нельзя ни срать, ни ссать, ни пукать, ни пахнуть, ни получать удовольствие от ебли — извиняюсь, от секса. Эй, детка, я тут ни при чем, да? Ты ж не всерьез. Я ж ни слова не сказал. Да все нормально. Мне надо на ком-нибудь практиковаться. Ну так иди и практикуйся на своем психиатре. Ему за это платят. Она улыбнулась: больше не платят. Завязала? Не совсем. Я с ним встречаюсь, но не как пациентка. Гарри засмеялся: ты его тоже трахаешь? Периодами. Когда настроение есть. Меня родители спрашивают, вижусь ли я с ним до сих пор, и я говорю, мол, да, вижусь, и они мне дают по пятьдесят долларов в неделю. Мэрион рассмеялась, мне даже врать не нужно. А того, что до него был, тоже трахала? Да, только все это стало напряжно. Он перестал выписывать рецепты, хотел бросить из-за меня жену, вправить мне мозги на место… знаешь, такой настоящий шовинист. Этот мужик другой. Иногда мы с ним встречаемся, это весело, и никакой прессухи. Мы просто хорошо проводим время. И он до сих пор выписывает рецепты на транки и барбитуру. Пару недель назад мы летали на Виргинские острова вместе на уик-энд. Это было клево. Да че там, офигенно. Звучит просто круто. Ага. Так твои предки, они все еще оплачивают счета, — он мотнул головой в сторону квартиры, — за хату и все остальное? Ага. Она снова громко и заразительно засмеялась, плюс полтинник на психиатра. И еще я занимаюсь кое-какой подработкой, редактирую в нескольких издательствах. А все остальное время балдеешь и кайфуешь, так? Она улыбнулась: ну вроде того. Ты отлично все разрулила, на самом деле. Только почему ты постоянно наезжаешь на предков, всегда про них какие-нибудь мерзости рассказываешь? Да они меня затрахали своими среднеклассовыми претензиями, понимаешь? Типа, у них здоровый дом, куча денег, машины, престиж, и они собирают деньги для такого и сякого Фонда защиты своих еврейских прав, и Иисус знает чего еще — а Христа-то я чего сюда приплела? Ему надо быть поосторожнее, один раз мы его уже распяли, распнем и второй раз. Мэрион присоединилась к хохоту Гарри, да они бы и сами в этом поучаствовали. Просто они такие люди. Глотку перегрызут, чтобы заработать денег, потом отчисляют несколько долларов на защиту цветных и считают, что сделали миру большое одолжение. Посмотрим, какими либеральными они будут, если я приду домой черным парнем. Они вроде не хуже других. Гарри откинулся назад, потянулся и поморгал: да весь мир — бардак. Возможно, но весъ мир не заставляет меня краснеть от стыда. У них есть все, а культуры нет. Они тупые. Э-э, культура — шмультура, — он улыбнулся и пожал плечами, зевнул и сонно поморгал. Мэрион улыбнулась. Наверное, ты прав. В любом случае я не вижу причин позволять им опускать меня. Это все из-за хэша. Иногда меня высаживает на измену. Да, тебе надо бы научиться расслабляться, — Гарри улыбнулся сонной улыбкой, щелкнул пальцами, потряс головой, и они оба расхохотались, — когда, говоришь, пойдем в постельку? Пойдем, только не отключайся сразу. Эй, я что, по-твоему, совсем придурок, что ли? Они прыснули, и Гарри плеснул себе в лицо холодной водой перед тем, как пойти в спалыпо. Он еще потягивался и устраивался поудобнее, когда Мэрион склонилась над ним, приблизив к нему свое лицо и рукой поглаживая его грудь и живот: я не знаю, может, это из-за травы, а может, из-за разговора о родителях, но я чертовски завелась. Ты это о чем? Это все из-за меня. Вот такой вот эффект я оказываю на телочек. Я неотразим. Особенно после того, как мне увеличили член хирургическим путем, — он хохотнул, а Мэрион посмотрела на него, покачав головой, — тебе еще не надоела эта бородатая шутка? Поговори об этом со своим психоаналитиком. Может, это просто исполнение желаний, — снова засмеялся Гарри. Мэрион фыркнула и поцеловала его, скользнув губами по его губам, а затем засунув язык ему глубоко в рот, Гарри ответил тем же и обнял ее, почувствовав ладонями ее гладкую кожу, лаская ее спину и ягодицы, в то время как она легко и нежно гладила его яйца и внутреннюю сторону бедер, целуя ему грудь. И живот, затем схватила его член, немного погладила, обхватила его губами и начала ласкать языком, а Гарри продолжал гладить ее ягодицы и промежность, постанывая и вытягиваясь, прикрыв глаза, потоки света пробивались сквозь его закрытые веки, а когда он снова открыл таза, то едва мог разглядеть жадно заглатывающую его член Мэрион, потому что его мозг был наэлектризован мыслями и образами, и, хотя наркотики и сексуальное удовольствие сделали его инертным, инертность эта была восхитительна, абсолютно. Эта вялость была внезапно прервана, когда Мэрион села и ввела его член в себя, после чего он несколько часов, а может, секунд просто лежал и слушал возбуждающие звуки их секса — Прокатись на петушке до Бренберри-кросс, — потом открыл глаза и притянул к себе ее за груди, чтобы удобнее было их ласкать, дразнить, посасывать и покусывать, в то время как его руки бродили вверх и вниз по ее спине, а Мэрион закатывала от удовольствия глаза, двигаясь, извиваясь, вздыхая, постанывая, и они продолжали заниматься любовью до тех пор, пока сквозь занавески не стали просачиваться утренние лучи, жар их страсти начал остывать в теплоте солнечного света, и в конце концов внезапный сон одержал верх.

Сара с любовью намазала кремовый сыр на рогалик, глядя одним глазом на тускло мерцающий в утреннем свете экран телевизора. Она щедро откусила от рогалика, запив небольшим глотком горячего чая. Периодически она подравнивала мягкий сыр ножом, прежде чем откусить снова и отхлебнуть еще немного чая. Она старалась не торопиться, но съела весь бублик еще до начала следующего рекламного блока. Я потерплю. До конца рекламного блока. В следующем ролике должны будут рекламировать кошачий наполнитель. У них такие славные киски. Они так мило мурлычут. Она отхлебнула из стакана с чаем, глядя в телевизор с мыслями о том, что, пожалуй, она потерпит с едой до конца всей рекламы. Хотя это вообще не проблема. И после завтрака она пойдет в библиотеку за книгами по диете. Главное, не забыть. Сначала в библиотеку, а потом к Аде, красить волосы в прекрасный рыжий цвет. О, привет, киска. Ой, какой же миленький маленький котик такой хорошенький, так и хочется его потискать. Она потянулась и, взяв датский рулетик, стала машинально размачивать его в чае. Она осознала свои действия, только когда положила рулет в рот и начала жевать. Она посмотрела на кусок в своей руке, на следы зубов на нем и поняла, почему у нее такие приятные ощущения в животе и горле. Она почти полностью игнорировала peкламу, продолжая кусать и жевать как можно медленнее, делая маленькие глоточки из чашки. При кончив вкуснейший рулет, она снова облизнула губы, затем пальцы, потом вытерла руки о кухонное полотенце, лежавшее у нее на коленях, и мягко промокнула губы, прежде чем отпить еще чаю. Она посмотрела на упаковку от выпечки и, вытерев пальцем остатки глазури, слизнула ее. Никакого расточительства. Мммммм, так вкусно. Особенно вкусно было сегодня утром. Может, стоит съесть еще немного? Но тогда я пропущу конец программы. Нет, больше не стоит. Вообще надо думать о сладком. Буду смотреть сериал и не думать датской выпечке. Она продолжала стирать пальцем остатки глазури, слизывая их. В конце концов она смяла все обертки и упаковки в комок и бросила их мусорное ведро, забыв о бубликах с мягким сыром и рулетиках, которые были сегодня какими-то особенно нежными. Особенными. Она посмотрела сериал и, как обычно, вздохнула над счастливым и забавным концом, потом допила чай и стала собираться в библиотеку. Помыла тарелку, нож и стакан, Поставила их на сушку, причесалась, привела себя в порядок, надела милый свитер с пуговками, затем посмотрела на телевизор, выключила его и вышла из квартиры. Она знала, что для почты еще рано, по все равно проверила почтовый ящик. На всякий случай.