Внутри - Евгений Гатальский Страница 14

Объяснять все это прохожим нет смысла. Подумают, что я хочу попасть в дурдом, чтобы избежать тюрьмы.

Поэтому я достаю из бардачка ключи от дома, несусь к входной двери, трясущимися руками открываю дверь, смотрю на красный коврик – не удивился, если бы на нем были очередные мозги – затем врываюсь в дом, мчусь по лестнице в спальню, достаю из шкафа чемодан, кое-как запихиваю туда свои вещи, первые подвернувшиеся под руку, по тому же принципу бросаю в чемодан вещи Сэнди. После беру фирменный пакет супермаркета PrickMyNuts, швыряю туда все бритвы и зубные щетки, что, опять же, просто попались под руку, бегу на кухню, кидаю в пакет сухой корм, затем беру под мышку уже не спящего от моего бега Гейси, Гейси, особенно тяжелого сегодня, затем свободной рукой хватаю чемодан, выхожу из дома, ставлю чемодан сбоку от себя, вижу связку ключей, один из которых болтается в замке, слышу недовольный визг Гейси и, наконец, поворачиваю ключ и закрываю дверь.

Слышу недовольный визг Гейси, затем слышу:

– Куда-то собираетесь, мистер?

Я оборачиваюсь. Возле моей машины стоит женщина с ребенком, в ее руках дрожит пистолет – пистолет, нацеленный на меня.

Я охаю от боли – когти Гейси вонзаются мне в живот.

– Вы же не убьете меня на глазах ребенка, – говорю я.

– Я вас не убью. Просто задержу до приезда полиции.

Я вижу мужчину с телефоном в руках. Он трусливо стоит за спиной женщины. Избитого не мною старика поблизости нет, есть лишь его зубы на тротуаре.

– Ясно, – говорю я и начинаю медленно идти к машине.

– Стой! – От дрожащего пистолета в руках женщины в моих глазах начинает рябить. – Еще шаг – и выстрелю в ногу!

– Не думаю, – подает голос мужчина с телефоном.

– Что… – начинает женщина, но тут же ее речь обрывается. Руки перестают дрожать, она засовывает пистолет себе в рот и стреляет. Кровавая струя из ее головы заливает салон моего Форд Фокуса, затем женщина падает, и ее спина облокачивается на дверь моей машины. Ее ребенок кричит, бежит к мужчине с телефоном, на лице мужчины – ужас… который тут же исчезает. Мужчина игнорирует крики ребенка, идет к машине, оттаскивает женщину в сторону, открывает дверь, поворачивается ко мне и говорит, и говорит при этом довольно оптимистично:

– Тебе придется сидеть на ее мозгах!

– Кто ты такой? – кричу я.

Он снимает с женщины блузку, наспех вытирает водительское сиденье, смотрит на содержимое блузки с какой-то усталостью и говорит:

– Опять эти! Ну сколько можно!

Сворачивает блузку, смотрит по сторонам. Оборачивается на меня и говорит:

– Не ссы, сидеть можно. Штаны потом поменяешь. Беги, я и вправду звонил в полицию!

– Кто ты такой? – повторяю я уже тише.

Мужчина идет к потерявшему дар речи ребенку, обнимает его и говорит мне:

– Я твой друг. А твой враг – женщина в латексе. Она вселяется в чужие тела.

– Вселяется в чужие тела? – переспрашиваю я в шоке – хотя я уже ранее думал об этом.

Мужчина делает ребенку подсечку, оба падают на тротуар, прямо на серые зубы старика.

– Вали отсюда! – шипит мужчина, лежа на ребенке, но шипит, по всей видимости, мне.

– Как зовут женщину в латексе?

Я слышу полицейские сирены.

Не услышав ответа, я бросаю чемодан и пакет на заднее сиденье, кое-как пристегиваю, мягко говоря, очумелого Гейси ремнем на переднем, затем прыгаю на кровавое водительское. Смотрю в зеркало – вижу ребенка, который пинает плачущего мужчину…

С каждым минутой мой мир становится все меньше.

Я забываю, что я жив. А люди? Мертвые люди, мертвые по вине какого-то внетелесного придурка. Хотя что мне люди? Людские предрассудки сильнее любого наркотика.

Я еду быстро, но все равно, поездка кажется непозволительно долгой. Я подрезаю встречные автомобили, предрассудительные водители имеют все основания считать меня сумасшедшим – да и какая теперь разница? Я останавливаюсь возле гаража, поднимаю забор и чуть не сбиваю три пустых мольберта, стоящие впритык ко входу.

И да, студия моей Сэнди находится в гараже. И некогда гараж использовался по назначению. В нем стоял подарок Клэр, еще не утративший салонный блеск Форд Фокус.

Какая теперь разница? Какая разница, что было в этой студии, когда сейчас, в самый напряженный момент моей жизни, моей Сэнди в студии нет?

Я лихорадочно набираю ее номер и осматриваю студию. Пытаюсь найти следы борьбы или что-нибудь в этом роде, но, к счастью, не нахожу. Но и Сэнди не отвечает. Длинные свинцовые гудки.

Я вижу на полу под мольбертом… пепел. Много пепла. Очень много пепла. Я сажусь на колени и пытаюсь разобраться, от чего этот пепел и как он здесь оказался, как у меня вдруг звонит телефон.

Я испытываю настолько огромное облегчение, что считаю себя практически счастливым. Звонит моя Сэнди.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, не скрывая паники в голосе.

– Я сошла с ума, – отвечает спокойный голос Сэнди. – Если я расскажу тебе о том, что со мной сегодня случилось, ты немедленно подашь на развод.

– Сэнди, милая, когда я сюда ехал, я планировал начать свою речь практически с этих же слов.

– Сюда – это, я так понимаю, в мою студию?

– Да, я в студии, а ты где?

– Я еду домой. Мне… то есть нам, надо собрать все свои вещи…

–…и бежать без оглядки… – подхватываю я.

–…бежать туда, где никто нас не сможет найти…

–…и никого не предупреждать…

–…да…

Молчание.

– Ты так же, как и я, сошел с ума? – спрашивает Сэнди со странной смесью шока и облегчения в голосе.

– А у тебя что произошло?

– А у тебя?

Молчание. Я думаю, и думаю долго и сосредоточенно. И знаю, что моя Сэнди на том конце провода думает тем же образом.

– Это не телефонный разговор. Нам нужно встретиться. Ты в трамвае?

– Нет, в такси.

– Где ты сейчас?

– Уже на Вашингтон-стрит. Сейчас приеду, заберу наши вещи, и…

– Нет, – перебиваю я. – Возвращайся в студию. Все вещи у меня…

– Как ты догадался?..

– Не знаю, с нами происходит одно и то же безумие, наверное и идеи в наши головы приходят одни и те же. Возвращайся обратно, Сэнди, в нашем доме слишком опасно…

– А как же Гейси?..

– Гейси тоже у меня.

Сэнди, очевидно, поражается, что я не оставил пушистого засранца в домике на Пасифик Хайтс.

– Почему опасно? – спрашивает она тихим голосом.

– При встрече, дорогая, я расскажу тебе все при встрече! – Я нервничаю, хотя до этого дня в обществе Сэнди всегда