Владимир Козлов - Домой Страница 15

Песня закончилась.

– Сыграйте «Все идет по плану»! – крикнул Спейд.

– Сыграйте, мы все подпоем! – послышались еще голоса. – Трудно вам, что ли?

– Ладно, уговорили! – Женька взял с обшарпанной колонки «Радиотехника» бутылку пива, сделал долгий глоток.

Сид, барабанщик, отстучал три удара, остальные вступили. Несколько человек встали с матов, начали прыгать в узком пространстве между колонками и стеной. Женька запел:

Границы ключ переломлен пополамНо наш батюшка Ленин совсем усох…

В дверь подвала постучали. Никто не двинулся с места – подождут до конца песни. Стук продолжался, кто‑то начал что‑то орать, но из‑за музыки не было слышно, и всем вообще было по херу.

– Все идет по плану! – орал я вместе с остальными.

Что‑то заскрежетало, дверь выпала. В подвал вбежали человек пять ментов и омоновцев. Музыканты остановились. Засвистел микрофон. Дрон отключил шнур гитары. Свист прекратился.

– Ну‑ка все быстро на выход! – заорал ментовский старлей. – Очистили помещение!

Женька прислонил бас – гитару к стене, подошел к нему.

– А в чем дело, можно узнать? – Женька достал из кармана и подал менту «корочку» журналиста. – Что, может, подвал заминирован?

Мент раскрыл «корочку», прочитал:

– «Голос свободы». Оппозиция, да? – Мент поглядел на Женьку – в рваной майке с надписью фломастером «Punk Not Dead», рваных заплатанных джинсах, с серьгами в обоих ушах. – Ну так, слушай ты, оппозиция. Все делается по приказу гендиректора. Дом принадлежит комбинату, и комбинат решил здесь навести порядок. Поступили жалобы от жильцов. Но вообще могу тебе сказать – не для печати… Не только в жалобах здесь дело, просто гендиректор разную такую шантрапу, как вы, не любит. Ну и есть приказ такой негласный – чтобы вас слегка прижать. Понял?

– Понял.

– А раз понял, объясни своей бригаде, чтобы ноги в руки – и уябывали. Помещение это мы закроем…

– А с аппаратурой как же быть?

– Ну, про это будешь в ЖЭКе разговаривать…

Панки медленно выходили из подвала, только Спейд демонстративно сел на пол, достал «беломор» и зажигалку.

– Э, а тебе что – особое приглашение? – Прапор – омоновец взял его за плечо.

Спейд вырвался. Омоновец дал ему в нос кулаком. Из ноздри Спейда потекла кровь.

– Э, вы что? – Женька метнулся к омоновцу. Его тут же схватили два мента, начали заламывать руки. Я схватил одного из них за плечи. Он повернулся, дал мне ногой по яйцам. Я присел.

– Я, кажется, нормально объяснил, чтоб без фокусов, – сказал старлей.

«Собака веселая, добрая, с хорошим чутьем и красивым голосом»

Место: Москва

Дата: 16/11/2006

Время: 23:57

Музыка: нет

Я иду вдоль одинаковых панельных коробок, ищу дом сто двадцать два. Оля написала в мэйле, что ее дом – третий от остановки. Но прямо над табличкой с номером приделана какая‑то труба, и номера не видно. Я подхожу к самой стене, чтобы понять – это сто тридцать два или сто двадцать два. Сто двадцать два. Иду к подъездам. Машины припаркованы прямо на тротуаре, из‑за них не пройти – я протискиваюсь между их грязными боками и кустами. Подхожу к третьему подъезду, жму на кнопки домофона. Один звонок, второй, еще, еще. Должно быть, Оли нету дома. Я сажусь на лавку.

Через двор, за хоккейной «коробкой» – такой же дом. В нем светятся окна и фонари над подъездами. Вдоль «коробки» с обеих сторон – ряды гаражей – «ракушек». В мусорке копается бомжила. По дорожке у дома проезжает заляпанный грязью внедорожник. Овчарка тянет за собой на поводке толстожопую тетку в облегающих джинсах и короткой кожаной куртке. Звонит теткин мобильник, она вынимает его, начинает базарить. Овчарка находит что‑то в траве, грызет. Из второго подъезда выходят три пацана – лет по пятнадцать, с сигаретами в зубах и бутылками пива. Один говорит:

– Ну и псина. Наверно, килограммов пять мяса жрет в день, да?

Два остальных ржут. Тетка отнимает мобильник от уха, кричит:

– Найда, фас!

Овчарка кидается на пацанов. Они ошалело глядят на нее, не двигаясь с места. Псина кусает за локоть ближайшего к ней. Бутылка падает на асфальт, разбивается. Пацан верещит. Остальные рвут когти. Собака догоняет второго, вгрызается в ногу над коленом. Пацан падает, ревет на весь двор. Третий залезает на «ракушку». Овчарка громко гавкает, встает на задние лапы, молотит ими по металлу «ракушки». Несколько человек, прилипнув рожами к стеклам, наблюдают из окон за зрелищем. Хозяйка псины равнодушно жмет кнопки своей «мобилы».

– Привет! И что это ты не отвечаешь, а? Я звоню, звоню…

Собака подбегает к ней, трется мордой о джинсы.

Два пацана волокут к подъезду третьего – которого собака укусила за колено. На его светлых джинсах – пятно крови. Овчарка бегает вокруг своей хозяйки, виляет хвостом. Хозяйка прячет телефон в карман.

– Найдочка, девочка, ну‑ка сюда – нагулялись уже, пора и домой…

Спасибо спонсорам

Место: Родина

Дата: 24/08/2001

Время: 20:11

Музыка: Кремастер – «Вчерашний день»/нет

На сцене ДК Металлургов рубился «Кремастер». Обвешанный булавками Женька подпрыгнул со своей бас – гитарой, приземлился, подскочил к микрофону, начал в него орать. У края сцены десятка два панков прыгали вверх – вниз – делали «пого», – тянулись руками к Женьке, пытаясь схватить его за одежду. Одного подсадили на сцену, он сделал «стейдж – дайвинг» спиной назад. Я поднес к губам бутылку пива, глотнул, оглянулся по сторонам. На сиденьях из разодранного дерматина со скучающим видом сидели люди, которым панк был до задницы, ждали выступления следующих групп. Таких было больше половины. Под потолком висела позолоченная люстра с большим круглым белым плафоном. Она висела здесь еще лет пятнадцать назад, когда я приходил в ДК смотреть кино. Тогда на некоторые фильмы в кинотеатры не пускали – «кроме детей до 16 лет», – а здесь на это не обращали внимания.

Песня закончилась. На сцену выбежал организатор фестиваля «Джим» – хиппан – алкаш под пятьдесят, в расстегнутом зеленом пиджаке поверх майки «Led Zeppelin», в вытертых джинсах, с хвостом волос сзади и лысиной спереди.

– Спасибо группе «Кремастер»! – крикнул он в микрофон, отталкивая Женьку.

– Да мы еще две песни не сыграли… – начал Женька.

– Извините, ребята, ничего не поделать… Групп много, график и так уже сместился.

Панки у сцены заорали:

– Е – щё! Е – щё!

«Джим» сказал в микрофон:

– А сейчас на сцену приглашаются спонсоры фестиваля – представители меткомбината…

– На хуй! На хуй! – заорали панки.

Из‑за кулис вышли тетка и дядька. Она – завклубом комбината, толстожопая, в серой юбке и розовой кофте. Он – зампред профкома, лысый, тощий, в свитере «Boys».

– Мы очень рады поприветствовать всех вас на этом интереснейшем мероприятии, – затарахтела завклубом. – Мы на комбинате придаем работе с молодежью…

Панки продолжали скандировать:

– На хуй! На хуй!

«Джим» сбоку сцены что‑то говорил ментовскому майору, показывая на тусовку панков. Мент лениво отмахнулся.

Кто‑то тронул меня сзади за плечо. Я обернулся. Серега Староградцев. Он был в рваных джинсах, майке «Гражданская оборона», с бутылкой пива в руке. Мы с ним не виделись года два – как я ушел из многотиражки. Мы чокнулись бутылками. Каждый сделал по глотку.

– Как дела? – Серега разглядывал на меня. – Сто лет тебя не видел – ты пропал куда‑то, и с концами. Где‑нибудь работаешь?

– Нигде.

– А как живешь? За что?

Я повел плечами.

– Да, я слышал, что‑то у тебя случилось… Но только краем уха, без нюансов. Кто‑то у тебя погиб, да?

– Девушка. Разбилась на машине. В Германии. Заснула за рулем – и вниз с моста.

– Давно?

– Уже почти два года.

– Ну, за упокой ее души.

Мы, не чокаясь, сделали по несколько глотков.

– Слушай, знаешь что? А приходи работать к нам в агентство…

– Кем?

– Копирайтером.

– А кто это?

– Типа, автор текстов… У нас там коллектив сейчас собрался любопытный, все люди интересные, со вкусами… В смысле музыки, кино…

Я поглядел на сцену. Под крики панков «спонсоры» отваливали за кулисы.

– К «Кремастеру» я, кстати, отношусь весьма неплохо. – Серега двинул бутылку в сторону сцены. – И с Женей я знаком, но мы давно уже не виделись… Ты, вроде, с ним учился в универе?

– Да.

– А я, ты знаешь, раньше панк не уважал. Стереотип такой, что это – музыка дебилов и придурков. Все из‑за групп таких, как «Сектор газа»… Которые использовали панковскую атрибутику, чтобы прикрыть свой собственный идиотизм… Потом уже, когда Санчес к нам пришел и дал послушать мне альбомы «Обороны»… Вот тогда я понял, что это такое, и что все это – «вышка» в своем стиле. Ну, как Бетховен – в классике, так «Оборона» – в панке…