Небо - Ольга Дмитриевна Малковица Страница 15

сплетясь венами рук гулять по пустым ночным улицам, улыбаться ветру и ни о чем не думать. Мир стал существовать отдельно от нас, так же как и ты от меня когда-то. Я больше не плакала о тебе, не молилась богам о твоей смерти. Мир шептался вокруг меня, а я словно глухая от рождения, никогда и не мыслила, о чем он пытается сказать мне. Я только знала, что рядом есть Сила и есть моя боль, моя невесомость, мое небытие и это было прекрасно. Впереди уже не маячила смерть, она была под боком и только ждала, когда я подмигну ей и она навсегда скроет меня от глаз людей и от собственных глаз. Смерть иллюзорна. И для каждого своя. Во всех смыслах. Кто-то ищет в ней покоя, а кто-то избавления. Мы с Силой уже не искали ее вовсе. Мы уже имели все, мы уже не хотели ни покоя, ни избавления. По сути своей, смерть идеальна, ибо любая жизнь хорошая или плохая, счастливая или нет, святого или грешника всегда имеет одно и то же завершение – смерть. Всегда красивая, всегда совершенная, она подкрадывается тогда, когда ты меньше всего ждешь, не любит, когда с ней шутят, однако, всегда ценит храбрецов, готовя для них лавры пышных несчастий. Нет ничего, что объясняет, почему же люди так боятся и не любят ее. Пожалуй, можно сказать, что она просто непостижима человеческой природой, но как поэтична. Смертью заканчивается все, от прекрасных чувств, до приземленных желаний и ничто, никто не избежит этого финала. Поэтому наш с Силой поэтический мир никогда не был бы более идеальным, не присутствуя в нем сама смерть. Она готовила для нас очевидно особый сюрприз, бродя с нами рядом и наслаждаясь нашим мертвым существованием, вдохновляя нас и приободряя.

Глава 21

Духота.

Как же смешно видеть за чем так тянутся люди. Концентрация их на каких-либо чувствах просто феноменальна. Чего стоят только эти томные, полные страдания взгляды влюбленных, разлученных судьбой или глупостью друг друга. Боже, как я могла когда-то быть одной из них. Приторность твоего взгляда и сейчас живет в моем сердце и вовсе не ясно как она туда уместилась. Это же отвратительная степень эгоизма, просто его наивысшая точка, считать своей частью другого человека. Какая ложь, какой самообман, выдавать подобного рода чистый эгоизм за какую-то возвышенность. Просто тошнит от всего этого. Как прекрасен честный обмен похотью, никакого обмана! И кто сказал, что для того чтобы всего-навсего утолить свои животные инстинкты необходимо так долго морочить себе голову? Какая несусветная глупость! Люди просто слепцы если не видят очевидного. Для меня больше не стоял вопрос любви или влюбленности, симпатии или антипатии, оставалось только одно, страсть, похоть, инстинкт – называйте, как хотите. Теперь это было частью моей сущности. Как забавно и смешно то, что люди так носятся со своим телом, постоянно раздумывая и размышляя, кому можно подарить его, а кому нельзя. Да как же вы не понимаете, гнилость ваших душ вовсе не зависит от того скольким принадлежало тело. Вы можете быть трупом и отгородиться каменной стеной и все равно продолжать гнить прямо изнутри, а можете быть небесным ангелом, все так же продолжая гнить. Глупейшее стремление на планете, распоряжаться так жадно своим телом.

Никогда не оборачивайтесь на прошлое, только вы позволите себе это сделать, как оно с головой накроет вас и никогда, никогда с этого момента ваша жизнь не станет прежней. Прошлое разрушает изнутри, не дает нам дышать воздухом. Погружаясь в него, становишься словно водолазом, кислород которого так ограничен, что он вынужден быстро делать свою работу.

Глава 22

На крыльях.

Теперь все стало так, как я даже не мечтала. Шелковые, неживые прикосновения Силы словно одурманивали, нежные запястья и тонкие вены, колючие взгляды и болезненные слова. Не то чтобы мое существование стало вертеться вокруг всего этого… Просто в нем появилось много ритуалов способных поддержать во мне хоть какое-то подобие жизнедеятельности.

Холодным серым утром мы, взявшись за руки, бродили по хмурым аллеям городского парка, вдыхали влажный промозглый воздух и смеялись, не понимая ничего, что происходит вокруг нас. А вокруг нас неспешно опадали листья, кружились в замысловатом танце тени, спеша проходили первые прохожие, спешащие на работу, но мы не видели ничего этого. Вы скажете, что это любовь. Вот она радостная эйфория. Нет, это не любовь, это – наркотики. Волшебство. Вот во что способны они превратить ваше безликое существование, в поток эйфории. Гуляя, мы вдыхали воздух, который казался бесконечно прекрасным, приятным и свежим. Да, он не был таким, хоть и был утренним, он был, возможно, вполне обычным, но не для нас, не для людей, парящих на крыльях.

Больше не вспоминаю ни чем, что было в моем прошлом. Меня словно полнит воздух, я словно пушинка, парю над всем и ничто не нужно мне. Небо поглотило меня и навсегда увлекло за собой. Вот оно, то чего я так долго ждала. Покой. Кажется, что только легкое дуновение ветра шевелит волосы на моей голове и я чувствую это как никогда, каждой клеточкой тела. Я чувствую холодную руку Силы, сжимающую мою, ловлю искры его холодных глаз и ничто не помешает мне. Наслаждение – вот оно состояние окоченелого трупа. Ты больше ничто, но еще продолжаешь существовать и обрывки чувств, все меньше доступны для тебя, но когда они все-таки попадаются в твои руки, они невообразимо режут воображение.

Мои мысли прервались ребенком, стоящим напротив нас.

В простых глазах ребенка отражалась не то любопытство, не то страх. Он стоял, опустив голову, руки его повисли словно у марионетки, ноги неуверенно были согнуты в коленях. И самое невероятное в нем было его существо, сквозившее в глазах. Как глубокие лесные озера их помнили надежда и разочарование, надежда на то, что еще будет и разочарование, которое нельзя понять. Трудно было не заметить, что разочарование полнило его, страх сковывал подобно морозу. В этом холодном молчании было совершенно не ясно, откуда в душе маленького ребенка зародилась такая тишина. Он все продолжал смотреть. И стыд начинал бежать по холодным рукам. Было не ясно и невозможно прочитать то, что кроется в них, но где-то в глубине заскоблило уныние. В голове не утихали споры, возрождались все новые и новые вопросы о том кем могу являться я. Возможно, этот