Ричард Бротиган - Рыбалка в Америке Страница 13

Я прихожу домой, сажусь за стол, и в это время раздается телефонный звонок. «Помогите! Доктор! Я умираю! Живот! Это невозможно терпеть!» Я встаю, бросаю ужин и отправляюсь к больному.

Он открывает мне дверь, в руке бутылка пива. «А, доктор, заходите. Хотите пива? Я как раз смотрю телевизор. Все уже прошло. Правда, здорово? Как будто выиграл миллион в лотерею. Садитесь. Сейчас принесу пиво. Там показывают Эда Саливана».

— Нет уж, покорно благодарю, — сказал хирург. — Я отказываюсь практиковать в таких условиях. Спасибо, не надо. Благодарю покорно.

— Я люблю охотиться и ловить рыбу, — продолжал он. — Ради этого я переехал в Твин–Фоллс. Мне говорили, что в Айдахо хорошая охота и рыбалка. Увы, меня постигло разочарование. Я оставил практику, продал дом в Твине и сейчас подыскиваю новое место.

Я разослал письма в Монтану, Вайоминг, Колорадо, Нью–Мексико, Аризону, Калифорнию, Неваду, Орегон и Вашингтон с просьбой проинформировать меня о правилах, которые регулируют в этих штатах охоту и рыбную ловлю, и сейчас занимаюсь их изучением, — сказал он.

У меня достаточно средств, чтобы путешествовать как минимум шесть месяцев, и я хочу подыскать место, где можно будет заняться охотой и рыбалкой. Я не работал целый год, и при этом мне вернули налоги — тысячу двести долларов. Двести долларов в месяц ни за что. Я отказываюсь понимать эту страну, — сказал он.

Жена и дети хирурга ждали в трейлере. Они приехали прошлым вечером на новеньком «рамблере», к которому и был прицеплен этот трейлер. У хирурга было двое детей: мальчик двух с половиной лет и младенец, который родился недоношенным, но сейчас уже почти набрал нормальный вес.

Хирург рассказывал, что прошлый раз они останавливались на Большой Затерянной реке, и что он поймал там четырнадцатидюймового гольца. Хирург выглядел молодо, несмотря на то, что на голове у него почти не осталось волос.

Я еще поговорил с ним некоторое время и стал прощаться. После полудня мы уезжали на озеро Джозефуса, расположенное на самом краю Айдахской пустоши, а он отправлялся искать Америку — ту, которой нет нигде, кроме наших голов.

ЗАМЕТКА О ЛАГЕРНОМ

БЕЗУМИИ, ЗАХЛЕСТНУВШЕМ

СЕЙЧАС ВСЮ АМЕРИКУ

Подобно другим предметам, символом лагерного безумия, захлестнувшего сейчас всю Америку, стал колманский[29]фонарь — тот, что полыхает в американских лесах нечестивым светом.

Как–то прошлым летом мистер Норрис сидел в одном из сан–францисских баров. Дело было субботним вечером, и мистер Норрис допивал уже шестой или седьмой стакан. Повернувшись к мужику на соседнем табурете, он спросил:

— Ты что тут делаешь?

— Да вот, пью, — ответил мужик.

— Я тоже, — сказал мистер Норрис. — Хорошо.

— Еще бы, — согласился мужик. — Я тут завязывал на пару лет. Потом опять начал.

— Зачем завязывал? — спросил мистер Норрис.

— У меня дырка в печени, — сказал мужик.

— Дырка в печени?

— Ага. Доктор говорит, что в ней можно махать флагом. Сейчас лучше. Могу пропустить пару стаканчиков. Пользы не будет, но не опасно.

— М–да, а мне вот тридцать два года, — сказал мистер Норрис. — Три раза женился, а как детей зовут, не помню.

Мужик, сидевший на соседнем табурете, словно птица на соседнем острове, опустил нос в виски с содовой. Ему нравился алкогольный звук. Потом он поставил стакан обратно на стойку.

— Это ерунда, — сказал он мистеру Норрису. — Знаешь, как проще всего выучить имена детей от бывших жен? Надо пожить в лагере и половить форель. Рыбалка — лучший в мире способ узнать, как зовут детей.

— Ну да? — спросил мистер Норрис.

— Ага, — ответил мужик.

— Неплохая идея, — сказал мистер Норрис. — Я, пожалуй, так и сделаю. Иногда мне кажется, что кого–то из них зовут Карл, но этого не может быть. Моя третья жена терпеть не могла имя Карл.

— Попробуй лагерь и рыбалку, — сказал мужик на соседнем табурете. — Вспомнишь даже, как зовут детей, которые еще не родились.

— Карл! Карл! Мама зовет! — закричал мистер Норрис, видимо решив пошутить, но потом сообразил, что ничего смешного в этом нет. Он уже плохо понимал, что к чему.

Ему оставалось прикончить пару порций, после чего голова его упадет на стойку, как стреляная гильза. Он как всегда промахнется мимо стакана, и лицо останется невредимым. Потом голова подпрыгнет и начнет изумленно пялиться вокруг, а люди в баре будут с интересом на это смотреть. Пройдет некоторое время, мистер Норрис встанет и понесет ее домой.

На следующее утро мистер Норрис отправился в магазин и нагрузился оборудованием. Он нагрузился водонепроницаемой палаткой 9х9 футов с алюминиевой распоркой. Он нагрузился полярным спальным мешком на гагачьем пуху, надувным матрасом и надувной подушкой, которые прилагались к спальному мешку. Он также нагрузился будильником, который прилагался к мыслям о ночном сне и утреннем пробуждении.

Он нагрузился двухконфорочной колманской плиткой, колманским фонарем, складным алюминиевым столиком, набором алюминиевых кастрюль и портативным холодильником.

Последними вещами, которыми он нагрузился, стали удочка и средство от комаров.

На следующий день он двинулся в горы.

Через несколько часов после того, как мистер Норрис добрался до гор, выяснилось, что все шестнадцать лагерей, где он пытался остановиться, полны людей. Он и представить себе не мог, что найдет в горах такое столпотворение.

В семнадцатом лагере только что умер от сердечного приступа какой–то человек, и санитары скорой помощи сворачивали его палатку. Они вытащили центральную распорку и выдернули из земли угловые штыри. Затем аккуратно скрутили палатку и положили ее в машину рядом с телом.

Они выехали на дорогу и скрылись, оставив после себя облако сверкающей белой пыли. Пыль была похожа на колманский фонарь.

Мистер Норрис поставил палатку на освободившееся место, достал оборудование и быстро его собрал. Потом он съел на ужин бефстроганов из пакета, повернув главный рубильник, выключил все свои приборы и лег спать, поскольку к этому времени уже стемнело.

Около двенадцати ночи они принесли труп и положили его рядом с палаткой — всего в футе от того места, где спал в полярном спальном мешке мистер Норрис.

Он проснулся, когда они клали труп на землю. Они оказались не самыми тихими трупоносами в мире. Сквозь натянутую материю палатки мистер Норрис хорошо видел силуэт трупа. От мертвого тела его отделял лишь тончайший, весом в 6 унций, слой водонепроницаемого, плесенеотталкивающего, ВЕЧНОСУХОГО, зеленого АМЕРИФЛЕКС–поплина.

Мистер Норрис расстегнул молнию на спальном мешке и выбрался наружу, освещая себе путь гигантским, словно голова охотничьей собаки, фонарем. Он заметил, как трупоносы удаляются по тропинке в сторону ручья.

— Эй, ребята! — закричал мистер Норрис. — А ну–ка идите сюда. Вы кое–что забыли.

— Тебе чего? — отозвался один из них. В зубах фонаря они явно стушевались.

— Сами знаете, — сказал мистер Норрис. — А ну, быстро!

Трупоносы переглянулись, пожали плечами и, по–детски шаркая ногами, неохотно вернулись к палатке. Подняли тело. Оно было тяжелым, и один из трупоносов никак не мог удержать ноги.

Другой с надеждой спросил мистера Норриса:

— Может, передумаешь?

— Спокойной ночи, — ответил мистер Норрис.

Они понесли труп к ручью. Мистер Норрис выключил фонарь, но хорошо слышал, как они спотыкаются о камни у самого берега. Он слышал и то, как они переругивались друг с другом. Тот, который шел впереди, говорил:

— Да держи ты, как положено. — Потом они замолчали.

Минут через десять на другом конце лагеря у самого ручья зажегся свет. Далекий голос стал кричать:

— Ни в коем случае! Вы уже разбудили детей. Им нужно выспаться. Мы завтра уходим в поход за четыре мили к озеру Конк. Ищите другое место.

ВОЗВРАЩАЯСЬ

К ОБЛОЖКЕ ЭТОЙ КНИГИ

Дорогой Рыбалка в Америке.

На площади Вашингтона я встретил Вашего друга Фрица. Он просил сообщить Вам, что его дело было передано в суд, и что суд вынес оправдательный приговор.

Он сказал, что это очень важно, и чтобы я обязательно сообщил Вам, что дело было передано в суд, и что суд вынес оправдательный приговор, поэтому я и повторяю дважды одно и то же.

Он хорошо выглядит. Когда я его встретил, он грелся на солнце. Знаете, как говорят в Сан–Франциско: «Лучше расслабляться на площади Вашингтона, чем в калифорнийской кутузке»

Как дела в Нью–Йорке?

Ваш,

Горячий Поклонник.

Дорогой Горячий Поклонник.

Рад слышать, что Фриц не в тюрьме. Он очень из–за этого переживал. Последний раз в Сан–Франциско он говорил, что шансы 10:1 за то, что его посадят. Я сказал, что нужно найти хорошего адвоката. Судя по всему, он прислушался к моему совету, и вдобавок ему очень повезло. Это всегда хорошее сочетание.