Густая туча интереса - Паша Киста Страница 13

этого не видел и толком не слышал, разве что невнятные крики, но все поняли, что что-то произошло. Что-то очень серьёзное. После того, как я ушёл есть, я даже подумать не мог, что мне станет стыдно. Однако я быстро пришёл в себя и осознал всё. Нужно извиниться сейчас, потом уже будет поздно. Сразу. Нужно сразу. Сейчас. Я зашёл на балкон и стал многократно извиняться за то, что сделал. Я искренне раскаивался. Мне было больно. У Оно были глаза на мокром месте. Оно меня простило сразу же, но продолжало упрекать меня в содеянном проступке. Но уже несколько мягче.

— Ну, ты же понимаешь, что ты не прав?

— Да, конечно. Извини меня ещё раз.

— Тем более, за что? За то, что я тебе майонез предложил!

— Ну, нет. Ты ведь меня оскорбил, дед.

— Ой, да ладно тебе. Оскорбил! Не бить же в ответ…

— В любом случае, извини. Я не знаю, что на меня нашло. В последнее время я сам не свой.

— Ладно. Сделаем вид, что этого не было. Давненько мне так не прилетело. Наверное, с армии, — Оно улыбнулось мне. В глазах сверкнуло уважение!

Я ушёл к себе в комнату, пить чай. Лицо у меня продолжало гореть, руки по-прежнему тряслись, и голова всё также была сжата. Я не мог делать вид, что ничего не было. Однако мне стало легче от того, что я извинился сразу. Постепенно ко мне приходило понимание глубины всей ситуации. Оно совершало столько безнаказанного насилия, что привыкло уже к своей неприкосновенности. Ответить Оно на оскорбления словами было бы бесполезно. Что бы я сказал? Оскорбил бы в ответ? Пристыдил бы как-то? Нет. Застыдить Оно невозможно, а оскорблять в ответ глупо. Оно неуязвимо к нравственности и морали, как пластик неуязвим к разложению. Поэтому словами отстоять своё достоинство для меня было невозможно. Но я так нуждался в этом. И мой мозг сам нашёл выход накопившегося негатива. Когда я наносил удар, я не понимал, как принял это решение. Это был быстрый и бесконтрольный импульс. Взрыв адреналина. И это было самое верное решение, как и сразу же извиниться. Если бы я решил проигнорировать унижение, то стал бы, во-первых, для себя лошарой и терпилой, во-вторых, Оно бы убедилось в своей правоте, чего мне допускать не хотелось. А если бы я не извинился сразу, то не извинился бы уже никогда в гадость своего упрямства, и считал бы себя неправым в этой ситуации, меня бы съедал стыд изнутри, и в конце концов я извинился бы, но много позже и не в тему. Я был доволен собой, хоть и максимально хотел бы, чтобы этой ситуации вообще не было.

Оно, конечно, за оскорбления не извинилось. И не извинилось за сказанную фразу, которую я не хочу повторять. Фразу, которую назад теперь не вернуть. Фразу, которая навсегда теперь засела в моей голове. Очень сильная фраза, которая превратило Оно для меня в Оно, и разорвало между нами родственную связь. Фраза, которая вынудила меня написать этот ужасный рассказ.

_________________

Перед тем, как объединить все написанные рассказы в сборник, я их ещё раз прочитал и немного отредактировал. Некоторые рассказы я даже убрал, потому что они мне совершенно разонравились.

И вот я читаю спустя время «Оно» и понимаю, что как будто уже не согласен с последним абзацем и сам рассказ уже как будто не актуален. «Оно» — это мой родной Дед. Старый Хрен, как я люблю называть его в шутку. Он, кстати, не обижается на это.

В общем, то, что он сказал типо — «Нет у меня больше внука» — это меня уже не волнует, как и его не волнует то, что я дал ему оплеуху. У нас хорошие отношения, и мы действительно помирились и забыли этот момент. Уладили, потому что мы семья. Я считаю, что в семье любые конфликты должны быть урегулированы. Нужно уметь прощать друг друга. Так что несмотря ни на что я люблю своего Деда, а он любит меня.

Но я не могу удалить этот рассказ, потому что чувствую, что он хорош. Он был написал мной моментально, в нём есть энергия, злость, нерв, нервы. Это произведение. Пусть оно (произведение) отправится жить своей жизнью, а мы с Дедом тоже продолжим жить, но только в другой парадигме, никак не связанной с той, куда отправится данный рассказ.

Очерки о грустной ебле

Джу

Наверное, это было днём. Лежал на кровати, листал и******м и увидел, что девочка по имени Джу выложила фотку своей пухлой руки с кольцом на фоне моря. Кажется, Балтийского. Пальцы у неё были похожи на сосиски, а ногти были бледно-розового цвета, короткие и круглые, как монеты. Кстати, и лицом она смахивала на певичку Монеточку. Также была там вторая фотка. С аналогичным фоном. Только эта мясная рука с кольцом касалась щеки, видимо, её жениха. Джу целовалась с ним.

А всего-то полгода назад. Зимой. Я помню, как мы гуляли с ней по Москве. Зашли в один бар, взяли по пиву, и слушали играющие через динамик английские рок группы. Джу была весела, активна. Глаза у неё были хитрые, лисьи. Лицо было круглым, но не как её ногти, которые как монеты, а как солнце, благодаря её рыжим кудрям. Она была похожа на барана не только кудрявыми волосами, но и своим упрямством. Хотя в тот вечер оно особо не выражалось. Я прочитал ей свои стихи, которые вскоре должен был читать на поэтическом вечере. Она сама попросила и ей понравилось. Когда мы вышли из бара, Джу предложила поехать к ней. Для меня это было несколько неожиданно, ведь мы виделись с ней второй раз в этой жизни. Видимо, прочтение стихов на неё так сработало. Кажется, мне первые дадут за них. Это хороший обмен. Похоже, занятие поэзией начинает себя окупать. Я согласился, но немного заволновался, пообещав, что приставать к ней не буду. Она засмеялась, но она понимала, что таким образом я намекнул, что будет обратное. Мы спустились в подземку.

Снег валил хлопьями. По пути к её дому, мы остановились у фонаря, и смотрели, как он светит на снег. Я замерзал, поэтому насладиться этой красотой в достаточной мере не смог. Думал, лишь бы быстрее добраться до её дома и что-нибудь ещё выпить.

У Джу была двухкомнатная или трёхкомнатная квартира. Уже и не вспомню. Полностью в её распоряжении. Мы сидели на кухне, и пили чай