Разбуди меня в 4.20 - Филипп Лис Страница 14

Еще мы говорили о том, какие разновидности стен бывают в городе. Бывают кирпичные, наклонные, уступчатые, многофазовые. Для каждой из таких стен паркуристы придумали свои способы преодоления. Это как бурение горной породы: для каждой породы свой угол наклона бура и своя скорость вращения (когда упорное медленное сверление, а когда быстрый интенсивный ход). То же самое было и в этом экстремальном виде провождения времени, которое считается писком в современной молодежной среде. Паркур, скейтборды, прыжки с парашютом, дайвинг и прочие заморочки.

В рамках философии паркура, да и вообще экстремальных видов спорта и развлечений, само присутствие экстремальных ситуаций в жизни переводит организм человека в особый режим. Это сродни действию наркотиков: и те и другие добавляют в общий гормональный фон человека новые вещества, который активно замещают природные и начинают участвовать в обмене веществ. Если остановить прием экстрима или дури, начнет ломать от нехватки этого стимула, от дефицита, вызванного отсутствием этого вещества или действа. Поэтому все, кто втягивается в ту среду, где это принято, выходят из нее другими людьми, если выходят в принципе.

Такая оценка мне была близка, поэтому сразу понравилась. Спорт ради спорта ничего не стоит, важно то, что остается с тобой после того, как ты прошел эту школу и научился быть таким. С инсталляцией должно произойти то же самое, но я еще не видел результата, потому что не прошел до конца все закоулки восприятия и все уровни нексуса.

— Слушай, а не страшно?

— Да… Конечно, страшно, как всем нормальным людям, но я научился бороться со страхом. Прежде всего, когда страшно, ты тем более должен кидаться в экстрим, очертя голову. Только когда выхода нет, организм сам находит выход из ситуации и скрытые резервы, которые подключает к твоему активу сил. Этим решается важная проблема страха, а сам страх, как самое слабое, что есть на свете, не может тебе сопротивляться и уходит.

— И что, это вообще законно?

— А как, по-твоему, поступают солдаты, идущие в бой, пожарники, которые врываются в горящие дома, спортсмены, завоевывающие золотые и серебряные медали?

Я с самого начала хотел сказать ему о своем недавнем хобби. Только теперь настал подходящий момент: он заговорил о способах бегства от реальности, к которым причислял и экстремальные виды спорта. Не кривя душой, я сказал, что инсталляция похожа чем-то на спорт, но спорт этот не развивает мышцы, он рассчитан на кое-что другое.

— Откуда ты знаешь про инсталляцию? — как-то возбуждено спросил он.

Я ему ответил:

— Я сам сикер, человек, который инсталлируется в нексус и общается с существами из пограничных миров, встречает людей, которые туда уже инсталлированы, а еще у меня команда есть… Правда, сам я среди них недавно. А хоть и недавно, все ровно быстро схватываю некоторые вещи.

С диким ужасом шарахнулся он от меня, словно я был прокаженный, пораженный чумой и холерой одновременно. Сам того не понимая, я сделал шаг к нему, но он дико закричал «не подходи», даже стекла в соседних домах зазвенели от такого крика. Начали показываться возмущенные жильцы спальных районов, не привыкшие к таким сотрясающим звукам. И непонятно, что такого сказал я, раз вызвал такое негодование и такой ужас, что светились в его глазах.

— Ты сикер!?! — закричал он. — И еще говоришь, что я сдурел, когда лазал по стенам!!! Это ты сдурел, раз связался с инсталляцией! Смотри, скоро от тебя ничего не останется, ты закончишься, и мир для тебя закончится. Это хуже наркомании!!!

— Что?

Его глаза выкатились от страха за свою жизнь, за мою и за все жизни, что сейчас на земле. Было такое, знаете ли, сверхчеловеческое напряжение и боль, которую он видел своими выкатившимися глазами.

— Мой тебе совет: бросай!

Кого бросать? Куда бросать? Стараясь сгладить возникшее напряжение, я протянул ему руку, но тот отшатнулся еще дальше, стараясь не то что не прикасаться, не дышать в мою сторону.

В эту минуту появился водопроводчик. Этот бравый человек со шлангом на плече и чемоданчиков в руках, разодетый в стандартный водопроводческий комбинезон, вышел из подворотни, огляделся, словно делал в этой подворотне все свои дела, а теперь ехидно оглядывался на пострадавший двор, увидел меня и этого чудаковатого паренька. Выхватив из кармана большой разводной ключ, он направился к нам, но то, что это мера устрашения, а не прелюдия к действию, я понял, а вот паренек нет.

Вкатив глаза обратно в глазницы, незадачливый паркурист пустился наутек. Бежал он так быстро, что пыль, поднимавшаяся у него из-под ног, почти закрыла всю торсовую фигуру непроглядной пеленой, оставив видимой только голову. Наверняка не осознавая этого, он схватился за ближайшие кирпичи на первом этаже хрущевки, подтянулся и с рекордной скоростью взобрался на крышу. Там он мелькнул последний раз и скрылся навсегда.

Водопроводчик подбежал ко мне, огляделся и незаурядно искусно матюгнулся. Потом только он соизволил взглянуть на меня и что-то процедить сквозь зубы. Это походило на: «Ушел, елы-палы, мать-перемать».

Всю дорогу до дома я думал о том, что сказал мне этот молодой экстримал. Откуда он знает про инсталляцию, что он вообще знал о ней? Или просто сама инсталляция давно всем известна, а я что-то пропустил? Или это просто комплект общих признаков, характерных для людей, занимающихся инсталляцией, но потом закончивших это ремесло и больше не возвращавшихся в нексус, их идей, установок, на которые повлияла инсталляция? Кто мог дать мне ответы? Для этого нужен человек, который нейтрально относился бы ко мне, к процедуре инсталляции, к самому процессу, но не желающий что-нибудь утаить. Таких индивидов, увы, я не знал.

В моей голове мир разделялся только на то, что есть на самом деле и то, что есть по ту сторону. Одного раза хватило чтобы постоянно думать о возвращении. Парень был прав, такие виды развлечений сродни принятию психотропных веществ. Погружаясь в себя, я неожиданно заметил, как сознание мерцает. На секунду мне показалось, что вокруг меня в тот момент у шлюза в пограничный мир были люди. Да-да, три человека в белом.

Естественно, я подумал, что это от усталости, не придав значения тому, что видел во время мерцания. Иногда так случается, что кажется, будто видишь