Я посадил дерево - Никита Михайлович Раков Страница 11

эмоцию разочарования я заменил на усталый выдох. Арника умерла. Я не знал, что она болеет, так как мы мало общались в последние месяцы, но где-то в глубине души я успел попрощаться со всеми своими близкими. Вилли попросил помощи – он хотел вытащить её тело из квартиры и увезти на кладбище и, учитывая то, как Вилли всегда старался мне помочь, отказаться я не мог, хоть и видел в этом ритуале мало смысла. Я отправился одеваться.

В городе рассвет настаёт, как включаются фонари. Я молчаливо шагал вдоль улиц, мало о чём размышляя, так что добрался я до небольшого частного района достаточно быстро. В маленьком одноэтажном доме Вилли уже успел немного прибраться, а тело он завернул в пакеты разных продуктовых магазинов. "Не нашёл я ничего лучше". Вокруг было прибрано, чайник очищен от накипи, сковородки висели на полочке от меньшей к большей, кровать убрана двумя покрывалами, а поверх лежали три подушки и голубой плюшевый слон средних размеров. Окна были зашторены и не выпускали мягкого жёлтого света наружу. Немного пахло деревом. Мы с Вилли переглянулись, поделившись друг с другом странным тихим настроением, после чего Вилли отвёл глаза на тяжёлую кучу пакетов и спросил: "Хочешь взглянуть?". Мне было совершенно неинтересно смотреть на безжизненное лицо в очередной раз – они все похожи, сливаются воедино, в один сплошной труп, так что даже через плотную белизну пакетов я уже видел знакомое мне слегка вздувшееся однообразие. Вилли хотел отвезти её на кладбище неподалёку и закопать где-нибудь поглубже. Видимо, хоронить Арнику рядом с забором казалось неуютным – там же ходят часто и пространство открытое. Мы взяли металлическую одноколёсную тачку в сарае и погрузили туда тело. Вилли без расспросов взялся за ручки и начал толкать тачку вдоль грунтовой дороги к забору. Зачем-то мы закрыли калитку на засов. Мало ли.

"Как твои дела с теми семенами?" – спросил он, перебивая грохот металла. Я поведал ему о смерти нашего эксперимента, думая в это время о том, к каким ещё способам мне придётся прибегнуть, чтобы всё-таки спасти растения от болезни, и вообще – смогу ли я это сделать. "Много стало смертей. Я думал, что с моим образом жизни я сдохну первый, но, видимо, за моё прошлое мне пришлось заплатить как-то иначе. Знаешь, я даже думал в школьном альбоме красным маркером зачёркивать лица тех, кто уже ушёл из жизни. Как в кино каком-нибудь. Но почему-то передумал". Пока мы шли, я курил и не знал, что ответить. "Ты верующий вообще? Я вот да. Но, честно если, все эти мысли религиозные мне не близки. Книга вот твоя заебись, в неё я бы верил с удовольствием. В людей этих, в плоды сладкие, всё такое. Чё думаешь, Лиян бы это говно пережила?". Я думаю, что пережила бы. В этом и есть её смысл – существовать поверх людей и остальных, растить потомство одно за другим, населять планету. Возможно, у неё даже есть очистительная функция – если её дети переходят границы, то их стоит с этой планеты убрать. Стало немного жаль, что я не проработал эту идею в книге. Мы подошли к низкому кладбищенскому заборчику. "Кстати, на той альбомной фотографии я остался бы последним".

Внутри, за забором, в ночи синела лиственная гуща, перекрывая небо и укрывая нас. Вилли толкал гудящую тачку по плохо выложенной разошедшейся плитке, я шёл рядом и оглядывал могильные камни вокруг. Некоторые имена были настолько литературными и вычурными – будто их специально придумали для нанесения на надгробия, а некоторые надписи казались ироничным рекламным слоганом: "Кристалл Виталина – и пусть сияет даже после смерти"; "Арго Дувиас – без сердца, но в сердцах". Сторонние прохожие любят делать акцент на эпитафиях и в целом заключать в холодный камень чьё-то горе, пытаясь выразить немного уважения незнакомым родственникам. Кто-то любит вчитываться в имена и представлять чужую беду. А мне нравится смотреть на разбитые заборы, покосившиеся оградки, замшелую гранитную серость и представлять, как свободные и весёлые люди пьют сейчас чай где-то вдалеке, а забытое тело гниёт по-честному оставленное. Мне нравится их одиночество, их принятие и нравится справедливость – умершие должны оставаться в земле, а не тяготить мысли живых.

"Вот тут давай". Мы выкопали неглубокую яму в земле и мягко, насколько могли, бросили тело вниз. Секунд пять ещё простояли, смотря в тёмную могилку. "Надо, что ли, пакеты снять", – неуверенно сказал Вилли и, судя по его взгляду, он надеялся, что сделаю это я. Я и сделал. Стащил целлофан, расправил тело вдоль и в последний раз посмотрел на мёртвое лицо Арники. И всё-таки они все одинаковые. Мы засыпали её рыхлой землёй и сели напротив перерытой ямы, закурив и молча.

"А грибы ты пробовал?" – молча могли сидеть не все. "Да нет же, не как наркотик, а выращивать грибы? Пробовал?". В грибах не было смысла – не являются они растениями и в микологии я туповат. Странное было что-то на этом кладбище. Мы сидели в уютной темноте деревьев, кругом шелестела трава, будто лето здесь наступило раньше, чем в городе. Давно я не видел живой природы. "А что вообще теперь будет? Если деревья умрут?". Мне не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать про выброс углерода, так что я просто сказал, что будет хреново. Я посмотрел вокруг, размышляя о своём провале, приятно было проводить взглядом вдоль листвы. Вдруг мои глаза округлились, я обернулся головой и вернул взгляд на Вилли, произнеся лишь одно слово – деревья. Вилли сначала не понял меня, после чего обернулся и с такими же круглыми глазами вернулся смотреть на меня. "Какого хуя?". Я вскочил и подбежал к деревьям, что были ближе ко мне. Ни красных пятен, ни серой коры, ни слабости и ветхости. Идеальные, крепкие и здоровые деревья, которые уже несколько месяцев прекрасно переживают эпидемию. Я поднимал свои глаза от корней к кроне и, смотря наверх, ощущал, как глаза мои стремятся наполниться слезами. Задрав голову, я стоял, смотрел и предвкушал решение, пришедшее из ниоткуда. Я снова взглянул на Вилли. Нам нужны трупы.

Глава 9.

Я ещё никогда не был в таких местах, но Вилли уверенно заявлял, что здесь мы найдём необходимое. Кирпичи в стене между собой обложились сероватым мхом, бетонный пол под ногами усыпан окурками разного возраста, света не было и воняло сыростью. Я шаркал вдоль узкого коридора, чтобы ни за что не запнуться в темноте, старался светить себе под ноги и внимательно следить за дорогой, но