Андрей Рубанов - Сажайте, и вырастет Страница 13

Что я наделал? Зачем предал самых близких? А вдруг я застряну тут на долгие месяцы? Или даже на годы? Как они выживут без меня? Жена ни к чему не приспособлена. Она с семнадцати лет прочно привыкла к тому, что я все решаю, таскаю в дом деньги и еду. Что она станет делать теперь? Ей придется пройти через ад. Я был ее опорой. Я построил вокруг нее хрустальный дворец. Я дал ей комфорт. И зачем? Чтобы теперь оставить ее одну? Посреди этого сборища хитрых и жестоких гадов, именуемого «окружающий мир»?

Чудовищный комплекс вины перед любимыми людьми поглотил мое естество. Когда я вернусь домой, все будет по-другому, поклялся я самому себе. Больше никаких пьянок. Никаких полночных бдений возле мерцающего экрана. Никакой работы по сто часов в неделю. Только такой природный идиот, как я, и притом жестокий, может причинять боль собственной жене.

Но теперь я умный, меня вылечили лекарством под названием «баланда»,– как только я вернусь, я немедля упорядочу свою жизнь, и у нас – у жены и сына, у сестры, у мамы и отца – у тех, кого я люблю, все будет хорошо...

Маленькое, размером не более ладони, зеркальце было вделано в стену моего обиталища, над умывальником. Я приблизился, заглянул и увидел плавающую в желтом бульоне электрического света бледную, небритую физиономию. Нижняя губа кровоточила.

– Клясться глупо,– произнес желтолицый дурак с той стороны. – Не клянись. Не зарекайся. Ни от чего, никогда не зарекайся.

Да, я знаю. Обещать – последнее дело. Так принято считать меж умными людьми. Но я обязан, я не могу не пообещать самому себе – именно сейчас и здесь, в следственной тюрьме, в одиночке, – что я вернусь в семью совсем другим человеком. Спокойным, веселым, внимательным.

– А ты сначала вернись,– заметил желтолицый.

Сунув руки в карманы спадающих штанов, я принялся расхаживать от стены к стене. Время от времени останавливался и скреб пальцами колючую скулу. А иногда в сердцах ударял кулаком в каменную твердь каземата. Стена всерьез противостояла. Посмотрим, кто кого.

У меня есть мозги, у меня есть деньги – осталось придумать план.

ГЛАВА 6

В последний раз я давал взятку представителю закона за шесть часов до ареста.

Вечером того, последнего, дня я и мой босс крепко выпили. Прямо в нашем офисе. В бронированном, тщательно охраняемом, защищенном сигнализациями и видеокамерами подвале старого московского особняка, в километре от Кремля. Слева – Генштаб, справа – храм Христа Спасителя, а ровно посередине – он, наш подпольный банк. Контора без вывески и лицензии, без рекламы и названия.

Пройдя сквозь несколько смежных помещений (все двери стальные, замки сейфового типа), можно было увидеть в самой последней комнате пятисотметрового подвала несколько кресел из недорогого кожзаменителя и черный офисный стол, уставленный пустыми и полупустыми кофейными чашками, огромными пепельницами и еще более огромными калькуляторами. На такой замусоренный стол вполне можно положить усталые ноги, предварительно утопив твердый зад в кресле, налить себе потребного душе алкоголя и предаться полезному расслаблению.

Подошвы моих ботинок ярко-желтые, практически девственные. А где их портить, если везде ковры и коврики, паласы и паркеты – и здесь, и в доме, и в машине, и на даче?

Правда и то, что стол смотрелся непросто. На нем лежали зажигалки «Зиппо» и «Данхилл». Пачки сигарет «Парламент». Коробки сигар «Давидофф». Стояли бутыли «Чивас Ригал». Буквально везде были самые лучшие бренды, господа. Самые популярные, престижные и крутые этикетки маячили повсюду на нашем столе.

Видя мое взвинченное состояние – оно бывает у всякого, чьи портреты под грифом «его разыскивает милиция» вот-вот повсеместно расклеят,– мой босс и компаньон Михаил посоветовал мне сходить к девкам.

– Сходи,– сказал босс, произведя хороший глоток дорогостоящего ирландского самогона,– развейся. Это тебя освежит. Ты много пьешь.

– Ты пьешь больше,– заметил я.

– А мне,– Михаил снова отхлебнул и с хрустом разгрыз кусочек льда, – можно. Я тут, типа, главный. Отец-основатель.

Мне пришлось скромно опустить глаза в свой стакан. Босс, посмотрев мне в лицо, не нашел и следа какого бы то ни было протеста, бунта или несогласия.

Вообще, мы оба выпивали очень прилично. Однако Михаил имел значительную массу тела, и характер, и силу воли – такие люди много пьют, да мало напиваются. Для него не составляло труда взять на грудь ноль семьдесят пять за вечер. И при этом быть в порядке. Соответственно, я старался не отстать. Но босс посрамлял меня каждый раз.

– Я пью сколько хочу, где хочу и как хочу, – произнес он равнодушно, но очень твердо. – А вот тебе – много пить нельзя. Смени допинг. Перейди на женщин.

– А жена? – возразил хмельной я.

– Жена тут ни при чем.

– Сомневаюсь.

– Ладно. Мое дело – дать совет старшего... Босс давал советы часто. За три года совместной работы я выслушал их, может быть, тысячу.

Михаил Мороз был старше меня на четыре года, тяжелее на двадцать пять килограммов, выше на десять сантиметров, образованнее на три университетских курса и богаче на миллион долларов. Кроме того, он, без всякого сомнения, имел несравненно больше таланта к коммерции. Жадный, жесткий, умный, он владел искусством подчинять себе людей. Я – не умел.

Приходилось признать, что у босса есть полное моральное право советовать мне, как действовать, чтобы избавиться от напряжения и страха, от неприятной сосущей пустоты внутри.

Вновь между двумя банкирами повис их общий страх.

Нас могут арестовать каждый день. ДЕЛО уже заведено. Ведется розыск. Мы должны немедленно закрыть бизнес, собрать вещички и скрыться. На два или три года. Уехать в глубокую провинцию. А лучше всего – за пределы страны.

Все зашло слишком далеко. Из наивных отчаянных дураков, сшибавших тысчонки, мы превратились в других дураков – оперирующих миллиардами. Надо сворачиваться и бежать, иначе нас не только посадят, но и отнимут при этом миллиарды. Хорошо, если отнимут свои – тогда мы просто вернемся в ту же точку, откуда начинали. То есть – к нулю. А если пропадут не только свои, но и чужие деньги? Что тогда? Пуля в лоб?

Но вместо того чтобы бежать, мы работаем по шестнадцать часов в день, потому что ни у меня, ни у босса нет сил, чтобы отойти от конвейера, по широкой радужной ленте которого несется поток золота.

Утром мы опускаем в этот поток свои натруженные ладони и к вечеру вынимаем два килограмма, считая по четыреста долларов за тройскую унцию. И так каждый рабочий день. Понятно, что сама мысль о том, чтобы закрыть лавочку, казалась нам обоим совершенно дикой и никогда нами не обсуждалась даже в шутку.

– Дома тоже пьешь? – равнодушно спросил меня шеф, играя концом галстука.

Его галстук был минимум втрое дороже моего.

– Постоянно,– ответил я. – Трезвым – спать не ложусь. Михаил упер в меня мутные зрачки.

– Много пьешь?

– Да.

– На тебя смотреть жалко. Мне ты такой не нужен, ясно? Отдыхай, типа, так же, как и работаешь. По полной программе. Девки – обязательны.

– Давай отпуск. Шеф Михаил недобро ухмыльнулся:

– Ради бога! Собирайся прямо сейчас, Андрей! Таити, Маврикий, Гоа, Барбадос, Сейшелы – куда хочешь! Можешь покупать акваланг и гавайскую рубаху. Но поедешь только тогда, когда менты с хвоста соскочат... Не раньше. Ясно? А пока советую тебе устроить, типа, маленький Маврикий на дому. Это тебя освежит.

– Не уверен.

– Развейся,– просветил меня босс. – Расслабься. Возьми себе девчонку. Двух девчонок. Трех девчонок возьми!

Прокатись в центр и возьми себе самых, типа, хороших девчонок, какие только есть! Лучших! В любом клубе ночью их – сотни. Они назначат тебе, типа, цену. Заплати им вдвое больше, или даже втрое – и получишь то, что тебя расслабит и развеет...

Произнося фразы, Михаил вовсе не выглядел искусителем – он был мрачен и все время морщился, как будто от острой внутренней боли.

– Ясно,– сказал я, не удержался и зевнул. – А зачем переплачивать?

– Это важно, малыш. Девчонки будут приятно удивлены тройным окладом и приложат, типа, все старания. Три четверти их клиентуры – грубые бандиты и извращенцы. Но девчонки предпочитают культурных и щедрых мужчин. И они будут работать. Очень хорошо работать. Чтобы тебе понравилось. И в следующий раз ты снова пришел бы именно к ним...

– Интересно,– кивнул я. Вдруг, действительно, стоит попробовать?

– А откуда ты все это знаешь? Ты что, ходишь по ночным клубам?

– Иногда,– признался босс. – Когда ссорюсь со своей. Поссорюсь – и в клуб...

– Там же полно бандитов! А ты их ненавидишь.

– Это правда,– согласился Михаил, еще раз алчно отхлебнув. – Ненавижу. Всеми фибрами. Но терплю. А что делать? Где девки, там и бандиты. И наоборот.

Я промолчал.

– Поверь,– сказал босс,– когда человек нашего склада ссорится со своей женой, то поход к профессионалкам – одно из сильных средств, чтобы успокоить нервы. Они же все продажны. Все. И жены в том числе...