Рон Батлин - Звук моего голоса Страница 13

Несколько мгновений спустя она спросила:

— А это ваша жена, не так ли? Ты кивнул.

— У нее красивая шляпа, — заметила Кэтрин. Потом посмотрела на тебя.

Ты не сразу ответил, но посмотрел на нее, в глаза. Эта короткая пауза и была твоим настоящим ответом. Она поняла, что твои пояснения о погоде, о пляже, еде и так далее — всего лишь слова. На самом деле все выражалось твоим молчанием.

Кэтрин посмотрела в сторону, слегка смущенная, однако довольная. Ты почти поцеловал ее тогда.

Да, ты решился: один взгляд, сдержанное прикосновение — этого достаточно.

Двое мужчин напротив встали и направились к выходу. Поезд замедлял ход. Пьяница… да что они понимают? Ты ежедневно можешь наблюдать, как они валяются под столом. Боуэн и Бейтманс из той же компании. Под стол их всех, а ты будешь заниматься бисквитами, в любой упаковке. Пьяница!

Когда поезд доехал до станции, ты вышел и быстрым шагом направился домой. Чтобы настроиться на ужин, нет ничего лучше, чем удачный день в офисе.

— Он дурак, — рассказывал ты Мэри.

Было уже почти восемь часов: жаркое в духовке, овощи на сковороде. Стол аккуратно сервирован: ножи, вилки, ложки — все блестит; сияющие тарелки, стаканы и салфетки. Мэри сидела в своем кресле, всепонимающая, как всегда. Ты сидел в своем кресле, старательно прикладываясь к джину с тоником и поливая грязью все на свете. «Наказания» безмятежно спали.

— Боуэн — дурак, — повторил ты. — Полный дурак. Полагаю, он старается, но в продвижении товара он всегда будет середнячком — и сам это понимает! Он идет к краху.

Ты рассказывал ей о встрече, о себе, о них, о тех, кто идет к краху. Ты чувствовал, как твой рот заполняется грязью, и чем больше ты ее выплевывал, тем больше ее собиралось. Она поднималась в тебе, как тошнота.

Если бы только Мэри прервала тебя! Если бы только она сказала: «Моррис, успокойся» или «Уверена, что не все так плохо».

После шести лет брака, чтобы причинить ей боль, нужно было лишь слегка изменить тон своего голоса.

— Ты согласна? — высокомерно спросил ты. Она не ответила.

Ты решил подождать — долго, как только можно, — прежде чем нанести удар по ее молчанию. Так сдерживают себя во время занятия любовью.

— Свинина, должно быть, уже почти готова, — неожиданно заявила Мэри и встала.

Все в тот вечер — стакан, из которого ты пил, тарелки и даже ножи с вилками, — все казалось ломким. Казалось, что столовая определенно треснет пополам, случись тебе неудачно переставить бокал с вином. Ты пил, чтобы перебраться за границу этой хрупкости, достичь terra firma[5].

В детстве у тебя был радиоприемник с «волшебным глазом» — зеленым огоньком, который светился тем ярче, чем сильнее был сигнал; когда станция немного уходила, его яркость блекла, как будто от разочарования. В этот же вечер, с каждым бокалом вина, ты ощущал, что твой «волшебный глаз» светится все ярче и ярче. Пока наконец постоянные помехи, эта грязь вокруг и внутри тебя, полностью не исчезли, и ты смог видеть все вещи такими, какие они есть. Теперь с помощью своего «волшебного глаза» ты мог даже подсматривать кое за чем, начиная с…

Мэри удивленно посмотрела на тебя. Наверное, ты думал вслух.

— Он был зеленый, — объяснил ты.

— Извини?

— Зеленый. «Волшебный глаз» на радиоприемнике.

— Какой «волшебный глаз»? О чем ты говоришь, Моррис?

Ты хотел объяснить, как восхитительно ярко он светился, когда бы…

Восхитительно. В тишине ты отчетливо произносил эти слоги про себя, ни разу не споткнувшись. Но говорить их вслух… Ах, твой грязный рот!

Ты стоял у серванта; Мэри в нескольких футах от тебя, Элиз и Том — у двери. Они выглядели полусонными. На Мэри — халат.

— Все в порядке, дорогие мои, — сказала она «наказаниям», которые жались друг к другу. — Все в порядке. Мыс папой просто не могли заснуть, и все. Извините, что разбудили вас. Давайте-ка снова пойдем в кроватки.

Они направились в ее сторону, и она посмотрела на тебя через голову Тома. Однако еще до того, как ты смог что-то сказать, заговорила Элиз:

— Почему у тебя палка, папа? Ты не понял.

— Палка у тебя в руке, — настаивала она.

Ты посмотрел вниз. В твоей руке была деревянная палка наподобие биты. Ты крепко ее сжимал.

— Я… — начал было ты, но почти сразу же замолчал и снова посмотрел вниз.

— Потому, — вступила Мэри, чтобы прикрыть твое сомнение, — потому что нам показалось, будто мы услышали мышь. А вы ведь знаете, как мамочка боится мышей.

Элиз хихикнула и вдруг обеспокоилась:

— Что, это правда была мышка? Мэри удалось изобразить улыбку.

— Нет, милая. Или если и была, то убежала. Так что, ты правда этим занимался? Гонялся за мышью? Ты был в пижаме и босиком.

— Может, это был грабитель! — неожиданно страшным голосом обратился к сестре Том. Элиз испугалась. Тогда Том быстро добавил: — Или призрак! — И поднял руки. — У-у-у!

— Успокойся, Том, не глупи, — резко сказала Мэри. — Что бы это ни было, оно уже убежало. Не так ли? — обратилась она к тебе.

— Убежало, — согласился ты. — И самое время, чтобы и остальные убежали — в свои кровати! Пошли, пошли! Быстрее.

Уложив «наказания» в постели, вы вернулись в спальню. Мэри молчала и, как только вы оказались в постели, выключила свет. Несколько минут вы лежали, ничего не говоря. Должно быть, уже около полуночи. Только сейчас ты понял, как замерз. Ты потянулся и взял Мэри за руку. Через секунду ты сжал ее, но ответа не последовало. Однако по ее дыханию ты знал, что она еще не спит.

Тебе так хотелось обнять ее. Ее рука в твоей была совершенно безжизненной, хотя и теплой. Тебе хотелось поговорить. Ты снова сжал ее руку и подождал. По-прежнему никакой реакции. Тебе пришло в голову, что это похоже на звонок в дверь, когда дома никого нет, и ты чуть не рассмеялся в голос. Попробовать позвонить еще раз, что ли?

— Спи, Моррис, — ясным голосом резко произнесла Мэри.

— Мэри, я…

— Спи. Поговорим утром.

— О чем? Мэри, я хочу понять, что…

— Ты хочешь понять? — презрительно спросила она.

И добавила что-то, но тише, так, что ты не уловил.

— Извини? — произнес ты после паузы. — Я не совсем…

— Я сказала «Господи Иисусе», Моррис, — гневно ответила Мэри. — А теперь спи и дай спать мне.

Ее голос был очень твердым.

— Ты сердишься? — спросил ты через несколько секунд и тут же пожалел об этом.

— Ради бога, Моррис. — Мэри села на кровати и ударом руки включила свет. — Ты настолько пьян, что?.. Конечно, я сержусь! — Она сверкнула глазами.

Она была между тобой и лампой, и когда она слегка сдвинулась, свет попал тебе прямо в глаза.

Слишком ярко; ты закрылся ладонью, как щитом. Неожиданно Мэри отпрянула от тебя.

— Неужели ты думаешь, что я собираюсь… — Ты был шокирован.

— Я не знаю, что ты собираешься! — выкрикнула она. — И не уверена, что ты сам это знаешь.

Несколько секунд вы оба сидели, глядя друг на друга. Она злилась, ты был в полном замешательстве. Ты не мог понять, что не так — что-то произошло, но ты не имел понятия, что именно. Все же, чтобы показать, что ты не обижен, и продемонстрировать, что она на самом деле тебе небезразлична, ты нежно положил руку ей на плечо.

Мэри стряхнула ее.

— Не трогай меня! — свирепо проговорила она. Затем, через мгновение, добавила более спокойно: — Оставим все до завтра. Я очень устала, Моррис, очень.

Она не улыбнулась и протянула руку, чтобы выключить свет.

— Спокойной ночи, — сказал ты, постаравшись сделать это раньше нее. Она не ответила.

Вдвоем вы лежали в нескольких дюймах друг от друга, в молчании. То, что она не пожелала тебе спокойной ночи, каким-то образом подействовало на тебя успокаивающе. Сна не осталось ни в одном глазу. Требовалось усилие, чтобы сопротивляться искушению вновь взять ее за руку. А тебе хотелось. Ты знал, что это разозлит ее, — и все равно тебе хотелось. Ты предвидел ее реакцию: она отбросит руку в сторону, закричит на тебя, и от этого твоего проявления привязанности станет только хуже. Ты точно знал, что произойдет.

И прежде чем тебе удалось остановить себя, ты произнес ее имя вслух: — Мэри.

Без единого слова твоя жена поднялась. Ты увидел, как она надевает халат и сгибается за шлепанцами. Все в темноте. Ее силуэт двинулся по комнате, рассерженно. Молча, не говоря ни слова. Тебе нечего было сказать, по крайней мере сейчас. Ты услышал, как дверь за ней закрылась.

Она ушла спать в свободную комнату. Даже сейчас тебе хотелось последовать за ней, извиниться, вымолить прощение, дать обещание. На секунду ты представил, как лежишь в ее объятиях, примиренный, вы оба нежно обнимаете друг друга… и вдруг — почти мгновенно — ты вновь вернулся к моменту мольбы о прощении.

Лежа в постели, ты начал вспоминать все, что произошло, повторяя каждую фразу. Повторяя ее ярость. Повторяя жесты компромисса, которые, ты уверен, привели бы ее в еще большую ярость.