Джоэл Лейн - От голубого к черному Страница 16

— Меня это так бесит, — возмутилась Салли, когда мы подошли к стоянке такси возле стеклянного здания почтамта. — Эти педики притворяются, что обожают женщин, хотя на самом деле они могут выносить только тупых сучек, которые ими восхищаются. Мудачье они все. — Она невесело рассмеялась. — Я не гомофоб, честное слово. Просто не понимаю мужчин, которые ненавидят женщин.

— Так что же там случилось? — спросил я.

Салли тупо посмотрела на меня, затем покачала головой.

— Просто тот парень оказался мудаком. Не помню, что я сказала. Он завелся по поводу… хрен знает чего. Я не знаю.

Я понял, что теперь уже невозможно разобраться, кто что кому сказал и что все это значило. Но было поздно. Завтра станет легче. Мне не нравятся мужчины, способные поднять руку на женщину И мне не нравится моя полная неспособность справиться с кризисной ситуацией, сегодня я в очередной раз в этом убедился. Такси Салли уехало, она скрючилась на заднем сидении, превратившись в невидимку. Карл стоял неподвижно.

— Поехали домой, — сказал он. — Нам завтра записываться.

В такси по дороге к дому Карла мы не касались друг друга.

Примерно через неделю после этого одна из сессий была сорвана. Мы записывали одну из тех композиций, что мы так никогда и не использовали, маленькая, холодная вещица о человеке, страдающем бессонницей, он выходит на прогулку посреди ночи и обнаруживает, что улицы заполнили зомби. Мы с Йеном старались придать ей драйва, а Карл упорно пытался разрушить структуру — привнести панику и смятение. Такой подход удачнее сработал в песнях, записанных для второго альбома, но здесь, даже после того как мы записали «Фугу», это казалось тупиком.

После долгих часов бесплодных попыток, я предложил Карлу использовать вокодер, чтобы достичь эффекта дезориентации, о котором он говорил. Карл посмотрел на меня так, будто я пытался впарить ему двойное остекление.

— Ты можешь хоть на одну долбаную минуту перестать думать, как машина? Вся техника на тебе, верно?

— Так и должно быть, — отрезал я.

Карл разъяренно уставился на меня, я уставился на него в ответ. Немногие на это были способны. Затем он рассмеялся, снял гитару и бережно поставил ее на пол.

— В паб, — сказал он и вышел за дверь, прежде чем Пит успел его остановить. Йен пробормотал что-то по поводу Рейчел, вечеринки с карри и отправился домой.

Солнце садилось, черные тени вытянулись, будто прутья клетки. Я нашел Карла в «Таверне Кузнеца», он пил виски, пялясь на стену, увешанную фотографиями индустриальных пейзажей.

— Замечал ли ты, как странно выглядит огонь на черно-белых фотографиях? Такой чистый, точно дым — это просто тень. Ни жара, ни пота. — Он осушил свой стакан, разгрыз ледышку. — Возьмешь мне еще выпить?

Мы сели и поговорили. Это был трудный разговор. Он извинился за этот спор, за сорванную запись, за Дженис и даже за Элейн; но я так и не смог заставить его сказать, что же его гложет.

— Песни не такие, — сказал он. — Они неправильно звучат. А может, с ними все в порядке, и ошибка только во мне. Ты как думаешь?

Я даже не стал пытаться ответить. Мы поговорили о том, как сделать так, чтобы слова соответствовали музыке, Карл все еще сомневался в своих способностях гитариста, но у меня не было настроения утешать его эго. Никто из нас не мог себе позволить постоянно покупать виски в барах, но сейчас у нас были наличные.

Я не знаю, что заставило его уйти из паба, не предупредив меня. Может, и ничего. Я вернулся из туалета, а он исчез. Спустя несколько минут, сбитый с толку и разозленный, я пошел искать его. Я почему-то был уверен, что он не поехал домой на автобусе.

Наступала ночь. Уличные фонари в Дигбете стоят не слишком часто, но небо было залито отраженным светом. Я шел наугад, высматривая одинокую фигуру. Впереди пересек дорогу высокий мужчина, но затем он склонил свою белую голову над кучей барахла, которую он охранял. Собака злобно металась за закрытыми воротами, ее лай разносился гулким эхом. Затем я увидел его на другой стороне пустынной парковки, он шел прочь. Я узнал его сгорбленную фигуру, неуверенную походку, волосы, закрывающие лицо.

Я последовал за ним на расстоянии примерно в сотню ярдов, пару раз свернув за угол, подбираясь поближе, но не окликая его, на случай, если он решит бежать. Знал ли он, что я преследую его? Хотел ли он этого? Наконец он подошел к железнодорожному мосту и остановился. Когда я подошел к нему сзади, у нас над головами прогремел поезд, на вагонах мерцали маленькие красные огоньки. Карл повернулся и вдруг оказалось, что это не он. Молодой парень, коренастый, светловолосый. Он пристально посмотрел на меня. Запаниковав, я спросил:

— Прикурить не найдется?

— Да. — Он сунул руку в карман и вытащил маленькую пластиковую зажигалку.

Я притворился, что обшариваю карманы куртки и штанов.

— Черт. Оставил сигареты в машине. Извините, что побеспокоил…

Он улыбнулся.

— Тебе не нужна зажигалка, верно? Я знаю, что тебе нужно. Вот это. — Отступив в тень моста, он начал расстегивать джинсы.

Павлов ошибался. Я покачал головой и бросился бежать, безо всякой цели сворачивая в переулки, инстинктивно сумев выбраться на задворки Фейзли-стрит, рядом со студией. Там был еще один железнодорожный мост, с окаменевшими червячками извести, сползающими из-под навеса. Отсюда было примерно с милю вниз под гору до центральной улицы Дигбета и остановки 50-го автобуса. Вместо этого я поднялся на холм. Огни сигнализации вспыхивали над кучами досок и автомобильных остовов, больше там ничего не было. Я добрался до узкого здания, которое «Фэрнис Рекордз» снимало под студию. Света в нем не было. Еле различимый ритм, возможно, отбивали станки на соседней фабрике.

Я решил войти и в темноте взобрался по лестнице. Музыка стала громче. Это была «Загадка незнакомца», без вокальной партии. Руки и уши помогли мне добраться до студии. Она была открыта. Я потянулся к выключателю, но не нажал на него. Музыка грохотала и расходилась волнами вокруг нас, ограда без стен. Я различил красную точку на пульте. Песня подошла к концу и с содроганием закончилась, без медленного постепенного затухания, которое мы добавили позже. Я услышал дыхание Карла. Он стоял возле стены рядом со мной.

— Карл, — сказал я. — Это я.

Он протянул руку и притянул меня к себе. Наши рты соединились с сухим хлопком, точно пустые ладони.

Глава 6

Помехи

Твои мечты рассыпаны по дороге,

Бензин с дождем смешался,

Лишь стоит спичку поднести.

Алану Уинтеру очень понравился альбом. Он пригласил нас троих вместе с Рейчел на обед в китайский ресторан на Сент-Пол-сквер, неподалеку от здания «Фэрнис Рекордз». Хокли — район, целиком состоящий из закоулков. В своем поношенном темно-сером костюме, вечно небритый, Алан настолько удачно вписывался в слегка криминальную обстановку района, что мог бы здесь скрываться. А может, и скрывался. Мы ели за вращающимся столом, уставленным маленькими тарелочками.

— Эта запись пугает, — сказал он. — Она такая романтичная и такая жестокая. Прямо ебля кулаком в гондоле.

Карл тронул меня за колено под столом, наклонился и шепнул: «Позже». Было выпито немало красного вина и наговорено немало чуши о городском блюзе и городских призраках. Один из таких вечеров.

За кофе Алан начал набрасывать планы нового контракта, гастролей, записей. Он знал, что мы пока ничего не подписывали. Но его техника соблазнения была безукоризненна: продать нам идею, пока мы пьяны, протрезвев, мы обнаружили, что отказаться уже не так-то просто. Если все пойдет так замечательно, как он обещает, то мы надолго останемся с «Фэрнис Рекордз».

Но я знал, Карлу нравилась идея поддержать становление маленького лейбла. План на ближайшее время был таков: отправиться в короткое турне, прорекламировать альбом и опробовать новые песни, а затем уже, в октябре, когда выйдет альбом, — в настоящий большой тур по всей стране. Алан сказал, что мы можем выпустить сингл, он пристроит его в вечерний эфир на какой-нибудь радиостанции. Но какую песню?

Тут мы, разумеется, никак не могли достичь согласия. Карл предложил «Третий пролет», потому что ее всегда хорошо принимали на концертах. Я считал, что «Загадка незнакомца» более характерна и ее скорее заметят. Рейчел ратовала за «Его рот», потому что «она красивая и странная, точно татуировка на гениталиях». Йен, сонно моргая, пробормотал: «Фуга»… если услышишь ее, то уже не сможешь выбросить из головы», — затем вернулся к своим снам о космических барабанах. Алан сказал: «Дорога в огонь», и привел нам три довода, почему эта вещь сработает в качестве сингла. Не помню, какие именно, но звучали они убедительно. По крайней мере нам нравилось играть ее на концертах.