Вадим Чекунов - Пластиглаз Страница 13

Лицо Алёши было абсолютно спокойным. Казалось, он даже слегка улыбался.

Я потрепал его волосы и погладил по затылку.

– Проходим, проходим! Не задерживаем регистрацию!

Толстая седая тётка в зелёном костюме увела Алёшку в конец зала и они скрылись за дверью с надписью «Детская».

– Документы все взял? - буднично спросила жена. - Справки, выписку с работы?

«Заботливая, бля», - мне почему-то показалось странным, что вот эта стоящая передо мной напудренная баба в шубе и та, которой я много лет назад выводил краской на асфальте под окном «Ната, я люблю тебя!» - один и тот же человек. И ещё более странно - она до сих пор, юридически, моя жена. И пробудет ей ещё целых несколько минут.

– Пошли давай! Твой, небось, заждался уже! - я направился к двери с цифрой «4».

– По крайней мере, меня есть кому ждать, - следуя за мной, прошипела Наташка мне в затылок.

– Не волнуйся, не пропаду.

«Сука»

– Постой, а вещи Алёшины: - Наташка растерянно остановилась у стола с образцами. - Надо же куда-то их:

– Пошли, я сказал! Без нас разберутся: - я потянул её за рукав.

– Вот только давай тут без этого! Руки убери, я сказала! Не трогай меня, гад!

– Кому ты нужна, на хрен!

– Да уж кому-нибудь!..

Выйти, что ли, забрать у дворника этого лом:

Другая служащая - молодая стерва с дурацким пучком на макушке профессионально-внимательно проглядела наши бумаги, сверила номера паспортов и, держа в руках Алешкино свидетельство о рождении, посмотрела на Наташу:

– Быстрицкий Алексей Максимович, тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения, пол - мужской, социальный статус - RSQ-2, прошёл необходимый семидневный реабилитационно-подготовительный курс с применением «релаксидина» и к дальнейшей процедуре готов?

Бросив на меня быстрый взгляд, жена, чуть помедлив, ответила:

– Да.

– Ваше решение о расторжении брака с гражданином Быстрицким Максимом Александровичем, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, пол - мужской, социальный статус - FTS-4, остаётся в силе?

Жена кивнула.

Стерва сдвинула брови:

– Полагается отвечать «да» или «нет».

– Да.

Теперь очередь дошла до меня:

– На основании поправок восемь и сорок три к Гражданскому и Семейному кодексам Российской Федерации ваше решение не оказывает влияния на ход бракоразводного процесса и от вас требуется безоговорочное выполнение воли стороны, проявляющей инициативу:

– : в целях защиты и укрепления социального статуса женщины, - закончил я за неё.

Стерва позволила себе улыбку:

– Приятная осведомлённость. Знание законов:

– :путь к правовому обществу. Кончайте с этой хернёй. Давайте закончим со всем этим.

Стерва взглянула на Наташку. Та пожала плечами.

– В таком случае напоминаю вам ещё раз, что в соответствии с Законом о защите детства и поправкой пятьдесят восемь Семейного кодекса Российской Федерации развод родителей считается недопустимой морально-психологической травмой ребёнка, делающей невозможным его полноценное существование в качестве будущего гражданина. В соответствии с указанными Законом и поправкой, к объекту статуса RSQ-2 будет применена государственная программа форсированного завершения жизненного цикла с целью предотвращения страданий и чувства неполноценности в результате отрицательного изменения социального статуса. Прошу поставить свои подписи на прилагающихся документах.

Наташка протянула руку. Стерва услужливо вложила ей в руку чёрную папку.

Золотым курсивом на папке было вытеснено:

«Разрушение института семьи означает конец любой высокоразвитой человеческой цивилизации. А.Гитлер».

Пять или шесть листов - удивительно невзрачных, тонких и блеклых, заполненных мелким шрифтом с перечислением множества статей и положений, мы подписали, почти не глядя.

***

Ни открывать, ни придерживать дверь для Наташки я не стал. Наоборот, прошёл быстрым шагом через вестибюль и, выйдя на крыльцо, хлопнул позади себя дверью. Торопливо закурил и жадно вдохнул дым.

Дворника на крыльце уже не было. Лишь его гнутый лом торчал из загаженного сугроба.

Из «лексуса» меня заметили - водительская дверь приоткрылась, но я был один, и из машины никто не вышел.

Скрипнула пружиной загсовская дверь - не глядя на меня, по крыльцу спускалась Наташка.

На последней ступеньке она остановилась. Обернулась. Плотно сжатые губы. Снова в очках.

Терминаторша.

Из «лексуса» посигналили.

– Паспорта новые, сказали, через неделю готовы будут. Чистые. Без штампов и без: - плечи Наташки чуть вздрогнули. - Десять лет: Как не бывало. Как будто и не было ничего.

– И никого: - в три затяжки я выкурил сигарету и полез за новой.

«Лексус» просигналил снова - настойчивей.

– Максим: - сказала бывшая.

– Ждут тебя, - ответил я.

Самка

Из метро они вышли, держась за руки.

После влажной и душной подземки прохладный ветерок приятно обрадовал.

Допив в несколько глотков пиво, Евсеев поставил бутылку на парапет. К ней тут же, толкаясь и пытаясь обогнать друг друга, устремились две бабки. Короткая потасовка закончилась падением стеклотары на асфальт. Раздалась визгливая перебранка.

У палаток Евсеев замедлил шаг. Ощупав карманы, вытянул пачку сигарет. Заглянул внутрь и полез за деньгами:

– Курева мало.

Быстро оглядел наличку и успокоился. На приятное приключение хватит. Может, даже останется.

Вот только времени сегодня... Четверг. Особо не разгуляешься.

Если бы пятница...

Она прижалась к нему, обняв за плечи. Заглянула в глаза:

– Курить вредно, ты в курсе? Минздрав не одобряет. Возьми мне джин-тоник тогда, что ли...

Голос был приятный, глубокий, с едва уловимой хрипотцой.

Холмики грудей упёрлись, показалось Евсееву, прямо ему в сердце.

– Пить тоже не полезно. Особенно такую гадость. Но желание дамы - закон, - Евсеев провёл ладонью по её спине, скользнул вниз, легонько погладил упругий, обтянутый джинсами зад.

Прижалась к нему плотнее и жарко прошептала в ухо:

– Хочу тебя. Прямо здесь хочу.

Тронула языком его мочку.

Евсеев растерянно огляделся.

По Профсоюзке, из центра, медленно полз чадящий поток машин. На перекрёстке творилась неразбериха - не работал светофор. Машины сигналили беспрестанно. Из подъезжавших автобусов вываливались толпы людей, устремляясь к палаткам, подземному переходу и входу в метро. Тут и там на площади кучковались подростки, потягивая пивко.

Заходящее солнце светило на гигантскую тарелку с хитрой физиономией Хо Ши Мина.

– Да, в общем, не самое тут место... - улыбнулся Евсеев.

Она чуть отстранилась. Прищурилась:

– Боишься? Слабо?

Весело засмеялась и неожиданно цепко, не стесняясь прохожих, ухватила его за пах.

– Идём ко мне! Я одна живу, недалеко тут, - кивнула куда-то вперёд. - Не боишься? Хочешь, на автобусе, пару остановок. А хочешь, пешком пройдём. Погода чудесная, прогуляемся... Или тебя дома ждут, не можешь?..

Дома Евсеева ждали.

С работой сегодня управился быстро. Съездил по двум адресам, созвонился с питерским филиалом. Отстучал на компьютере несколько писем. Дальнейшее зависело от поставщиков. Остаток рабочего дня пробегал по лабиринтам «Doom"-а.

В начале шестого позвонила Наташка. Попросила по дороге купить зелени и хлеб. Нажаловалась на Митьку - опять шлялся где-то после уроков. Прижимая плечом телефонную трубку к уху, Евсеев поклялся принять меры и всадил длинную очередь в атакующих монстров. С Митькой действительно, пора что-то делать - первый класс окончил нормально, а вот во втором разболтался, стал притаскивать «пары», и по поведению замечания.

Без пяти шесть сохранился на восьмом уровне, глянул почту и выключил компьютер. Сдав на вахте ключи, вышел в тёплый летний вечер.

У метро купил в палатке и с наслаждением выпил бутылочку холодной «Балтики». Покурил. Подумав, взял ещё одну в дорогу.

Ехать всего полчаса, по прямой - от «Беляево» до «Рижской». Народу в вагон, к досаде Евсеева, набилось много. Сжимая в одной руке портфель, в другой откупоренное пиво, Евсеев протиснулся сквозь жаркие и липкие тела пассажиров в центр вагона.

«Осторожно, двери закрываются...»

Портфель и бутылка мешали держаться за поручень. Расставить ноги пошире не позволяло пространство. Ставить новенький «Samsonite» на пол не хотелось. Совать его между ног, и ехать, сжимая, словно пингвин яйцо, тем более.

Вагон, как назло, принялся дёргаться и раскачиваться. Влажная бутылка едва не выскользнула из руки. Евсеев зацепился парой пальцев за поручень, но отхлебнуть пива в таком положении не удавалось. На лбу проступила испарина.

Кто-то легонько дёрнул за брючину у колена. Евсеев, про себя матюгнувшись, раздражённо мотнул головой...