Золото червонных полей - Леонид Т Страница 15

Саня ждал. Но ничего не происходило. И в конце концов он не выдержал, поднялся со своего места и со слезами на глазах, прикрывая рот ладонью, буквально выбежал из комнаты в ванную.

— Извините, — промычал он.

Включив в ванной воду на полную мощность, он начал истерично ржать от всего увиденного. Все в комнате сидели молча и недоумевали от того, что сейчас произошло. Больше всего в данной ситуации было жалко Юлю, так как она сидела с пунцовым цветом лица, готовая провалиться сквозь землю от стыда за своего мужа.

— Простите, — сказала она и вышла за Сашей, смех которого доносился из ванной.

— У тебя там всё хорошо, дорогой? — постучала она и с нескрываемым презрением поинтересовалась у супруга.

— Да, милая. Сейчас выхожу уже.

Открылась дверь. Вышел Саша с влажным лицом, но, увидев жену, не выдержал и снова расхохотался, скрывшись в ванной. Она от злости врезала кулаком в дверь, а потом вернулась к остальным гостям.

— Прошу прощения, — произнёс Саня, когда вернулся из ванной и занял своё место на стуле.

— Давайте продолжим, — рассеянно произнесла сестра Дмитрия Олеговича. — Насколько я понимаю, наш дорогой брат Максим подготовил небольшой материал по выбранной им теме, не так ли?

— Все верно. С вашего позволения я тоже попрошу благословения у любимого Господа и хочу попросить его вложить в мои уста Его Слово.

— Давайте поддержим Максима. Ведь это его первое выступление, — предложил пастор, и все зааплодировали.

Тут гость встал, взял в руки Писание с вложенными в него тетрадными листами, исписанными мелким почерком, и начал говорить дрожащим от волнения голосом:

— Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну. Эти слова Господь произнёс во время Нагорной проповеди, и они меня очень тронули, когда впервые услышал их. Ибо в буквальном смысле воспринял их как призыв. Закрыв глаза… — И он действительно закрыл глаза и, отложив книгу, уже возбуждённо продолжил: — … я представил себя там, среди тысяч человек, внимательно слушающих речь Христа, сидя в пятом ряду между мытарем и семьёй разорившегося торговца. Вокруг нас бегали голодные дети и выпрашивали еду, чем мешали слушать Сына Человеческого, и я мысленно осуждал их и родителей, которые не следили за ними, так как очень сильно злился из-за того, что отвлекают меня. Но вскоре устыдился своих мыслей и попросил прощения в молитве у Бога за них. И в этот момент Иисус как будто бы посмотрел на меня, и в этом взгляде, чистом и мягком, чувствовалось одобрение. Он как будто бы прочитал мои мысли и сказал: «Ты молодец, брат. Господь слышит тебя и благословляет на Своё Царствие». И это было настолько ясно и чётко понятно, что у меня не возникало никаких сомнений в истинности происходящего. Я возрадовался и улыбнулся, но, открыв глаза, мой взгляд пал на одного из Его учеников, которого звали Иуда Искариот…

В этот момент все гости смотрели с недоумением на выступавшего и не понимали, что вообще происходит. Даже приступ смеха Александра сменился какой-то тревогой, и он машинально начал оглядываться по сторонам в поиске опасных предметов, которые могли нанести вред в случае потери Максимом адекватного восприятия реальности. Он же тем временем становился всё более возбуждённым и как будто всё глубже уходил в свои фантазии, забывая, где сейчас находится и что от него здесь требуется. А требовалось от него одно — подготовить небольшой разбор местописания и потом обсудить его со всеми гостями с возможными примерами из жизни. Но то, что происходило в этот раз, кардинально отличалось от привычного регламента.

— Он сидел рядом с Христом и так же, как остальные, слушал Его, как преданный ученик, — продолжал Максим и посмотрел в этот момент на Сашу. — Ничто не выдавало в нём предателя и отступника. Острые черты загорелого лица, на котором прослеживались морщины, и борода с проседью были характерны для многих присутствующих. Но тем не менее это был он! Иуда! Иуда! — повысил голос он и, выдержав недолгую паузу, продолжил:

— Я пытался докричаться до Него! Учитель! Спаситель! Господи! Не верь ему! Сделай с ним, что говорил нам! Отсеки правую руку от себя и брось её! Умоляю! Прошу Тебя: не оставляй и не обрекай нас! — вопил Максим в истерике со слезами на глазах, а потом упал на пол и стал колотить кулаками по нему.

Все тут же подорвались со своих мест, подняли его на ноги и попытались успокоить, налив стакан воды для него.

— Пей, братец. Пей, — уговаривал его пастор. — Всё хорошо. Ты здесь, с нами, в полной безопасности. Не надо волноваться и беспокоиться. Господь слышит каждого из нас, и да дарует Он тебе покой и умиротворение в эту сложную минуту.

Дмитрий Олегович возложил на него руку, а девушки в этот момент вытирали слёзы с его лица. Лишь только Юля сидела как вкопанная, инстинктивно схватившись за живот, будто бы оберегая плод от потенциальной угрозы.

***

— Я искренне прошу прощения за это недоразумение, — хлопотала хозяйка перед гостями, которые столпились в коридоре, надевая верхнюю одежду и обувь перед уходом. — К сожалению, наш брат неправильно понял смысл нашего собрания.

— Простите меня, пожалуйста, если я кого-то напугал. Я ни в коем случае не хотел этого, — сказал Максим. — Позвольте мне в следующий раз исправиться. Я обещаю, что сделаю всё как надо.

— Думаю, что нам всем лучше отдохнуть сейчас, — предложил пастор, чтобы как-то снять напряжение, которое возникло после слов Максима.

Саша с Юлей молча вышли из подъезда и какое-то время шли погружённые в свои мысли. Только шум города немного отвлекал их от мрачных размышлений. К тому же Юля была ещё обижена на мужа после его приступа, но он, казалось, не чувствовал никакой вины за произошедшее. На самого Саню больше произвело впечатление сказанное выступавшим, чем само его поведение. Его взгляд буквально вызывал оцепенение, когда тот на него смотрел и говорил свою безумную речь. Нельзя сказать, что он был впечатлительным человеком, но вся эта ситуация вызывала, с одной стороны, чувство вины